Михаил Задорнов
Бюрократы решают любую проблему формальными документами. Если есть проблема, то появится и инструкция. А следом, разумеется, организуется масса мероприятий, дабы провести инструкцию в жизнь. В Министерстве труда и социальной защиты ныне озаботились борьбой с коррупцией. Оно и понятно: соседние ведомства сильно трясет от разнообразных антикоррупционных или маскирующихся под таковые аппаратных скандалов. Оборонсервис, Роскосмос, Минрегион и дальше-дальше-дальше... Понятно, что бюрократия вынуждена реагировать на эти вызовы.
На сайте Минтруда ныне опубликован документ, довольно витиевато озаглавленный: «Обзор рекомендаций по осуществлению комплекса организационных, разъяснительных и иных мер по недопущению должностными лицами поведения, которое может восприниматься окружающими как обещание дачи взятки или предложение дачи взятки либо как согласие принять взятку или как просьба о даче взятки». То есть: как надо объяснить работникам министерства, почему нельзя брать взятки.
Например, не советуют чиновникам брать на работу родственников, поскольку это может вызвать кривотолки. А родственникам также не стоит брать подарки от заинтересованных лиц и организаций. И так далее.
Инструкция (озаглавлен документ как «информация») довольно объемная, настолько, что кажется, будто коррупция в Минтруде будет искоренена буквально за несколько недель. Очень решителен и подробно прописан документ. Естественно, для борьбы со злом чиновникам показаны антикоррупционные семинары, в ходе которых им будет рассказано, что такое «взятка» и почему их нельзя брать. И самый яркий пассаж: в ходе этих семинаров рекомендуется «обсудить со служащими и работниками слова, выражения и жесты, которые могут быть восприняты окружающими как просьба (намек) о даче взятки и указать на необходимость воздерживаться от употребления подобных выражений при взаимодействии с гражданами».
К числу таких выражений относятся, например: «вопрос решить трудно, но можно», «спасибо на хлеб не намажешь», «договоримся», «нужны более веские аргументы», «нужно обсудить параметры», «ну что делать будем?» Список открыт — далее следует многозначительное «и так далее». То, что слов часто и не надо, авторы инструкции наверняка знают (не к тому, что они взяточники, упаси Господь!). Но эффективность всех рекомендаций после этих слов очевидно стремится к нулю, если не к отрицательным величинам. Все это мы уже видели, слышали и читали.
Тут потребуется обширная цитата, даже три. Первая: «Дело устроено было вот как: как только приходил проситель и засовывал руку в карман с тем, чтобы вытащить оттуда известные рекомендательные письма за подписью князя Хованского, как выражаются у нас на Руси, «нет, нет, - говорил он с улыбкой, удерживая его руки. - Вы думаете, что я... нет, нет. Это наш долг, наша обязанность, без всяких возмездий мы должны сделать! С этой стороны уж будьте покойны: завтра же всё будет сделано. Позвольте узнать вашу квартиру, вам и заботиться не нужно самим, всё будет принесено к вам на дом». Очарованный проситель возвращался домой чуть не в восторге, думая: «Вот, наконец, человек, каких нужно побольше, это просто драгоценный алмаз!» Но ждет проситель день, другой - не приносят дела на дом; на третий тоже. Он в канцелярию, - дело и не начиналось; он к драгоценному алмазу. «Ах, извините! - говорил Чичиков очень учтиво, схвативши его за обе руки. - У нас было столько дел; но завтра же всё будет сделано, завтра непременно, право, мне даже совестно!» И всё это сопровождалось движениями обворожительными. Если при этом распахивалась как-нибудь пола халата, то рука в ту же минуту старалась дело поправить и придержать полу. Но ни завтра, ни послезавтра, ни на третий день не несут дела на дом. Проситель берется за ум: «Да полно, нет ли чего?» Выведывает, говорят: нужно дать писарям. «Почему ж не дать? я готов четвертак, другой». «Нет, не четвертак, а по беленькой». «По беленькой писарям!» - вскрикивает проситель. «Да чего вы так горячитесь, - отвечают ему - Оно так и выйдет: писарям и достанется по четвертаку, а остальное пойдет по начальству». Бьет себя по лбу недогадливый проситель и бранит на чем свет стоит новый порядок вещей, преследование взяток и вежливые, облагороженные обращения чиновников. «Прежде было знаешь, по крайней мере, что делать: принес правителю дел красную, да и дело в шляпе; а теперь по беленькой, да еще неделю провозишься, пока догадаешься; чорт бы побрал бескорыстие и чиновное благородство!» Проситель, конечно, прав, но зато теперь нет взяточников: все правители дел честнейшие и благороднейшие люди, секретари только да писаря мошенники».
