Открывает номер годовой отчет в фото, слухах и фактах , подготовленный главным редактором Алексеем Машкевичем.
Только в бумажной версии журнала .
Далее читайте традиционный обзор про то, что интересного было в январе.
Несколько цитат:
«Порадовала новость, что, по данным «Опоры России», Ивановская область признана наиболее благоприятным регионом для ведения малого и среднего бизнеса производственными компаниями. Но теперь меня мучают вопросы. Первый: значит, по всей стране производства вообще не развиваются и нам все врут про Калужскую область и Татарстан? И второй вопрос, так как на первый ответ очевиден: что курят в «Опоре России», после чего такие результаты «на-гора» выдают? Я тоже такого хочу…»
«Еще местные единороссы намерены выйти в Государственную Думу с предложением о внесении изменений в «Кодекс об административных правонарушениях» относительно взимания штрафов с владельцев домашних животных. Честно скажу, я с большим подозрением отношусь к людям, которые не любят детей и животных. Но для думской ячейки ЕР это, видимо, диагноз. В области не осталось проблем, кроме наших бедных собачек? Или власть для животных уже сделала все, что возможно: создала специально оборудованные места для выгула домашних питомцев и приюты для брошенных, внедрила способы гуманного отлова и регулирования численности бродячих собак и т.п.?
Возникает и такой вопрос: а то, что в центре города лошади пасутся по выходным и гадят на тротуары не по-детски – это, вас, господа законодатели, не волнует? Люди, которые водят этих лошадей за уздечку и детей катают за деньги, только последствия не убирают или еще и налогов ни в один из бюджетов не платят? Или данной ситуации налоговым инспектором считается дядя в форме, который собирает с них дань в перерывах между ошкуриванием без протокола малолеток за распитие пива из банок у фонтана? Или вы теперь ко всем, кто с собакой на улицу вышел, по патрулю ППС приставите? Правильно, больше им делать-то нечего – в остальном полный порядок на вверенной территории».
«Летом 2011 года наш край прославился на всю страну отлучением ермолинского монаха отца Иллариона от Твиттера и социальных сетей за «неподобающие для священника выражения и фразеологические обороты». Одним из самых ярых гонителей и хулителей выступил тогдашний руководитель Епархиального отдела по взаимодействию церкви и общества игумен Виталий (Уткин). Сам он, правда, в социальных сетях высказываться по поводу и без повода не стеснялся: то призовет ОМОН благословить на разгон демонстраций, то агитирует за Путина голосовать, то его же на царство предложит, то в поддержку переименований всего и вся в Иванове кампанию развернет. Широчайшей души, одним словом, человек…»
«Видимо, Павел Пожигайло, употребивший административный ресурс для «отъема» контракта, считал, что его дело сделано, а «в поле» уже Роману работать: хотел ТВ-рекламу - получи. Работать (даже на распаханном поле) Роман не смог, зато приобрел огромный опыт в использовании того самого пресловутого адмресурса, затем его развил и углубил, таская чемоданчик за Бабичем. Что и продемонстрировали всему городу новые правила в наружке. Только теперь уже не он, а за ним таскает чемоданчик все единороссовское гордумское большинство...»
В февральском номере напечатано письмо в редакцию от москвича, который уже несколько лет работает в Иванове. Он поделился своими впечатлениями и ощущениями.
Несколько цитат:
«Когда я переехал в Иваново, мне казалось, что все двигаются как в замедленном кино. Нет, конечно, это было не так, но люди настолько медленно работают, принимают решения и исполняют команды, что это ощущалось физически. Я целый год жил как реактивный, потом привык и перестал замечать. Но вывод сделал: в конкурентной борьбе ивановские работники проиграют (Москва, конечно, не показатель, но сравнивать мне больше не с чем)»
«Далее - очень странная политическая жизнь в городе. Казалось бы, в маленьком городке, где все про всех знают, у власти должны быть лучшие люди города, а по факту имеется приглашенный губернатор и…. про остальных все все знают, но говорить нельзя. Оппозиция смешная, так, для виду - типа и она у нас есть. И такие же смешные акции протеста. Уж лучше бы никаких, мы же не идиоты. Кто пишет интервью для губернатора? Открытым текстом лучше сказали бы: закон не важен, важна стабильность (я про налоговую и ТДЛ с «Полетом»). Почему я в Москве не чувствую, что надо мной издеваются? Потому что там меня обманывают профессионалы».
