Поставленная Менделеевым задача для России на ХХ век — «уцелеть и продолжить свой независимый рост», — в ХХI веке ложится на нынешних подростков. У них есть возможность выполнить эту задачу, но времени не так много. Преимущества нынешних студентов преходящие: они уже не оболванены советским прекраснодушием, уже не тронуты либеральной утопией перестройки, их миновала контузия «лихих девяностых», и их детские мозги еще не промыла «реформированная школа». Если удастся соединить жесткий рационализм рожденных в «лихие девяностые» с опытом поражения, который систематизируют в своих катакомбах советские старики, в России через 10–15 лет на арену выйдет дееспособное патриотическое поколение. Ему некуда будет бежать, а выжить можно будет, только выполнив завет Менделеева.
Что же можно вывести внятного из анализа краха СССР? Вот, на мой взгляд, несколько тезисов — коротких, только чтобы задумался тот, кто готов нагрузить свой разум.
1. Утрата СССР — это поражение в войне цивилизаций, которого нам никак не следовало допускать. Мое поколение проявило неполное служебное соответствие.
Жизнь народа — тяжелый непрерывный труд, она не только не гарантирована, но она хрупка и может угаснуть просто по халатности, лени или доверчивости пары поколений. Нас уговорили сдать СССР, как сдают тактическую высотку для передышки. А на деле это был рубеж, за которым трудно зацепиться.
Почему же сдали — разве был опыт или логика, обещавшие выгоды от такого шага? Не было ни шкурной выгоды для народа, ни подвига во имя Добра — вот симптом болезни нашей культуры. Можно ли было всерьез поверить всем этим горбачевым? Нет, невозможно! Никто и не пытался пересказать их проект будущего, продумать его и определить свою позицию — поверить в него, хотя бы и ошибочно. Не было в головах такого процесса, вот в чем дело! Политическая «элита» перестройки представляла собой коллективного Мавроди, а народ — коллективного Буратино, который несет этому Мавроди на блюдечке свое достояние.
Этот опыт нельзя замалчивать, его надо изучить, как изучают проваленную военную кампанию.
Сейчас идет замена программного обеспечения нашей культуры.
Удастся сменить главные блоки мировоззренческой матрицы нашей культуры — будут решены проблемы и нефти с газом, и замещающей миграции, и избыточного местного населения.
Отсюда — новая и для России необычная задача: создать социальные ниши, где новая русская интеллигенция ремонтировала бы нашу поврежденную мировоззренческую матрицу и ее защиты, которых не сумели или не успели выстроить советские люди. Зря многие уповают, как на броню, то на «русскость», якобы коренящуюся где-то в крови, то на православие, данное нам от роду. То и другое — культура, которой нас обучили отцы и деды. Она у нас в языке, в мыслях и в памяти, а это хранилища уязвимые, их надо уметь защищать. Тут отцы с дедами недоработали. Надо потрудиться молодым, уже в очень трудных условиях.
Говорю о русской культуре, потому что с пресечением ее корня и братские народы разбредутся и захиреют. Пока ядро не восстановится, все будут в подвешенном состоянии. Вот, белорусы решили, что уже вылезли из ловушки: отстроили промышленность, работают в три смены, нет ни бандитов, ни коррупции, жизнь прекрасна. А дадут команду из какого-нибудь Бильдербергского клуба — и разорят ее в два счета. И даже вступление в ЕС не поможет. Вон, у Испании и демократия, и НАТО, и бомбить будет, кого прикажут, а чуть прижмет метрополию кризис — и его яды сбрасывают сюда. Для того и периферия, буферные зоны типа Греции и Португалии. Венгрию с Латвией пока щадят: они еще недостаточно одомашнились.
2. Я бы дал молодым еще один совет. Те, кто примут крест возрождения России, должны изучить большие системы, которые были построены в советское время: школу и промышленное предприятие, ЖКХ и колхоз, армию и Единую энергетическую систему и т.д.
В них сконцентрирован примерно столетний опыт вхождения России в индустриальную и научную эпоху, но не имитационный вариант «модернизации», а опыт синтеза европейских институтов и технологий со сложной природной и культурной самобытностью России.
В этом синтезе много блестящих открытий и изобретений.
В царское время они не могли воплотиться из-за сословности, давления западного капитализма, малограмотности массы и резких социальных и этнических различий. Эти барьеры были сняты русской революцией — с травмами и потерями, но она проделала дыру для выхода из ловушки периферийного капитализма. СССР этот шанс использовал – во временных рамках своего проекта. Были не только доработаны заделы российской науки и общего знания, были открыты новые духовные ресурсы. Для них были созданы и новые социальные формы, что и сделало возможным «русское чудо» — культурную революцию, индустриализацию и модернизацию, создание нового социального и межэтнического общежития, Великую Отечественную войну, космос и др.
