Герман Садулаев
Трудно анализировать идеологию русского национализма. Прежде всего потому, что её нет. У каждого русского националиста своя идеология и своя система координат. Складывается впечатление, что нет ни одного русского националиста, который был бы согласен с другим русским националистом по всем ключевым идеологическим вопросам. В русском националистическом движении ровно столько русских националистических партий и русских националистических идеологий, сколько есть русских националистов. Тем не менее я предпринял попытку если не систематизировать, то хотя бы каталогизировать основные течения в том пока ещё аморфном, но уже очень громком и модном явлении, которое условно именуется русским национализмом.
Первый, упаковочный слой я предлагаю называть национал-либерализмом. Хотя обладатели этой формы сознания называют себя иначе, например, национал-демократами, культурными националистами и так далее. Только Владимир Вольфович Жириновский назвал свою партию «либерально-демократической», имея в виду «либерально-националистическая», остальные стесняются. И то сказать, они все очень разные, даже внутри течения. Не то что Константин Крылов с Егором Холмогоровым, с одной стороны, и Владимир Жириновский - с другой, не могут себе позволить справить политическую нужду на общем понятийном пространстве, но даже и между собой Крылов и Холмогоров не считают друг друга в полном смысле слова единомышленниками. Но это характерная черта для всего русского национализма, как было указано в введении.
Объективно есть несколько ключевых моментов, которые объединяют национал-либералов между собой. И — о ужас! — с просто либералами. Ужас потому, что вроде бы и как бы националисты являются оппонентами либералов, а либералы панически боятся националистов и как только видят футболку «Я — русский!», или что-нибудь ещё такое, национальное, так сразу начинают вопить: «волки! волки! фашисты! фашисты!» А как посчитаешь национал-либералов и либерал-либералов на идеологическом калькуляторе, так и видишь, что, как ни странно, а корень квадратный из редьки плюс-минус семь-восемь сотых процента равен хрену в четвёртой степени.
Первое — это отношение к советской власти. И национал-либералы, и либералы склонны считать советскую власть абсолютным злом, а советский период времени — тёмным провалом в светлой русской истории. А царскую Россию у тех и у других принято несколько осветлять и романтизировать. При этом националисты игнорируют тот факт, что при советской власти русский народ достиг максимума геополитического могущества. На это у них много отговорок о страдальческой судьбе собственно русских в СССР, хотя такие же песни поют националисты абсолютно всех национальностей. Кого ни послушаешь, все в Советском Союзе страдали, у всех была не жизнь, а непрерывный холокост, посыпанный геноцидом. Русских угнетали инородцы. Инородцы страдали под железной пятой русских оккупантов. Все жалуются на евреев, но евреи считают себя обиженными больше всех - по «пятой графе» им не давали всем избранным народом работать в МИДе, ограничивали квотой поступление в институты, а ещё не отпускали уехать в Израиль.
Либералы же как-то умалчивают, что Российская империя была совсем не либеральной страной, в ней был даже царь, потомственный монарх, и практически не было демократии. И капитализм был не очень свободный. И свобода слова была условной, а цензура - реальной. И много чего ещё было нелиберального. Это ничего, говорят либералы, это всё ничего. Главное — не было проклятых коммунистов.
То есть неприязнь и национал-либералов, и просто либералов к советскому строю и социалистической идеологии есть нечто не рациональное и логическое, а скорее иррациональное, что-то из области психического, может, психопатологического. Ярким симптомом либеральной патологии является склонность сводить дискуссию об истории XX века к в общем-то бессмысленной формуле «Сталин - хуже Гитлера». Или к любой другой форме сопоставления «сталинизма» и «гитлеризма», которые были или одинаково плохие, или один был чуть хуже другого, и так далее. Часто при публичном обсуждении «внезапно» оказывается, что националисты (национал-либералы) и либерал-либералы в этом пункте солидарны. Ого! — говорю себе я. Это прямо как в передаче «Найди меня!», родные люди наконец-то узнали друг друга. В этом месте шоу условный Холмогоров должен плакать на груди условной Новодворской.