«Про ивановский бизнес говорить страшно. Почти все громкие проекты, имеющие господдержку, экономически не окупятся никогда – это все политические проекты. А экономически целесообразные предприятия вынуждены работать, не привлекая к себе большого внимания, а то власть денег «попросит». О какой-то поддержке малого бизнеса смешно даже вспоминать».
Интервью с управляющим ивановским филиалом Россельхозбанка Дмитрием Городилиным посвящено не столько сельскому хозяйству, сколько проблемным активам банка.
Несколько цитат:
«С одной стороны, Центральный банк и здравый смысл диктуют тот самый взвешенный подход, с другой, сельское хозяйство всегда было более рискованным, чем промышленные предприятия, и политика государства, которое создало Россельхозбанк, направлена на то, чтобы сделать кредитные ресурсы доступными для селян».
«Иногда меня прямо спрашивают: «А зачем вы выдавали тот или иной кредит?» Но предоставлять кредиты и есть функция Россельхозбанка: мы должны вместе с бизнесом и властью создавать активы для развития экономики региона, а бизнес, эффективно используя их, кредиты возвращать».
«С ОАО «Зернопродукт» наш банк сотрудничает не один год. После смены собственника у предприятия начались проблемы. На сегодняшний день у нас есть основания полагать, что со стороны менеджмента в отношении предприятия совершены противоправные действия. Этим вопросом занимаются правоохранительные органы. Соответствующее заявление банк уже подал».
Продолжение темы – в материале про ОАО «Зернопродукт».
Несколько цитат:
«Между продавцами и покупателями была достигнута договоренность, что Одинцов и Кокорев допускаются к управлению предприятием, выплачивают кредит Сбербанку (взятый под личное поручительство Бабикова) и зарабатывают деньги на то, чтобы оплатить акции ОАО «Зернопродукт». Сбербанк свои деньги получил, Бабиков, говорят, тоже, а в остальном планы кардинальным образом разошлись с действительностью.
Кокорев и Одинцов сформировали свой Совет директоров, назначили своего директора (которого потом неоднократно меняли). В какой-то момент в их руках оказался контрольный пакет акций: они высказали намерение приобрести акции, принадлежащие ГП «Союз», но не оплатили их полностью и, по условиям договора, акции вернулись к своему владельцу. У юристов складывается впечатление, что акции «Союза» взяли попользоваться – чтобы принять нужные решения, в том числе взять многомиллионные кредиты в банках».
«Кроме кредитов Россельхозбанку (100 млн рублей), банку «Замоскворецкий» (140 млн рублей) и банку БЦК (60 млн рублей) «Зернопродукт» должен множеству поставщиков зерна. То есть, команда «недособственников» брала кредиты на закупку зерна, но тратила деньги отнюдь не на расчеты с поставщиками. Большинство кредиторов подали иски в арбитражные суды – список вас впечатлит.
Что мы имеем на сегодняшний день? В течение 2012 года ОАО «Зернопродукт» из прибыльного стало убыточным, сократило персонал, не платит по обязательствам банкам и другим кредиторам, перестало раскрывать информацию в сети Интернет.
В августе остановлено производство, счета общества арестованы, движения по счетам нет. Точные суммы долгов предприятия неизвестны. Торговая марка «ПЕКА», которая принадлежит «Зернопродукту», используется хлебокомбинатом №3. Предприятие сменило регистрацию и теперь ОАО «Зернопродукт» зарегистрировано в Нижнем Новгороде по адресу массовой регистрации».
«Пакеты акций, которыми владели Евгений Марков и «Союз», куплены неким инвестором, который не желает себя афишировать, однако намерен запустить предприятие и работать на нем, пусть даже в процедуре банкротства. Это дает надежду на счастливый конец (точнее, на то, что предприятие будет жить, потихоньку расплачиваться с кредиторами и вносить свой вклад в экономику города и области), но не дает ответа на вопрос, куда делись сотни миллионов рублей и кто будет отвечать за это. Правоохранительные органы вроде бы в курсе, но активных действий не предпринимают. Кредиторы и собственники обратились в суд, но практика показывает, что судебные тяжбы могут тянуться годами…»
Ситуацию комментируют юрист Сергей Сорокин и один и экс-собственников предприятия Евгений Марков.
