В демократическом мире логика саморегулирования СМИ основывается на том, чтобы не пускать в эту сферу государство
Алексей Панкин
У меня для вас одна новость — плохая и хорошая одновременно. В Госдуму внесен законопроект о создании саморегулируемых организаций (СРО) в области СМИ.
Это значит, что на масс медиа собираются распространить режим, действующий, в частности, в сфере автострахования или строительства. Вы не сможете ни продолжать деятельность вашей редакции, ни создать новую, если не вступите в СРО. Той, в свою очередь, предстоит разработать некоторые единые стандарты редакционной работы. Члены будут нести солидарную ответственность, в том числе и финансовую, за их соблюдение. Взнос в «компенсационный фонд» для СМИ с национальным распространением предполагается с сумме 300 тыс. рублей, а для региональных — 50 тыс. руб.
Надзирать за этим будет коллегиальный орган, четверть мест в котором резервируется за представителями государства. Иначе говоря, в одну телегу предполагается принудительно впрячь, допустим, «Новую газету» и журнал «Максим», The New Times и «Комсомольскую правду», «Коммерсантъ» и «Сosmopolitan», Грани.ру и Однако.ру. И вот это плохая новость.
Хорошая же заключается в том, что сбылось предсказание, которым я закончил колонку в «Рабкоре» от 16 апреля с.г.: «Только надо помнить: в мире свободных медиа с неуклонностью закона природы действует принцип — если не будешь регулировать себя сам, то тебя будет регулировать государство».
Впрочем, такое предсказание я делал многократно с тех самых пор, как в СССР отменили цензуру. Поэтому, наверное, интересно будет разобраться, как же мы дождались-таки «милостей от природы».
Рыба, как известно, гниет с головы. Борис Немцов на одной юбилейной конференции вспомнил, как в бытность свою вице-премьером он в компании с президентом смотрел программу «Время». Цитирую: «Включили телевизор, выступал Доренко. Мы услышали там нечто такое, что Ельцин пьяница, алкоголик, негодяй сволочь, подонок. Я сижу с Ельциным и мне стыдно. И думаю только об одном, что он сейчас делать будет: может быть, позвонит начальнику канала, может быть, Березовскому. Он сидел молча, покраснел. Держался он, наверное, минут пять. Потом говорит: Выключай, давай, телевизор». Никому он звонить не стал, продолжает Немцов, но «вечером мы с ним прилично выпили, очень прилично, но я считаю, что правильно сделали». У Ельцина не было сомнений, подводит итого Борис Ефимович, что телевизионщики «сволочи, но они имеют на это право». Так в России уцелела свобода слова.
На самом деле, конечно же, в этом рассказе описана глубокая социопатология. Ни в какой самой свободной стране в эфире общедоступного канала — неважно, государственного или частного — немыслимо бездоказательно оскорблять главу государства. Критиковать как угодно жёстко — да. Обзываться — нет. И прямой служебной обязанностью президента страны, столкнувшегося с подобной ситуацией, было выстроить медиа систему так, чтобы и у нас это стало немыслимо. Ельцин же, напротив, несколькими годами раньше заветировал принятый Думой закон о телерадиовещании на том основании, что он предполагал введение некоего наблюдательного органа для ТВ. Журналисты были счастливы. Хотя последнее суть общемировая практика. Она основана на простой посылке: эфирные частоты, на которых ведется вещание, это ограниченный ресурс, распределение и использование которого должно находиться под общественным контролем.
Короче говоря, с самого верха санкционированно укоренившееся в наших головах представление, что свобода слова и прессы — это не столько достояние общественности, сколько своего рода частная собственность журналистов, которой они вправе распоряжаться без ограничений вплоть до беспредела,
Другой запавший в душу эпизод. Специальный выпуск газеты «Известия» наутро после штурма в Беслане. Минимум текста, максимум фото жертв и разрушений. На обложку, как сейчас помню, была вынесена истерзанная осетинская девушка с полуобнаженной грудью на руках у спецназовца. Удар по нервам и так находившейся в трансе аудитории был чудовищной силы. В тот же день главный редактор «Известий» был уволен по настоянию Кремля. Среди отечественной и зарубежной свободолюбивой общественности случился очередной приступ плача по поводу наступления «кровавого режима» на независимую прессу. Он затих, по крайней мере, на Западе, когда российские представители во Всемирной газетной ассоциации, объединяющей газетных издателей всех континентов, распространили экземпляры спецвыпуска на заседании правления. «Мы бы так не поступили», заключили сливки мирового издательского сообщества. Оговорившись, что было бы демократичней, если бы собственник снял главреда сам, не дожидаясь пинка из Кремля.