Второе — экономическая программа. У национал-либералов и либералов одна и та же экономическая теория, или, можно сказать, отсутствие таковой. Либералы провозглашают сказочную русско-даосскую программу «пусть всё течёт, как Волга-река»: капитализм, открытый рынок, свободная экономика, государство в роли «ночного сторожа». Под сурдинку же и тихой сапой имеют в виду, что сторож подкуплен, сторож - наш человек, у сторожа дочка замужем за нашим мальчиком, сторож нам позволит тащить всё, что захотим, и сам поможет, подвезёт к забору на тележке, а вот если какие-то левые фраера захотят позариться на наше, семейное, то сторож будет стрелять на поражение из крупнокалиберных пулемётов.
Националисты, конечно, имеют противоположную риторику: протекционизм, охранение русского национального бизнеса, и так далее. Однако имеется в виду тот же самый капиталистический способ производства. И капиталистические общественные отношения. Разве что с некоторой долей иллюзии, что в XXI веке капитализм может быть «национально ориентированным». Что «русский» делец чем-то отличается от дельца вообще. Что деньги могут иметь национальность. Социалистические реформы национал-либералы отвергают, поэтому государство у них естественным образом остаётся всё тем же «ночным сторожем», только сторож этот должен носить ушанку и валенки, да наигрывать на гармони русские народные мелодии тихими безкризисными вечерами, пока национальные бизнесмены будут обогащаться каким-то принципиально иным, этнически чистым способом эксплуатации трудящихся.
Ну и третье - например, отделение Северного Кавказа и прочих «ненужных» территорий. Либералы полагают, что территориальная целостность России — это какой-то фетиш. Если территориальная целостность противоречит эффективности системы, то можно от неё отказаться. Можно Аляску продать американцам. Уже продали? Ах ты ж блин, опоздали мы… ну, Сибирь продать. И вообще, если Россия, разумеется, «сама» развалится по Уральскому хребту, то не жаль. Плакать не будем. И Северный Кавказ, если неэффективен, то можно его отделить. Тем более они сами хотят! У них там есть Ичкерия, и Закаев в Лондоне, они триста лет с проклятыми русскими оккупантами боролись за независимость, вот и в последней войне боролись, а русские опять железной пятой и тяжёлым сапогом и так далее. Пусть отделятся. Это либерально и демократично. И Абхазию с Южной Осетией нужно Грузии отдать. Они воевали за независимость не от России, а от Грузии? Нет, ну это другое дело. Грузия — либеральная страна, зачем с ней воевать за независимость? Пусть не выпендриваются и входят обратно в Грузию.
Аналогично выступают национал-либералы. Которые рисуют нам те же декоративные предметы производства фабрики Фаберже, только с иного ракурса. Давеча Владимир Жириновский сказал, что нужно отгородиться от Кавказа колючей проволокой. Его за это хотят к суду привлечь. Но он, в принципе, ничего нового и особенного не открыл. Разговоры про «стену» между Северным Кавказом и Россией идут в среде националистов уже давно. И такой был у них ещё интересный клич: «Хватит кормить Кавказ!», который можно по-разному понимать, но и в смысле отделения тоже, хотя я допускаю, что имелись в виду бюджетная дисциплина и противодействие коррупции в рамках Российской Федерации. Однако же и прямо порой говорится - отделить.
И вот что ещё важно, в чём причина, в чём суть, почему национал-либералы и либералы во многих ключевых вопросах заодно, или, может, это просто совпадение? Нет, не совпадение. Есть у них единая идеологическая основа. Можно сформулировать её так: «главное, чтобы человеку (мне) было хорошо, удобно, комфортно». Разница же только в том, что либерал думает: главное, чтобы (богатому) человеку было комфортно. А националист думает: главное, чтобы (богатому) русскому человеку было комфортно. Вот и всё. И тот и другой недовольно морщатся при упоминании об исторической миссии, жертвенности, о правде, справедливости, величии и прочих виртуальных (по их мнению) понятиях. И национал-либералы, и либералы будут вполне довольны, если Россия станет русской демократической республикой, с границами по Уралу и Дону, и будет в итоге допущена в общеевропейский дом, ну, не в сам дом, а спать на половике у дверей, то есть, станет ассоциированным членом Евросоюза на правах Украины третьей степени.
Ребята одной, не скажу крови, но тоже субстанции, возникающей в процессе жизнедеятельности организма. Поэтому для меня нет ничего удивительного в том, что альянс националистов и либералов состоялся в лице известного борца с коррупцией и прочей Россией Алексея Навального. Это лишнее доказательство моей теории.