Сергей Сорокин:
«Если учесть, что на начало года оборотные активы равнялись задолженности, а на сегодня оборотных активов нет и долги составляют 400 миллионов, то масштабы финансовой пропасти, в которую попало предприятие, потрясают.
400 млн долгов, созданных за несколько месяцев при обороте менее 500 млн (предприятие в 2012 году работало не полный год и оборот значительно меньше предыдущего года) должны были заставить спохватиться ревизионную комиссию общества, аудитора общества, членов совета директоров, кредиторов.
Удивительно, что ОАО «Зернопродукт» прокредитовали на такие значительные суммы».
Евгений Марков:
«Судя по тому, что предприятие не работает, народ распускают, теперешние управленцы не хотят запускать производство. Сейчас банкротство уже неминуемо и главный вопрос — кто будет организовывать работу предприятия. В процедуре банкротства можно работать длительное время, зарабатывать, выплачивать долги. Тем более, что там хранится зерно интервенционного фонда, и предприятие зарабатывает и на хранении, и на отгрузке. Это не очень большие деньги, но если придет инвестор и запустит производство, то появится возможность, купив это зерно по ценам, ниже рыночных, превратить его в муку и получить неплохую прибыль».
«Непорядочным человеком Бабикова в данном случае назвать нельзя. Александр уже 10 лет как не работает в Иванове и занимается бизнесом совершенно другого масштаба. Все активы, которые остались здесь, ему малоинтересны, поэтому, когда появился покупатель, он принял решение продать свои акции «Зернопродукта». Один я не могу заниматься этим предприятием, это большая нагрузка. Поэтому я тоже согласился на продажу. Покупатель оказался несостоятельным.
На сегодняшний день наши отношения с Бабиковым урегулированы, претензий к нему у меня нет, просто мы получили за эти активы гораздо меньше денег, чем рассчитывали и договаривались с покупателями. Я не оценщик, но стоимость ОАО «Зернопродукт» (когда оно нормально работало) составляла от 150 до 250 млн рублей».
Журналист Николай Голубев подготовил свой традиционный обзор того, что случилось интересного в культуре.
Несколько цитат:
«В Холуе есть детский дом для ребят с отклонениями в интеллектуальном развитии. Я был там за несколько месяцев до гаденького думского запрета американского усыновления. Сотрудники признавали, что их воспитанников забирают в основном иностранцы. Несмотря на диагнозы в медицинской карте, инвалиды при должном уходе могут догнать в развитии своих сверстников. Приемные родители присылают потом с заграничными марками копии похвальных листов и грамот – российские отказники способны достигать успехов.
В холуйском детском доме сегодня все нормально. Там работают порядочные и заботливые люди. Только вот государство (которое так активно взялось оберегать сирот) то и дело мешает. В прошлом году пожарные оштрафовали учреждение на четверть миллиона рублей за то, что запасная лестница в двухэтажном здании была не из огнеупорных материалов. Недалеко от пожарных ушли в «заботе» о сиротах и специалисты областного департамента культуры. Холуйский детдом размещен на территории бывшего монастыря – сохранились две заколоченные церкви XIX века, и, по мнению чиновников, интернат должен за свой счет оберегать культурное наследие…»
«И еще одна побочная, но важная мысль по поводу случайно упомянутого «Современника». Речь даже не о бездействии широкоформатного муниципального кинотеатра… Его издалека заметный фасад давно превратился в самую большую рекламную конструкцию города: в свое время здесь висели Путин с Менем, теперь какие-то машинки. Рекламный баннер закрывает витраж, созданный по эскизам народного художника РФ Евгения Грибова. Прямого нарушения действующего законодательства в этом, кажется, нет. Но вопрос морально-этический: можно ли завешивать рекламной тряпкой произведение искусства (грибовская работа таковым, безусловно, является). И второй вопрос – эстетический. Раньше архитектура города как-то оберегалась, соотносилась. Безликие столбы многоэтажек на Фридриха Энгельса «спасались» легкими постройками на переднем плане. Но теперь и там тяжеловесные коробки: кинотеатр занавешен, стеклянный универмаг обили пластиком, грузная постройка «Макдоналдса» и вовсе тянет в яму всю архитектуру проспекта. Припомню еще, что за последние годы был растащен и обессмыслен мемориал в память о ВОВ перед «Современником». Там же демонтировали милый фонтан, обманув со строительством нового. Центральный проспект (с более-менее выверенной архитектурой) сравняли по уровню со спальными Текстильщиков и Строителей. Чего говорить, если в городской администрации давно нет главного архитектора».