Или вот несколько эпизодов последнего времени.
В марте сего года «Московский комсомолец» опубликовал статью «Политическая проституция меняет пол», посвященную деятельности трех женщин-депутаток. Грубой бранью и угрозами в адрес редакторов ответил депутат Андрей Исаев, воспринявший заголовок буквально. В приватном порядке все серьезные редакторы, с которыми я обсуждал ситуацию, признали статью профессиональным проколом: эпатажная по форме, она пуста по содержанию. (А в Англии, сказал мне один местный специалист, за такую публикацию газету могли бы засудить на очень приличные деньги.) В публичном же пространстве все сплотились вокруг «МК» по принципу «наших бьют». «Политическая проституция» превратилась в символ свободы. Со стороны оскорбленных депутатов на прессу обрушился поток разного рода ограничительных инициатив, кульминацией которого на сегодняшний день и стал законопроект о медиа СРО.
Другой пример. В мае этого года журналистка «Комсомольской правды» Ульяна Скойбеда на сайте газеты допустила высказывание с явным антисемитским душком. Она полемизировала с Леонидом Гозманом, уподобившим советскую военную контрразведку времен Великой Отечественной войны нацистскому СС. После чего в СМИ и соцсетях разразилась настоящая буря. В результате журналистка была редакцией наказана и многократно публично извинялась. Извинялся за неё и за газету главный редактор КП.
А вот в июне Олег Кашин в статье на «Свободной прессе» описал редактора отдела мнений общенациональной газеты, придерживающейся пропутинских позиций, так: «какой-то специальный еврей, но имени его я не помню». Казалось бы, это дурное пахнущее оскорбление со стороны члена Координационного совета оппозиции, должно было вызвать осуждение коллег по борьбе за свободу и демократию нашей Родины. Ан-нет, молчок!
Начинаю подводить итоги. Во-первых, по сравнению с развитыми демократиями, на опыт которых мы так любим ссылаться, в наших головах баланс между свободой и ответственностью прессы очень сильно смещен в сторону безответственности и анархии. Во-вторых, за двадцать с лишним лет свободного существования наша пресса не только не выработала каких-то общих представлений о добре и зле в ремесле, но и порой, кажется, утратила представления об элементарных приличиях. И типовые коллизии разрешаются не на основе общепринятых стандартов, а исключительно в зависимости от личных качеств редактора — грубо говоря, умный он или дурак.
В этом свете, попытка государства принудить СМИ к саморегулированию через СРО выглядит очень даже логично.
Другое дело, что любое правительство заботится не столько об общественном интересе, сколько о своих собственных эгоистических интересах. В данном случае, это получить дополнительные рычаги давления на прессу. Я уж не говорю о качественном уровне законотворческой работы. Примеры чему можно найти и в тексте законопроекта.
Так что насильственное обоСРОение может превратить в сущий ад жизнь именно тех редакций, которые и так не промышляют «заказухой», не врут и не оскорбляют.
В таких случаях лучшее, что может сделать медиа сообщество , это срочно послать государству демонстративный сигнал: все поняли, обещаем разобраться сами, только не нужны нам никакие новые законы.
Вот почему, напомню, в демократическом мире логика саморегулирования СМИ основывается на том, чтобы не пускать в эту сферу государство. И лучшее, что может сделать сейчас наше медиа сообщество, это срочно послать государству демонстративный сигнал: все поняли, обещаем разобраться сами, только не нужны нам никакие новые законы.
Но вот вам действительно плохая новость. Гильдия издателей периодической печати (ГИПП), самая крупная в стране ассоциация издателей газет и журналов, еще 9 июля призвала своих членов обсудить законопроект о СРО. На сегодняшний день не поступило ни одного отклика. Видимо, все отдыхают. Зато осенью, когда депутаты приступят к рассмотрению законопроекта, мы со свежими силами затянем волынку про новый виток наступления «кровавого режима» на свободу слова.