Представителей другого течения можно назвать национал-имперцами. Они либералам действительно антагонистичны, так как признают «виртуальные» понятия национального величия, национальной гордости, чести, доблести, признают цивилизаторскую миссию русского народа и «бремя белого человека». Мне кажется, искренние национал-имперцы есть промежуточная стадия к русскому имперскому национализму (есть разница).
Мне сложно критиковать национал-имперцев и бить их своим идеологическим молотом, так как сам я пристрастен, сам я имперец, правда, не белый, а красный, советский, социалистический имперец (ред хот чили им-перец). В этой части я вынужден национал-имперцам симпатизировать. И даже в критике евразийства с точки зрения национал-имперцев я вижу рациональные моменты.
Действительно, имперская идеология в варианте евразийства часто скатывается в панмонголизм или пантюркизм. Или существует в некотором варианте евразийского мультикультурализма. Кто знает, о чём я, тот поймёт. Как поют ребята из группы «25/17» («Лёд 9») — если надо объяснять, то не надо объяснять.
Однако в качестве принципиальных пороков мышления национал-имперцев необходимо указать сосредоточенность на телесных, внешних, родовых этнических признаках. Потому они всё же националисты, а не имперцы. Империя не может быть построена на этнизме как мировоззрении. Телесная фиксация у этой группы националистов проистекает от неразвитости мысли, идеи, духа. В случае с интеллектуально развитыми лидерами такая неразвитость не есть следствие недостаточности умственных способностей, весьма напротив. Но сознательный отказ от теоретизирования, выбор «зова крови» и поиск имманентной русскости. Такое нарочитое «опрощение», возможно, чтобы стать ближе к следующей группе.
Которая не является ещё одним интеллектуальным течением в русской мысли. Мысли как таковой здесь нет. Есть чувство. Гнева, фрустрации, заброшенности, обиды и, с другой стороны, силы, гордости, энергии. Я говорю о «естественных», не рефлексирующих «русских националистах». Иногда они связаны с фанатскими и хулиганскими группировками. Иногда имеют неформальные структуры. Чаще никак ни с кем не связаны и не структурированы. Но именно они делают Кондопогу, Пугачёвск, Бирюлёво.
Смешно даже подумать, что где-то там людей мог вывести на улицы интеллигент и национал-либерал Константин Крылов. Иван Миронов, национал-имперец, весьма харизматичный кандидат исторических наук, мог организовать мирный «Русский марш» или забастовку студентов РГТЭУ, но стычки и погромы он не стал бы устраивать, и даже если бы вдруг почему-то внутренне переродившись в хулигана захотел бы, то всё равно бы не смог. И даже Александр Белов или, например, Николай Бондарик и прочие вроде них всегда оказывались «на местах» позже, пытались поучаствовать в уже свершившемся, ни разу никто не только не организовал, но даже и не предугадал, где и как бабахнет!
Стихия низового и беспартийного «русского национализма» никем и ничем не контролируется. А все и со всех сторон пытаются её возглавить. Интеллектуальные течения русского национализма хотят дать народной стихии идею, политические организации всучивают свои знамёна, экстремисты запихивают в толпу провокаторов, полиция внедряет сотнями и тысячами своих агентов и во все националистические организации, и к футбольным фанатам, и к скинхедам, так что, весьма возможно, до половины списочного состава всех перечисленных контор состоит из сотрудников «под прикрытием». Но до сих пор никому ничего не удаётся. Не только возглавить и направить, но даже предвидеть и использовать или предотвратить.
Потому что стихийный русский протест есть движение национальное, но не националистическое. Протест имеет социальное (классовое) и гражданское содержание, он только по форме этнический. Русские (в широком смысле, как большинство россиян отождествляющих себя с Россией, свои интересы с интересами России, считающих Россию своей родиной) выступают против отсутствия русского государства в повседневной жизни страны, отсутствия национальной политики, заботы о народе, сбережения территорий, против без-идейности и без-смысленности господствующей идеологии рыночного фундаментализма (то, что громят именно «рынки», — метафора, сигнал, телеграмма для прочтения от народа к властям).
И русский народ понимает, что власти, скорее всего, не услышат. Но есть и высшая инстанция. Если не услышат земные власти, услышит Бог. И если Бог предпримет меры, то, истинно говорю вам, лучше бы вы услышали раньше.