И вторая: «Принес и просьбу. Я бы хотел... мне нужно поторопиться... так нельзя ли, например, кончить дело сегодня?» «Да, сегодня! сегодня нельзя, - сказал Иван Антонович. - Нужно навести еще справки, нет ли еще запрещений».» Впрочем, что до того, чтоб ускорить дело, так Иван Григорьевич, председатель, мне большой друг...» «Да ведь Иван Григорьевич не один; бывают и другие», - сказал сурово Иван Антонович. Чичиков понял заковыку, которую завернул Иван Антонович, и сказал: «Другие тоже не будут в обиде, я сам служил, дело знаю...» «Идите к Ивану Григорьевичу, - сказал Иван Антонович голосом несколько поласковее. - Пусть он даст приказ, кому следует, а за нами дело не постоит». Чичиков, вынув из кармана бумажку, положил ее перед Иваном Антоновичем, которую тот совершенно не заметил и накрыл тотчас ее книгою. Чичиков хотел было указать ему ее, но Иван Антонович движением головы дал знать, что не нужно показывать».
И третья, дабы одним Гоголем дело не ограничилось: «Во всем городе я не знал ни одного честного человека. Мой отец брал взятки и воображал, что это дают ему из уважения к его душевным качествам; гимназисты, чтобы переходить из класса в класс, поступали на хлеба к своим учителям, и эти брали с них большие деньги; жена воинского начальника во время набора брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз в церкви никак не могла подняться с колен, так как была пьяна; во время набора брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и трактиры; в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по третьему разряду; благочинные брали с подчиненных причтов и церковных старост; в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: «Благодарить надо!» - и проситель возвращался, чтобы дать 30-40 копеек. А те, которые взяток не брали, как, например, чины судебного ведомства, были надменны, подавали два пальца, отличались холодностью и узостью суждений, играли много в карты, много пили, женились на богатых и, несомненно, имели на среду вредное, развращающее влияние».
«Старорежимный» еще гоголевский и чеховский опыт показывает, что слова необязательны вовсе. И если чиновник захочет взять взятку, то он ее возьмет, будьте спокойны. И придумает еще много «относительно честных» способов извлечения прямого и косвенного дохода из своей должности.
Семинары вещь не вредная, конечно. В Соединенных Штатах Америки любят тренинги против харассмента и прочих гендерных и расовых проблем. Логика проста: знание о проблеме снижает число людей, желающих рискнуть работой и даже свободой ради достижения узкокорыстных интересов. Только вот надо понимать, что со времен Гоголя и Чехова была изобретена масса способов иного чиновного дохода — от вхождения в капитал подконтрольных ведомству компаний до хитроумных переводов денег в налоговые гавани. Бороться можно и с этим (да и борются), но строго говоря, победить пока не получается, и, учитывая более чем полуторавековой опыт, вряд ли стоит надеяться на успех. Ну как не нанимать на работу друзей и знакомых, если половина верховной бюрократии и бизнеса — друзья, родственники и члены дачного кооператива «Озеро»? А в составе предыдущего правительства под председательством Владимира Путина были сразу тесть с зятем и муж с женой. Ну как тут обойтись без «конфликта интересов»? Да никак.
