Журналист Максим Соколов — о том, можно ли было учесть все минусы антитабачного закона
Введенный в действие антитабачный закон вызвал ликование у знаменитых борцов за общественную нравственность и общественное здоровье — таких, как председатель комиссии Мосгордумы по здравоохранению Л.В. Стебенкова или санитар Г.Г. Онищенко. Они 1 июня и пропели победную песню: «Этот день мы приближали как могли», не особенно вдаваясь — да и зачем? — в детали нового закона.
Председатель Думы С.Е. Нарышкин, не будучи столь захвачен борьбой, увидел технические изъяны закона и сообщил, что думцы будут его неуклонно улучшать: «Мы будем внимательно следить за правоприменительной практикой и общественным настроением. У нас есть все возможности вносить необходимые коррективы. Тем более что различные нормы вступают в силу в разное время». Если бы антитабачный закон включал в себя нормы разных скоростей, он бы принципиально не отличался от других законов. Например, в области налогов и сборов многоступенчатое увеличение фискальных аппетитов — дело совершенно обычное, по этому поводу даже специальных заявлений не делают — и так понятно.
Но антитабачный закон выделяется тем, что, прописав в нем разнообразные запреты (собственно, из одних запретов он и состоит), законодатели не удосужились детально и однозначно прописать в нем соответствующие санкции. Что производит странное впечатление. Либо цель закона — еще раз напомнить о вреде табака и призвать курящих и некурящих быть взаимно вежливыми, но тогда закон не нужен, достаточно обращения к трудящимся, либо весь расчет на то, что здравоохранительное правосознание товарищей милиционеров само подскажет им, как карать нарушителей. Об азах законотворчества, заключающихся в том, что норма без санкции мертва, в восторге забыли. В XIX веке, когда в сатирическом журнале публиковалась карикатура с подписью «Ехали бояре с папиросами в зубах, /Местная полиция на улице была», изображающая, как полиция задерживает бояр, едущих в пролетке, санкция по крайней мере была предусмотрена, хотя Государственной думы еще не было.
Это тем более удивительно, что никакой острой надобности спешить с принятием закона — даже в ущерб законодательной технике — не было. Можно еще как-то оправдать принятые Думой достаточно несовершенные законы о митингах, о кощунстве etc., указав, что, да, законы оставляли желать лучшего, но соответствующие правонарушения грозили накрыть страну волной (как говорил М.С. Горбачев в 1990 году: «Посмотрите как разгулялись, какие силы, вандализм идет!»), и цель законодателя заключалась в том, чтобы сбить эту волну во что бы то ни стало. Кто-то сочтет это оправдание заслуживающим внимания, кто-то нет, но по крайней мере оно существует. В случае с табакокурением картина была совершенно иная. Порок этот весьма давний, в последнее время даже ослабевающий — кто предпочитает здоровый образ жизни, кто обращается к иным, более действенным препаратам. Даже сами инициаторы закона отмечают, что его благотворное действие скажется не сразу, а лет через пять. В соответствии с русской нормой, предписывающей умножать первоначальные сметы и сроки на число «пи», скажется лет через пятнадцать, когда умрет либо Насреддин, либо падишах, либо ишак. Спрашивается, какая нужда была так гнать с принятием явно сырого закона.
Это уже не говоря о том, что ничто не мешало обозреть практику никотиноборчества в других странах, начавших это дело раньше. Во Франции и Германии исходный энтузиазм местных Онищенок и Медведевых давно сменился послаблениями. Сперва уничтожили все курительные помещения в аэропортах, теперь восстанавливают, ибо никакого смысла в таком уничтожении нет — некурящим это не вредит — кроме того, чтобы сделать больнее и садче курящим. Среди которых, кстати, довольно много аэропортовских служащих, которых совсем донимать издевательством не стоит — они тоже могут поиздеваться.
То же касается электронных сигарет. Немецкие полицаи не имеют ничего против (а говорили, что Германия — полицейское государство). То же касается курения на железнодорожных перронах — при трехминутной стоянке скорого поезда курят, и еще как.
В Западных Европах уже поняли, что визгу получается много, а шерсти мало, и потихоньку начали делать обратный ход. Но мы — ради удовлетворения бескомпромиссных борцовских чувств — не можем не пройти весь путь головокружения от успехов стопа в стопу. Чужие грабли нам не указ — впрочем, когда же было иначе.
