ГАИ как спасительный архетип России
Платон Беседин
В детстве я думал, что гаишники – самые важные люди на свете.
Судите сами, каждый раз, когда мы ехали с родителями из города в деревню, и папа, несмотря на увещевания мамы, чересчур гнал, она почти зловеще предупреждала: «Ну, ничего, сейчас они тебя урезонят…». Я сидел на заднем сиденье и думал, кто же эти загадочные «они», у которых такие полномочия и авторитет.
Папа, который, хоть и ездил в очках, видел так себе, «их» очень боялся и часто спрашивал маму: «Посмотри, это не они стоят?». Мама присматривалась и успокаивала: «Нет, просто машина какая-то». Или наоборот: «Они самые, сбрось скорость».
Сбросить скорость папа успевал не всегда и тогда под охи и ахи мамы останавливался. Вылезал наружу и общался с людьми в форме.
Люди эти мне казались все на одно лицо. И дело было даже не в форме. Нет, что-то другое, едва уловимое, роднящее их, точно солдатиков из игрушечного набора.
Поговорив с ними, папа возвращался злой и взъерошенный. «Червонец содрали», – возмущался он. И я думал, как же легко можно так зарабатывать.
Кроме того, «они» были настолько важны и солидны, что об их приближении, будто туземцы огнями перед явлением шамана народу, мчащиеся навстречу машины сигнализировали вспышками фар. Сейчас это происходит не столь регулярно, а тогда было сродни делу чести, как за кружкой пива власть поругать. Увидев тайный знак вспыхнувших фар, папа делался напряжённым, серьёзным и сбрасывал скорость.
Потом я узнал, как называют избранных, внушающих первобытный ужас и так легко зарабатывающих на российских дорогах – ГАИ. Узнал и захотел стать гаишником. Тут тебе и деньги, и власть.
От такого соблазна, правда, не так легко отказаться; потому «их» можно понять.
Моё желание росло и крепло, пока я не познакомился с новым папиным приятелем – дядей Гришей. Он был гаишником. Обходился с ним папа всегда вежливо и неизменно приглашал в гости. Потому что «дядя Гриша может решить вопрос». И это лишь убеждало меня в правоте выбора.
Вот только «за глаза» папа отзывался о дяде Грише куда хуже. Не потому, что плохой мужик, а потому, что гаишник. Это было словно клеймо, словно «чёрная метка».
А потом моё желание совсем скуксилось. Повзрослев, я столкнулся с вопросом вплотную и понял, что гаишники – люди особенные. У них не просто своё мировоззрение, или модус операнди, или способ мышления – у них, похоже, другой состав крови.
Стать гаишником может не каждый. Мало атрофировать совесть, воспитать маниакальную дотошность, научиться воспринимать госслужбу как место на паперти – надо, словно в тайное братство, пройти инициацию.
Мне кажется – и это одна из строжайших тайн времени, – когда гаишники собираются на свои мероприятия – на праздничный концерт в ГЦКЗ «Россия», на день рождения начальства в сауне, просто на плановый сбор, – происходит нечто вроде мистерии, описанной Михаилом Булгаковым в «Мастере и Маргарите». Двадцать третья глава, кажется. И в центре – священный жезл, дающий силу и власть. Приложись к нему – и ты станешь слугой тайного мирового порядка.
Просто они не говорят нам об этом, скрывают.
Неслучайно ведь ГАИ организовали 3 июля 1936 года. «36» – священное число тамплиеров. Да и «19» – Начало и Конец. Та ещё магия цифр. К матёрому каббалисту не ходи.
Потому гаишников не истребить. Легче проституток с трасс выгнать.
Сколько с ними боролись? И отменяли, и переименовывали, и разгоняли. Сколько вытерпели они? И магическими корочками перед носом махали, и судебные процессы заводили один за другим, и на видео разрешили снимать. Непобедимы! Стояли, стоят и будут стоять нерушимой стеной. Перефразируя Владимира Сорокина, «покуда жива Госавтоинспекция, жива и Россия…»
Можно ли представить наш русский быт без гаишника? Не рухнет ли Россия-матушка? Тут ведь ни Брюс Уиллис, ни даже Сергей Шойгу не спасут.
Кто во время остановит зарвавшегося наглеца на разогнавшемся «Лексусе»? Кто, посерев, отпустит его дальше? Кто одёрнет попутавшего бомбилу на разбитой «шестёрке» цвета «баклажан»? Кто, наварившись, пожелает ему счастливого пути?
Это ведь элементарные вещи. Знакомые каждому с детства. Архетипы. На них всё и держится.
В Индии священны коровы. Там даже мусор с улиц не убирают, чтобы они наедались вдоволь. Когда водитель увидит на дороге корову, он должен остановиться.
У нас в России свои священные коровы. Без них наше мироздание обречено.
А обвинения: взяточничество, беспредел, преступность – это придирки, мелочи. Ну, спросил он аптечку, ну, проверил ремни безопасности, ну, придумал ещё что-нибудь в зависимости от ширины спектра фантазии – вам что, жалко? Подавать надо.
Потому всё это поклёп и наговоры. Вот вам пример.
Отмечали день рождения подруги. Засиделись. Остались именинница Ксюша, друг, ну и я. Пора, в общем, домой.
Выпили на посошок, вышли на улицу. Хотели взять такси, но Ксюша вдруг заартачилась: мол, вон моё авто, не оставлю же я его здесь, да и ехать недалеко. Мы, конечно, с другом не мозгом думали – сколько таких героических? – сели; он впереди, я – сзади, Ксюша – за руль.
Вела она нормально. Так мне с заднего сиденья казалось. Но вдруг те самые – роковые, с волшебными жезлами, в форме.
Остановились. Подошёл один, склонился, принюхался, остался довольный. Выходите, говорит. Ксюша что-то в ответ икнула. Он открыл дверь – она, будто картофелина из мешка, выпала на дорогу. И не встаёт. Только мычит и икает.
Лишение водительских прав, без разговоров.
Тут уже и я, и друг протрезвели. От понимания того, кто и в каком состоянии нас вёз. А после сработал русский инстинкт – можно договориться. Поговорили, дали, решили.
Один гаишник сел за руль авто Ксюши, другой вёл полицейскую машину сзади. Так и доставили нас к дому Ксюши. С эскортом. Во избежание последующих дорожно-транспортных происшествий. И права не отобрали.
А вы говорите: злые гаишники. На самом деле, они тоже люди. Можно договориться.
