Президент ИНС Михаил Ремизов о федеральной программе «Укрепление единства нации и этнокультурное развитие народов РФ»:
Есть известное выражение о том, что в России строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения. Применительно к этой программе можно сказать, что её политическая ущербность компенсируется бюрократической неэффективностью. То есть цели поставлены политически неверно, что само по себе прискорбно. Но эти цели не будут реализованы в силу неэффективности инструментария, который выбран. Теперь по порядку.
По политической составляющей, разумеется, мы обращаемся к целям. Я прочитал, конечно, в своё время и стратегию государственной национальной политики, и эту ФЦП, но можно ограничиться чтением паспорта программы. Цели и задачи программы: укрепление единства многонационального народа России (российской нации); содействие укреплению гражданского единства и гармонизации межнациональных отношений; содействие этнокультурному многообразию.
Сначала о том, чего нет. Нет задачи поддержания этнокультурного баланса. Нет задачи сохранения и воспроизводства России как страны с преобладанием русской культуры и русского населения. Такой политической задачи не ставится, отметим это сразу. И в качестве подпункта отметим, что нет задач, целей, связанных с национальным развитием русского народа. Несмотря на все те слова, которые в статье президента говорятся о системообразующей, стрежневой роли этого народа, на уровне политических целей государство не признаёт задачу национального развития русских как сколько-нибудь значимую для себя. Все документы об этом свидетельствуют. Вероятно, в числе авторов этого документа были люди, которые понимают эту проблему, поэтому в числе сложностей в сфере национальной политики упомянуто и, как там сказано, сложное социокультурное самочувствие русского этноса. Упомянуто — в числе проблем. Но в числе задач и решений — такой опции нет, она отсутствует.
Возможно, это противоречит российскому стандарту политкорректности — как-то выделять один народ среди 180-ти и отдельно ставить задачи его развития. Но почему тогда, например, концепция государственной национальной политики Татарстана говорит о «необходимости всестороннего развития татарского народа и укрепления Республики Татарстан как исторически сложившейся формы его государственности»? Татар в Татарстане — чуть более половины. Почему мы не можем обеспечить русским в России, по меньшей мере, аналогичный статус и аналогичный режим благоприятствования?
Теперь о том, что есть. Содействие этнокультурному многообразию народов России. Если мы читаем дальше, то мы увидим, что львиная доля программы и львиная доля финансов посвящена именно этой культивации разнообразия, усилению этнокультурной дифференциации, которая у нас существует.
Должно ли государство уважать права национальных меньшинств? Да, безусловно. Но это не значит, что оно должно искусственно стимулировать и подпитывать этническое культурное многообразие. Это право — реализовать свои возможности на образование на родном языке, сохранять свою идентичность, но это не нечто, что государство должно стимулировать и подхлёстывать. Если хотите, такое немного циничное сравнение: у нас все имеют право на жильё, но это не значит, что государство всем даёт бесплатную квартиру. На мой взгляд, это родимое пятно советской национальной политики.
Есть очень интересное исследование английского историка Терри Мартина «Советский Союз как империя положительной деятельности». Имеется в виду — как империя, которая осуществляла позитивную дискриминацию в отношении этнических меньшинств. То есть государство искусственно подпитывало этническое многообразие за счёт политизации этничности, за счёт того, что карьеры строились на этнических идентичностях, за счёт того, что искусственно в своё время создавались национальные алфавиты, искусственно взращивались исторические мифологии и, главное, — вырастали этнические административные аппараты в рамках соответствующих территорий. Он показывает, что эта политика велась с самого начала, с 1920-х годов, и показывает, как она вела к консервации и умножению этнических конфликтов.
Сегодня мы делаем ровно то же самое — мы на государственном уровне искусственно подпитываем этническую идентичность меньшинств и превращаем её в инструмент торга на административном рынке. Этническая идентичность выгодно продаётся, и мы видим это на многих примерах. На примере северокавказских республик, которые реализуют стратегию «лояльность в обмен на дотации». Или — совсем другой случай — на примере коренных малочисленных народов. Безусловно, мы должны им помогать. Но в ситуации, когда они имеют, допустим, квоты на вылов рыбы — а рыба это серьёзный бизнес, положим, на Дальнем Востоке, — а русские коренные жители региона, которые точно так же с ними бок о бок живут, в рамках того же хозяйственного уклада, такого права не имеют — возникает очевидная несправедливость. И возникает ситуация, которая поощряет «этническое предпринимательство» — торговлю этнической идентичностью, её превращение в фактор капитализации на административном рынке.