«Конкурсы и фотовыставки стали в Иванове регулярными, появились известные имена. Но по большому счету, все это блекло и провинциально. Из общей массы выделить можно максимум пять профессионалов (уже далеко не юношей). Малочисленность нормальна: фотография – искусство, которому невозможно научиться: или видишь, или нет».
Далее читайте статью профессора ИвГУ Леонида Таганова про город Иваново с говорящим названием «Капиллярный сосудик советской цивилизации».
Несколько цитат:
«Вряд ли в России найдется еще один город, как Иваново, где бы так рельефно, «грубо, зримо», говоря словами Маяковского, проступали черты советскости. Причем, я сразу хотел бы оговорить то обстоятельство, что советскость нельзя сводить к пресловутой совковости, которая, конечно же, весьма наглядно проявлялась в существовании советского Иванова. Чего стоят, например, факты тотального замалчивания приезда в наш город в середине прошлого века Андрея Тарковского, Андрея Вознесенского, Булата Окуджавы, Евгения Евтушенко, чьи имена, по мнению ивановских властей, были чужды родине Первого Совета. Соц-артовский дискурс, конечно, может и должен найти место в проекте «Иваново — самый советский город», но он, этот дискурс, ни в коей мере не должен перекрывать главного: представления об Иванове как своеобразном капиллярном сосудике советской цивилизации».
«Понятно, что этот «черный миф» дает одностороннее представление о русском Манчестере и принижает выдающийся вклад фабрикантов в экономику и культуру ивановского края. И хорошо, что сейчас стали отдавать должное Гарелину и Бурылину как почетным гражданам Иванова. Но, с другой стороны, без «черного мифа» нам не понять глубинной ивановской истории. Не понять, почему именно в нашем крае родился и сформировался такой «асмодей русской революции», как Сергей Геннадьевич Нечаев, чьи действия и взгляды и сегодня востребованы террористами самых разных уровней. А бес этот выскочил из «чертова» ивановского болота, из села, где, по словам Нефедова, все «смешано и склеено из крайних разнородных элементов». Где крайняя нищета соседствует с несметным богатством, высокоразвитая индустриальная техника — с темнотой рабочего люда. И это ли не почва для рождения таких фанатиков ненависти, каким был Нечаев?»
Иваново дает возможность выдвинуть тему о драме ленинского большевизма в лице весьма крупных, талантливых личностей. Таких, как Фрунзе, Фурманов, Постышев и др. Поддерживаю тех, кто считает, что не надо спешить с переименованием улиц, связанных с революционными именами. Пусть останется площадь Революции и памятник Фрунзе. Пусть даже высится на привокзальной площади фантасмагорической голова женщины, символизирующая особое революционно-гендерное начало Иванова (соц-артовский штрих в монументальной культуре города). Всячески надо оберегать конструктивистское архитектурное наследие (дом-корабль, дом-подкову и т.п.), свидетельствующие о том, что Иваново-Вознесенск всерьез готовился стать столицей советской России, как бы материально реализуя стихотворные строки А. Ноздрина: «Город ткачей и поэтов,/ Третья России столица,/ Родина красных советов,/ Нового мира бойница». И, безусловно, необходимо сохранять память о знаменитых ивановских фабриках, комбинатах, воздвигнутых при советской власти. Сейчас большинство их приспособлено под различного рода торговые точки, супермаркеты. Так вот на каждом из зданий такого рода стоит повесить мемориальные доски с обозначением, что представляло собой это здание в прошлом. Хорошо бы при этом разработать ряд экскурсионных программ с таким, положим, названием « По местам исчезнувшей текстильной столицы Советского Союза».
