Писатель Виктор Топоров — о том, как понимать специфическое остроумие российских политиков
Наш премьер-министр оказался прав. Как всегда. Метеоритный дождь над Челябинском и впрямь стал символом Красноярского экономического форума. Даже не так сам дождь, как слова премьера о нем.
В тени этого бесспорно шутливого высказывания осталось другое остроумное заявление Д.А.Медведева, сделанное на встрече с красноярскими студентами. Один из учащихся Сибирского федерального университета попросил совета у главы правительства, как влюбить в себя девушку. "Молодец, - мгновенно отреагировал Медведев. - У меня, конечно, как у любого человека, много чего было. Надеюсь, что еще будет»…
Разумеется, образцовый семьянин, каким по праву слывет Дмитрий Анатольевич, не сказал ничего скабрезного. Совершенно очевидно, что он не имел в виду никакого «седина – в бороду, бес – в ребро», да и нет у него никакой бороды, да и до седин ему еще далеко. В непринужденно шутливой форме бывший президент РФ напомнил молодежной аудитории о своем политическом прошлом и выразил если не уверенность, то надежду на будущее. Но получилось всё равно хорошо. И, на иной вкус, ничуть не хуже, чем про болид над Челябинском.
Люди власти, шутят редко, да метко. «Других писателей у меня для вас нет» - это сказано навсегда. Да и других политиков у нас нет тоже. Сталинские остроты (скорее, сарказмы) заслуживают отдельного изучения. «Что делать будем? Завидовать будем!» - об амурных похождениях знаменитого полководца. «Русские – добрый народ!» - узнав, что певец, только что пустивший петуха на сцене Большого, носит звание народного артиста РСФСР (а не СССР). И так далее. Но, допустим, и Брежнев бывал подчас редкостно остроумен.
Спросили его однажды, почему в СССР люди так плохо живут. - Но почему же плохо? – возмутился обычно добродушный генсек. – Вот я в молодости, студентом, разгружал вагоны. Три мешка выгрузишь, четвертый – себе! Вот и вся страна у нас так живет…
Был, кстати, анекдот о том, почему генсек Брежнев снял премьер-министра Косыгина. – Маразматик он потому что! Взял у меня оловянных солдатиков поиграть, я говорю: «Верни!», а он отвечает: «Не помню, чтобы я их у тебя брал!» - Анекдот этот имел неожиданное продолжение: его рискнул рассказать на московском приеме посол одной небольшой западной страны – и его тут же объявили персоной нон грата.
Истоки персонального остроумия людей власти надо искать в их до- и неполитическом прошлом. Несомненно остроумный генерал Лебедь, даже став кандидатом в президенты, щеголял казарменным юмором (и во многом именно ему был обязан своей одно время бешеной популярностью). Путинские «мочить в сортире», «стучать копытами» и «умучаешься пыль глотать», так же более чем любезные населению, имеют все признаки веселого говорка питерского «пацанства», к которому, разумеется, и восходят. Ельцинские «не так сели» и «что тот генерал, что этот» - это речь партработника (в прошлом строителя), едва оправившегося от многочасовой «работы с документами».
Наконец, главный наш златоуст – В.С.Черномырдин – прошел долгий трудовой путь в суровых климатических (да и политических – взять хоть работу в правительстве «завлабов») условиях и шутил поэтому как истинный работяга. Или, вернее, как большой начальник, выбившийся из работяг. Начальник пусть и большой, но все же не главный, но все же не самый главный, - и это, сказал бы серьезный исследователь, представляет собой решающее отличие.
Потому что, рассуждая о специфическом остроумии людей власти, надо, на мой взгляд, различать юмор Первого Лица и юмор Второго Лица; юмор, так сказать, Шерлока Холмса и юмор доктора Ватсона. Шутки Первого сплошь и рядом оказываются судьбоносными; это, если так можно выразиться, шутки прямого действия. Для шуток Второго характерно то, что сам он их подчас не воспринимает как шутки, а напротив, «озвучивает» или импровизирует на предельном серьезе, но тем они на самом деле удачнее и смешнее. Дьявольски наблюдательный, но и предельно деликатный частный сыщик с Бейкер-стрит в разговорах с товарищем по конан-дойловскому тандему называл его редкостное умение судить и рядить невпопад «вашим, доктор Ватсон, лукавым юмором». Тот радостно принимал и любовно записывал эти объективно обескураживающие комплименты.