Конечно, объектом изучения этих систем будут и провалы, и дефекты проекта и его реализации — они часто связаны с достижениями. Знать это надо для того, чтобы не впасть в ностальгию.
Встала задача инженерная и прагматическая: Россия живет на унаследованных от СССР системах и других уже не построит — денег не хватит, да и не дадут ей такого шанса. Ее толкают в коридор анклавного развития: оазисы модерна и постмодерна, окруженные беднотой, архаичным хозяйством и трущобами. Чтобы «уцелеть» и встать на ноги, Россия должна эти советские системы, изуродованные реформой и воровством, быстро привести в рабочее состояние и срочно достроить. Они на нынешнем этапе развития — лучшее из возможного, что путем перебора всех вариантов отобрали или усовершенствовали в ХХ веке наши ученые и инженеры, все труженики.
Знание об этих системах мало формализовано в учебниках, оно быстро утрачивается с уходом стариков, которые эти системы строили и лелеяли. Надо дать этим старикам выговориться, перевести их рассказы на современный язык и создать курсы ликбеза, чтобы это знание распространить. Трудно это сделать при нынешнем строе, который эти системы оболгал и стариков оскорбил, но надо.
Незнание систем, которые присвоила «буржуазия», тупость ее «менеджеров» поражают, но делать нечего — все мы поразили мир.
3. Те, кто возьмется за восстановление России, должны видеть ее как цивилизационную целостность («историческую Россию»).
Это не значит, что надо вновь собрать братские народы в одну систему типа СССР: формы государств быстро развиваются, разнообразие моделей увеличилось. Речь о том, что большая система (хозяйственная, военная и культурная) дает всем участникам очень большие преимущества. Потому и старались расчленить СССР.
Осколки СССР тяготеют к интеграции. Как только Россия вылезет из ямы, этот процесс пойдет с ускорением. Но для этого надо знать, что происходит в других республиках, как они пережили реформы, какие новые формы жизни испытали. Все они накопили ценный опыт, исходили много путей, с разных сторон изучили и Запад, и Восток. Это знание — большое богатство. Нас от него отводят скандалами, а для работы требуется знание инженерного типа — объективное и точное.
Отправной пункт таков: нельзя вливать новое вино в старые мехи. Старые формы надо изучать и знать, но вернуться в них нельзя.
Восстановление России — это строительство, в нем традиция должна дополняться творчеством. Возрождение надо понимать как новое рождение, а не оживление усопшего. Кажется, это прочувствовали, но раз за разом появляются программы, мотив которых — ностальгия по прошлому. Они греют душу, но организующим действием не обладают, их нереальность очевидна.
В общем, молодые мыслители должны создать новое обществоведение для России. Не получим мы его ни от заслуженных академиков, ни от западных либералов и постмодернистов, хотя знать их надо. У нас свои болезни и надо искать свои лекарства.
4. Наконец, крах СССР показал нам еще один изъян нашего мышления, который давно пора было выправить, но все руки не доходили. Мы считаем, что люди и их сообщества — очень устойчивые системы (в культурном отношении), чуть ли не природное свойство.
Если речь шла о советском человеке, то были уверены, что он обладает таким-то набором качеств, и на них можно рассчитывать. Эту устойчивость мы преувеличиваем. Люди и их общности гораздо подвижнее, чем мы думаем. Были советские, а промыли им мозги всего-то года за три — и их как подменили. Рабочие стали поддерживать идею приватизации… Чудеса!
Из этого следует, что мыслящий человек не должен уповать на какие-то устойчивые сущности, якобы выражающие качества групп, на которые мы делим (часто ошибочно) общество. Он должен все время составлять «карту» противоречий, которые подспудно или явно разделяют общество, и «карту» социальных общностей, которые группируются по разные стороны линий раздела. Обе карты подвижны, на обе системы можно и нужно влиять. Побеждают те, которые имеют более достоверные карты нашей местности и лучше владеют технологиями воздействия на поведение общностей. Нас этому не учили, а теперь надо осваивать.
Для этого и требуется новое, «инженерное» обществоведение.
Крах СССР, когда советские люди повели себя не так, как ожидалось, должен стать уроком. Ведь все эти антикоммунисты, сепаратисты и даже террористы были выращены в нашем обществе, из обычных советских людей, о которых мы ничего такого и подумать не могли еще лет за пять до их перевоспитания.
Чтобы Россию возрождать, надо изучить процессы разделения и соединения людей по идеалам и интересам и найти язык для диалога. Общество расколото, и ни дубинкой, ни деньгами его не собрать. Надо обращаться к разуму, совести, памяти людей и их способности предвидеть будущее. Урок гибели СССР нам должен сослужить эту службу.