«Я могу показаться излишне пристрастным в своей литературной зацикленности относительно рассматриваемой темы, но все же настаивал и настаиваю, что именно Иваново выдвинуло поэта, который раньше, чем кто-либо, предсказал крах советской цивилизации и расплатился за свои предсказания тридцатью годами жизни под гулаговским знаком. Да, речь идет об Анне Барковой. Не буду сейчас говорить о ее потрясающем творчестве, которое сегодня известно далеко за пределами России. Скажу только одно: трагикомичен тот факт, что в современном Иванове, где несколько улиц под названием Лагерная, нет даже переулка, носящего имя поэтессы, прошедшей через кромешный ад сталинских лагерей и создавшей там, за колючей проволокой, свои потрясающие пророческие произведения».
И размышления художника Андрея Федорова о Плесе.
Несколько цитат:
«Бетонка привела нас к огромному комплексу так называемой трассы для катания на горных лыжах. Это просто циклопическое сооружение, глядя на которое трудно поверить, что в стране беда с экономикой. На том месте, где тропинка, ныряя в глубокий овраг, проходила по дну мрачного лесного урочища, выросла гора. А на горе чудесным образом явился миру большущий стильно-народный цветастый терем - роскошный ресторан «Чугунок», собранный из оцилиндрованных бревен по самой современной технологии. Господин Гюльмамедов, возглавляющий сеть, в которую входит этот ресторан, в одном из интервью рассказал, что архитектура заведения соответствует теремам XIII - XIV веков, принадлежавшим знаменитым на Руси князьям. Его рассказ был настолько убедителен, что у меня сложилось впечатление, что он лично консультировался с ними».
«Назад пошли другой бывшей тропой. Та же история со сваленными хаотично в лесу стволами, идеально уложенными бетонными плитами и водоотводящими канавами по бокам. Мостика через овраг уже нет. На его дно положена бетонная труба, овраг засыпан и проложена трасса. Она упирается в серьезные автоматизированные ворота с высоким железным забором. Грибные поляны отрезаны теперь навсегда... За забором, тянущимся до горизонта, находится Резиденция. Туда приезжает Сам. Сейчас его нет, но постоянно по бетонке снуют огромные черные джипы с тонированными стеклами. Это замы Сама, замы замов, помы замов и помы помов. И еще многочисленные охранно-обеспечивающие структуры, зашифрованные под непроизносимыми аббревиатурами, состоящими из заглавных согласных букв, где всегда присутствует Ф – «федеральный» (-ая, -ое, -ые). У этой группы людей свои, недоступные прочим, игрища, кабалистика «блатных» номеров машин и телефонов, собственный рейтинг автомобилей, мигалок, красных корочек и еще масса разных вещей. Их полиция и ГИБДД не трогают. Наоборот - охраняют. Они несутся мимо, и мы соскакиваем с бетонки. За темным стеклом иногда вижу мимолетный взгляд. Примерно ощущаю легкую мысль Глядящего Из-за Стекла - этакое вялое любопытство: «Абориген!» - с последующим раздражением: «Как бы под колеса не сунулся... Точь-в-точь моя реакция на пробегающую вдоль дороги собаку или кошку, когда я за рулем».
«Я не знаю, как к этому относиться. Город меняется на глазах. Моего Плеса уже нет, и у меня пропадает желание заниматься здесь живописью. Уничтожен Миловский лес, перекрыта сама Миловка. На горе Левитана сделали евроремонт, попутно уничтожив старое городское кладбище. Сейчас, опомнившись, насыпают холмики могил, но вне связи с реальными захоронениями. Поставили памятник Левитану, совершенно не похожий на Левитана. Маэстро сосредоточенно пишет некую картину, огромный банер которой расположен между берез. Я думаю, если бы Левитан, проплывая мимо Плеса, увидел некий подобный «мемориал», посвященный побывавшему здесь же до него Репину, то вряд ли бы остановился. Хотя... Иногда власть предержащие вспоминают о художниках. Но они брезгуют встречаться с нами, поэтому начинается обзвон и объезд творческой братии с целью сбора работ. Потом кого-нибудь осчастливят. Но - суммы закупок всегда небольшие, да и получать все это надо через какую-либо официальную кассу, что, само собой, затягивается по времени. Это, конечно же, совсем не влияет на благосостояние художников».
