6 мая – это в некотором роде репетиция Дня победы, такой же праздник со слезами на глазах. Интеллигенция справляет поминки по несостоявшемуся переизданию перестройки. Вроде бы все логично – два раза в одну воронку снаряд не падает: что прошло в 1980-е – 1990-е, не случилось в 2010-е. Но в России, куда ни глянь, повсюду следы какого-нибудь исторического взрыва, поэтому, пролетев над одной воронкой, мина шлепнулась в другую, оставленную еще первой русской революцией. 6 мая очень похоже на новое 9 января – это не конец, а только начало истории.
О бедном «медведе» замолвите слово...
У победы много отцов, поражение – всегда сирота. В Координационном совете оппозиции одно кресло явно пустует. На этом кресле должен сидеть Дмитрий Медведев, который на самом деле является вдохновителем и архитектором движения, которое заявило о себе на рубеже 2011-2012 годов. Без его гласной и негласной поддержки, без тех многочисленных сигналов SOS, которые в течение нескольких лет он, как Штирлиц, передавал из Кремля окопавшимся в границах Садового кольца либералам, без его бесконечных попыток расшевелить общественный муравейник это движение вряд ли бы состоялось. Ругая сегодня Медведева, об этом все-таки стоит помнить.
По сути, всплеск протестных настроений в конце 2011 года был не столько непосредственной реакцией на подтасовку результатов выборов (назовите мне хоть одни выборы в России за всю ее историю, результаты которых не были бы подтасованы), сколько опосредствованной реакцией на ожидавшуюся, но так и не состоявшуюся смену политического курса. Фальсификация итогов выборов была поводом, но не причиной протестов. Причиной стали несбывшиеся ожидания и разочарование тем, что истинный лидер «либерального движения» посткоммунистической аристократии в последний момент «соскочил», не довел дело до конца.
Как к этому относиться? Безусловно, на суде истории Дмитрию Медведеву придется отвечать за то, что он сначала разбудил декабристов, а потом выбросил рынду за борт и слинял с корабля. В то же время, миссию свою он выполнил: так или иначе, декабристы в него поверили, осмелели и вылезли из своих комфортных кают на продуваемую ветрами палубу. В конце концов, князь Трубецкой тоже не вышел 25 декабря на Сенатскую площадь, хоть и обещал возглавить восстание.
Давать однозначные оценки событиям и личностям – это упражнение не для русской истории. Медведев не сделал того, что от него ждали, но он хорошо поработал на «разогреве». И нет ничего удивительного в том, что его не оказалось в программе второго отделения. Нечто подобное случалось и раньше.
Роль Медведева в формировании так называемого «демократического движения» аналогична роли Горбачева. Это движение, существуя как потенция, в России с ее удушающей политической атмосферой, традицией властепочитания и вечным страхом перед всесильной жандармерией (как бы она исторически ни называлась), реализовать себя без тычка сверху просто не в состоянии. Оно существует как абстрактная возможность до тех пор, пока сама власть не дает понять, что уже можно. Так хорошо дрессированная собака часами со слезами на глазах может смотреть на вожделенный кусок колбасы, расположенный у самого ее носа, пока хозяин не даст команду. Но если уж команда прозвучала, колбаса исчезнет в мгновение ока и собака унесет с собой столько свободы, сколько сможет проглотить.
6 мая было подготовлено всей предшествующей политикой Медведева, который вроде бы говорил, что можно, хотя, как теперь выясняется, было нельзя. В определенном смысле слова Медведев, как и Горбачев, выступал в роли провокатора (в хорошем смысле этого слова). Но ретировался он даже быстрее Горбачева, не проявив и десятой доли его упрямства. Впрочем, трудно сказать, как повел бы себя Горбачев в 1989-м, если бы Андропов вдруг восстал из гроба, зашел бы к нему в кремлевский кабинет и сказал, что он передумал.
Есть у революции начало, нет у революции конца...
6 мая – это провокация, но не в том узко политическом смысле, в котором сегодня принято об этом событии рассуждать (провокация беспорядков со стороны полиции или со стороны неких экстремистских сил), а глобально, по самой своей природе. Это провокация революции. И в таком ракурсе 6 мая напоминает события не столько недавнего, сколько отдаленного прошлого.
Чуть более ста лет назад в очень похожей атмосфере у части российской элиты родилось ощущение, что, если грамотно организовать демонстрацию либерального флага, то власть пойдет на существенные уступки общественному мнению и все проблемы разрешатся сами собою. Тогда организацией демонстрации флага занялся популярный общественный деятель, священнослужитель Григорий Гапон, являвшийся по совместительству агентом охранного отделения. В XXI веке за дело взялся обезличенный «сетевой Гапон», но сути дела это не меняет.
Роднит эти два движения лежащее в их основе убеждение, что власть сама рухнет. Надо только продемонстрировать ей массовую поддержку движения. Обратной стороной медали является то, что движение нацелено не на реальную политическую борьбу, не на повседневную политическую работу, а на непрерывную и бессмысленную «монстрацию». Поэтому, по сути, никакой угрозы для власти это движение ни тогда, ни сейчас само по себе не представляло. Ни пятьсот тысяч «монстрантов», ни миллион не добьются ничего, сколько бы башмаков они ни стоптали в бесконечных маршах.
Но русская власть иррациональна, а главное – история ее ничему не учит. В январе 1905 года она жестко подавила безобидное для нее, в общем-то, шествие, направлявшееся к Дворцовой площади, организованное, к тому же, ее собственной агентурой. Сто лет спустя она организовала бессмысленную пролонгированную расправу над демонстрантами, шедшими на Болотную площадь. Как и Владислав Сурков сегодня (судя по лекции в LSE, в Лондоне), царь тогда считал, что покончил с революцией навсегда. Реальность превзошла со временем все самые смелые ожидания.
По всей видимости, из событий 6 мая Россия вынесет тот же урок, который она вынесла из событий 9 января – власть не меняется при помощи демонстраций, для этого необходимые другие, более радикальные средства. Как и сто лет назад, вовсе не экстремисты, а сама власть собственными руками сегодня переводит стрелку истории в направлении революции.
