Ни коррупцию, ни Запад наша элита не разлюбила. Да и государство дает понять, что паниковать рано
Последние события стали предметом споров на тему: «Это по-настоящему или очередная кампанейщина?» Некоторые считают это сменой правил игры и национализацией элиты и смакуют коррупционные кейсы, число которых и вправду растет. Я, возможно в силу узости мышления, вижу прежде всего обострение внутриэлитных разборок. Накануне решающей приватизации конкуренция кланов резко обострилась: носимые наверх папки с компроматом стали тяжелее.
Это создает уже риски для самой системы управления. Однако темы борьбы с коррупцией и мировой закулисой вполне могут стать основой легитимности действующей власти на ближайшее будущее. Надо только подбрасывать дров в печку. Но это повышает сомнения в искренности намерений власти победить коррупцию и вернуть деньги с Запада на родину.
Если посмотреть на количество дорогих автомобилей в Москве и статистику вывода капиталов за рубеж, можно предположить, что ни коррупцию, ни Запад наша элита не разлюбила и в то, что власть действительно конструирует новую реальность, не слишком верит. Да и государство дает понять, что паниковать рано. Счета за рубежом нельзя, а недвижимость — пожалуйста. После громких заявлений о деофшоризации следует приватизация порта Ванино, после чего новый собственник, не таясь, отправляет акции в кипрские офшоры. И ничего — государство претензий к сделке не имеет. Выходит, можно как раньше, но только после консультаций и без всякой самодеятельности. Кроме того, государство активнейшим образом продолжает или поощряет скупку любых продаваемых активов на Западе (да и не только), что с тезисом о возврате денег на родину вообще никак не вяжется. Наконец, пока никто не разъяснил, почему некоторые заимствованные у Запада решения вдруг признаны негодными (ювенальная юстиция), а другие продолжают реализовываться с яростным напором (скажем, болонская система).
Коррупционные же дела напоминают четко осознаваемый профессиональный риск: как шахтеры понимают, что может рвануть метан, но в забой ходить не перестают. На государственной гражданской службе состоит официально около 800 000 человек, на должностях муниципальной службы — чуть менее 350 000 человек. Число различных правоохранителей оценивают в 1,7-1,9 млн, есть еще судьи и военнослужащие. Но давайте ограничимся хотя бы цифрой в 3 млн людей, которые теоретически могут стать коррупционерами с государственной стороны. Дмитрий Медведев заявил о том, что сейчас ведется 50 000 уголовных дел о коррупции. Но осуждено по ним в 2012 г. было лишь 5500 человек. Вероятность попасть под раздачу посчитать несложно.
Но если бы власть и вправду поменяла правила игры, то это могло бы привести к интересным последствиям. Чиновники могли стать главными лоббистами построения правового государства. Это ведь гораздо безопаснее механизма чисток. Тут и адвокаты, и смягчающие обстоятельства. Сколько уже дел имело медийный резонанс — а результатов (т. е. посадок) нет. Так что свобода, как у нас говорят, лучше несвободы.
Автор — генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности
