Россия - тихий победитель
Сергей Морозов
О чем может мечтать ныне потерявшийся и заплутавший на собственном историческом пути народ?
Конечно же, о победе, конечно же, о славе и успехе. Так считается ныне.
И назойливая песня победительности, стремления к победе (любой - политической, спортивной, экономической, культурной), жажда побед, становится особенно утомительной в последнее время. Она изнуряет и изматывает.
Нас берут на измор списком и перечнем побед, победочек и победенок.
Нас поливают золотым дождем из универсиадских наград. Нам рассказывают о гигантомании "Роснефти". Нам обещают высокие места в рейтингах вузов. Нас уверяют, что все последние двадцать лет существования православия и Церкви - это сплошная, непрекращающаяся победа, перманентное возрождение, триумф.
Все – чтобы мы помнили, гордились, росли над собой и стремились к новым победам
Но, странное дело, чем больше победных реляций, тем меньше настоящих побед.
А от этой трескотни становится только тоскливей и сумрачней на душе.
Даже не потому, что это - вранье, а потому, что победа никогда не была для нас чем-то самоценным. Потому что эта трескотня лишь напоминает о нашей слабости и падении, об утрате своего пути-дороги, своего Я, потому что она не подходит, не соответствует нашему народу, потому что она просто непристойна.
Идеология победы и успеха - это не наша идеология. Потому что дать имена всем рекордам – это не цель нашего существования, а что-то чуждое, навеянное нам извне, какой-то эрзац смысла жизни.
Конечно, это не значит, что отказываясь от побед и успеха, мы автоматически записываемся в любители поражения, в категорию вечных мазохистов.
Нет, вовсе нет, мы – не мазохисты.
Это значит, что мы помним об относительности и малозначимости, преходящем характере всех этих побед.
Собрать все кубки, всех опередить и обскакать, всех нагнуть – и что дальше? Все склонятся перед нами как перед Зверем из Апокалипсиса, воскликнув в восторге: "Кто подобен зверю сему?"
Вряд ли русскому этого хочется. Это не видно ни из его истории, в которой побеждалось невзначай, по ходу дела, ни из логики его существования, заданной все-таки Христом, а не Антихристом.
Возможно, что русский народ, сознательно ли, нет, всегда помнил об этой ложной апокалиптической стороне побед и успеха и чурался ее.
То, что для других было предметом гордости, самовозвеличивания, для нас всегда было обыденностью, делом, так, решением очередной проблемы, невольным достижением, невольным ответом на необходимость, на вызовы, которые бросают нам эпоха и обстоятельства.
Русский народ, как Иван-дурак из сказок, ничего для себя не хочет и всего добивается так между делом, мимодумно, витая в облаках и устремляясь не столько к своей славе и успеху, сколько к общему миру и покою.
В этом небрежении победоносностью, собственным Я в ореоле успеха, причина и нашего беспамятства, которое не только худо, но и благо. То, что другие холят и лелеят, показывают как диковинку и высшее достижение, вешают на стенку и под музейное стекло как память, мы приспосабливаем в хозяйстве и почитаем это как за нечто само собой разумеющееся.
Мы не помним героев, составивших славу России, и судьба левши вполне для нас обычна.
Но порою кажется, что может это беспамятство и во благо. Ведь дела их живы, а значит, через них и они, ставшие безвестными, доныне живут вместе с нами.
«Умру», - говорил Базаров, - «лопух вырастет».
Рушатся царства, проходит слава мира. Растут лопухи, растёт Россия.
В беспамятстве, не помня своих побед и не стремясь к блеску и славе, добиваясь триумфа мимодумно, незаметно для себя.