Ещё несколько слов о целях. Укрепление гражданской нации многонационального народа России. Нужно укреплять гражданскую идентичность, без всяких сомнений. Но мы не должны думать, что наша нация, то есть сообщество моральной и политической солидарности, может быть ограничено территориальными границами Российской Федерации. Территориальные границы Российской Федерации — это историческая случайность, возникшая в 1991 году в результате распада Союза ССР. Около 36 миллионов русских остались за бортом этого объединения. Вся логика этой ФЦП, где нет, кстати говоря, ни слова о русских соотечественниках за рубежом, предполагает, что они не являются членами нашей нации, что люди, у которых нет российского гражданства, которые не попали вот в эту территорию при распаде СССР, они не входят в нашу моральную и политическую общность. Это разрушение самих основ национального чувства.
Теперь о средствах. Меня спросили, достаточно ли денег выделено на программу. Я знаю способ реализовать эту программу в тысячу раз дешевле, именно в тысячу. Её стоимость 6,7 миллиардов. За 6 миллионов — и это даже много — можно нанять социологическое агентство, которое уже сейчас, не в 2020 году, а уже сейчас, с помощью правильного подбора вопросов, правильной настройки анкеты, даст вам искомые целевые индикаторы программы. 85% населения будет толерантно относиться к представителям других национальностей по данным такого опроса. 65% — положительно оценивать состояние межнациональных отношений. Это дело техники. И я уверен, что именно так и будет сделано в конце для того, чтобы целевые индикаторы программы были выполнены.
Там есть ещё другие целевые индикаторы, которые касаются выхода на этнокультурные мероприятия порядка 300 тысяч человек. Уверен, что это можно решить за счёт административного ресурса, совершенно бесплатно. Положим, Рамзан Кадыров показал возможности очень эффективной гражданской мобилизации в рамках смс-голосований на проекте «Россия-10». Я уверен, что выход на улицы 300 тысяч человек не составит проблемы. И то же самое — количество субъектов, которые охвачены реализацией аналогичных программ. Это тоже чисто административное решение. Поэтому 6,7 миллионов для того, чтобы выполнить целевые индикаторы программы, было бы абсолютно достаточно.
Ещё немного по существу об индикаторах. Я поддержал одну из целей, которая здесь указана — это укрепление гражданской нации. Даже если мерить этот процесс социологическими индикаторами, то критерием эффективности будет не степень толерантности населения. Понимаете, толерантность — это когда мы терпим друг друга. А гражданская нация — это когда у нас единая гражданская культура и историческое самосознание. Это совершенно разные вещи. Можно ли социологически замерить уровень такой гражданской интеграции? В принципе, можно.
Возьмём, например, такой показатель, как количество людей в Дагестане, которые поддерживают принципы светского государства. Вот если действительно до 2020 года общественная поддержка в Республике Дагестан принципов светского государства вырастет кратно — это было бы титаническим свершением в ситуации, когда ваххабизм фактически является доминирующей общественной идеологией и модой в регионе. А те, кто противостоят ваххабизму, противостоят ему не от имени светского государства, а от имени традиционалисткой версии ислама, которая всё так же больше и больше фундаментализируется. Чтобы сохранять паству, влияние на единоверцев, представителям традиционного муфтията приходится радикализировать свои требования и тоже говорить о переустройстве всей общественной жизни по нормам ислама. Вот давайте поставим такую задачу — поддержка светского государства в Дагестане и других республиках Северного Кавказа. Или аналогичная задача — отказ от принципов кровной мести и других норм адата, которые противоречат гражданскому законодательству РФ в Чечне. Давайте измерим это социологическими инструментами.
Иными словами, наша проблема — это не дефицит толерантности со стороны большинства, а дефицит усилий по интеграции этнических меньшинств в единое правовое, культурное, смысловое пространство страны. Если бы целевые индикаторы программы были нацелены на решение этой задачи, то ее можно было бы поддержать.
