Журналист Евгения Пищикова — о празднике Нептуна и борьбе с язычеством
В селе Морозовка отменили праздник Нептуна. Печальная новость. Теперь, когда про посейдонову обиду много пишут, стали то ли проясняться, то ли, напротив того, запутываться обстоятельства дела. Культурные работники села Морозовка говорят, что никакого Нептуна и не предполагалось, что всё это наветы московских зоилов и ловчил, падких упрекнуть всякий честный провинциальный храм в попытке распространить влияние на светскую территорию. Да, в прошлые годы были на сельских торжествах Нептун и Баба-Яга, а в этом никто не замышлял карнавальщины. Был чинно проведен праздник молодежи, конкурс «Мистер-пуд» и гонки на тракторах. Так или иначе, вся история началась с письма, направленного в администрацию Россошанского муниципального района настоятелем Свято-Ильинского и Александра-Невского храмов Романом Вылуском, и в письме этом он «почтительно просил рассмотреть возможность не проводить массовые языческие гулянья на территории района в ночь с 6 на 7 июля, в народе называемой «ночь на Ивана Купала» и также «День Нептуна», поскольку эти мероприятия не имеют духовно-нравственного смысла. Письму предшествовало (или сопутствовало) обращение в местную администрацию инициативной группы верующих — с той же самой просьбой, но выраженной с большей простотой и силой: чтобы в празднике не участвовали переодетые в бесов артисты, а именно Нептун, черти, водяные, русалки и проч., поскольку на празднике будут дети. Что бы, значит, не смущать ребятишек.
В комментариях к делу Воронежской и Борисоглебской епархии особо подчеркнуто, что праздник (День молодежи) никто не отменял, он состоялся, и всё на нем было чинно.
Всё правильно. Если надо, чтобы чинно, то никаких переодеваний. Всякий праздник с языческой подкладкой всегда не чинный, а именно бесчинный. Любое народное гулянье (карнавал на масленичной неделе, Масленица, ночь на Ивана Купалу) — это день без чинов, день отмены порядка, желанный перерыв в упорядоченной жизни. В этих бессмысленных днях много смысла, поскольку, как писал Честертон, «один день непослушания несет на себе целый год послушания». Они часть народной традиции и чрезвычайно нужны, но всё дело в том, что и эта скоромная сторона вопроса не имеет, кажется, никакого отношения к милым Морозовским празднествам. Никто сатурналий устраивать-то не собирался. Именно об этом пишут многочисленные комментаторы — почто деревенского Нептуна обидели? Он же к греко-римскому божественному пантеону имеет отношение чрезвычайно косвенное, лишь тенью, лишь именем. Это же наш советский Нептун из пионерского лагеря (середина лагерной смены, как бы ребятишки перевалили через экватор, вот вам и задорный денек), из нравственного уюта 1970-х годов, бог-вожатый с бородой из мочалки, летний Дед Мороз. Зачем на уютный, именно что детский, светски-советский ритуал навешивать дополнительные смыслы?
Так судят комментаторы, имея в виду, что перед нами первая (и довольно неудачная) попытка использовать в быту закон об оскорблении чувств верующих. А сторонники охоты на Нептуна не согласны. Протоиерей Всеволод Чаплин поддержал дело; и протодиакон Андрей Кураев пишет: «Что же происходит во вроде бы светских лагерях? Дети и взрослые приходят на праздник, не ожидая никакого религиозного действа. Тут из воды на пляж или сцену выходит не Чебурашка, а бог Нептун — и всех заставляют ему кланяться: воздевать к нему руки, возносить, пусть и шутейные, но молитвы. А что в это время делать православным детям и их родителям? Ребенок не всегда может идти против большинства, а если он воспитан на церковной культуре, на житиях мучеников — для него это может быть серьезной травмой. И его близким может быть очень горько от того, что их чадо втянули в языческий ритуал».
Бог знает, что такое он пишет, но можно и так посмотреть на дело. Протодиакон судит «новое язычество» — но какое же оно новое? Русская народная вера исторически замешана на суеверии, двоеверии; а вера сегодняшняя — тут особый разговор. Прекрасная балерина Волочкова, например, говорит в интервью: «Я — верующий человек, а вера и религия — разные вещи. Я — православная. Но не религиозная». Немыслимая каша царит в прекрасной ее голове; но разве ж чудесная танцовщица одна такая? Она звезда, она освящает путь многим и многим. Вся статистика долгие годы свидетельствует об одном и том же: православными всякий раз себя признают от 60 до 80% населения страны, а верующими — 40%. Воцерквленными же — от 5 до 7%.
И при этом в докладе, скажем, главного кардиолога Москвы Юрия Бузиашвили приводятся цифры: $30 млрд в год россияне тратят на экстрасенсов.
Вот в этом главная острота современной веры — в неумении дойти до Бога, в нежелании дойти до храма, в том, что игумен Нектарий (Морозов) называет «верой во что-то»: «Самой массовой «религией» на сегодня, безусловно, является «вера во что-то».
В обыденных разговорах чаще говорят: «во что-то высшее». Игумен Нектарий (прозорливый человек) удивляется — народ на каждом шагу опасается обмана и сам идет к обманщикам. Он объясняет, почему — потому что виной душевная леность, и нежелание себя тревожить, и убеждение, что в церкви можно «попросить и получить»: «…каждый священник, наверное, множество раз жестоко разочаровывал таких просителей: вместо того, чтобы «сделать что-нибудь», начинал объяснять, что сделать-то как раз должен сам человек».
Что ж, игумен Нектарий говорит о самом главном. Верим мы обманщикам, потому что только обманщики не обманывают. Они честно ведут дела. Платим им за «а вдруг», за чудо, потому что самая массовая религия сегодня, на мой взгляд — это чудолюбие. И внутри канонического православия чудолюбие находит свое местечко, и тысячи прихожанок стекаются к могилке блаженной Матронушки Московской, а во время водосвятного молебна, на Крещение, всякий храм окружен толпою. Стоит как в осаде. Вокруг храма толпятся все 80% с бидонами — святая вода весь год идет в дело оздоровления семьи и укрепления дома. Один очень насмешливый и очень смиренный деревенский батюшка мне говорил, что называет такую веру ананасной. Потому что во время водосвятного молебна прихожанки выстаиваются рядком и, желая чтобы как можно больше святой воды попало на них, кричат: «Батюшка, а на нас?! А на нас?!». А Наталья Трауберг называла этот вид бытовой веры «религией мняу».
Вот здесь и сияет самое острие духовной борьбы. Именно в ананасной вере заложена основа нового язычества — потому что тут языческое отношение к христианству, попытка отправлять христианский культ языческими методами. Не жить внутренней работой, а использовать внешнее — просьбу, жертву, плату, оберег. Главная опасность — в чудолюбии, в душевной праздности, разве нет?
Видно, нет. Потому что фронт борьбы с язычеством у нас другой. Тоже — внешний. Главное — вовремя запретить в селе Морозовка праздник Нептуна.
