Российская политическая система плавно присоединяется к Кавказу и Средней Азии, под давлением необоримых демографических обстоятельств. Это - дрейф. Россию демографически сдвигает в Азию. За 20 постсоветских лет изменился состав руководящих кадров среднего и нижнего звена. Старые советские «интернационалисты» ушли по возрасту. На их место вошли образованные представители энергичных российских народов. Появились новые молодые смешанные семьи. В крупных городах карьеру делают 30-летние выходцы из Татарстана и Кавказа. Происходит и омоложение диаспор. За постсоветское 20-летие сложился новый состав населения РФ. Произошла мутация. Патриотами РФ и последовательными государственниками теперь являются жители окраин, заинтересованные в поддержании вертикали гораздо более, чем коренные жители глобализированных городов. Но и в глобальных городах все меняется: новые возрастные когорты, пришедшие в глобальные города из окраин – определяют лицо мегаполисов. К этому надо прибавить мигрантов последнего десятилетия из Средней Азии, Беларуси, Молдовы и дальнего Кавказа. Возможно, уже четверть избирателей - это мигранты последнего десятилетия. Для них условия жизни в РФ не только финансово привлекательны, но и комфортны, несмотря на разные издержки. Поскольку политический режим в России гораздо стабильней и прозрачней, чем в их собственных странах с более высокими рисками насилия.
Россия мутировала, и основой ее государственности является де-факто новый евразийский постсоветский народ. Чем дальше, тем сильнее он делается надежной электоральной базой Путина. Если несколько огрублять, то парадокс заключен в том, что «истинно русские» выступают сегодня сепаратистами, которые быстро движутся от требований обеспечить «культурное доминирование» к идее выделения «русской республики». В то время как евразийская амальгама русских, чеченских и татарских силовиков – это и есть сегодня «новые интернационалисты», составляющие реальную опору федеральной власти. При этом, разумеется, они вносят новые черты в жизнь страны. Рамки старого советского «славянского культурного доминирования» больше не работают. Невозможно ни воссоздать их, ни предложить убедительную новую схему. Хотя режим Путина и делает периодически символические шаги, они носят характер пиар-акций. Реально режим не может повлиять на эти мутации.
Русская Церковь, как думают многие, может стать основой новой русской идентичности. Но это не так. Русская Церковь сама дрейфует в Евразию. Городской средний класс с изумлением слышит слова прот. Всеволода Чаплина о «православном дресс-коде» и ужасается тем, как Патриархия отреагировала на Пусси Райот и прочие «оскорбления». Но эти жесты Патриархии обращены не к «глобальному классу», а к исламизированным патриотам. Патриархия просто показывает татарам и кавказцам, что ее моральные ориентиры не отличаются от моральных ориентиров ислама. Церковь готовится жить в условиях дрейфа России на Восток.
Вместе с этим демографическим дрейфом – «плывут» в Евразию и многие социальные институты. Независимо от содержания федеральной реформы образования, реально, в повседневности система преподавания подстраивается под поколенческий микст молодых евразийцев. В строительном секторе задействованы миллионы людей, которых неточно называют «гастарбайтерами». Но многие из них уже долго живут в России или жили на ее окраинах всегда. В этих строительных бригадах рождается новый народ РФ. Иначе говоря, так называемое «нацие-строительство» (nation building) идет в России полным ходом. Конечно, оно не идет в направлении «русского государства». По всей видимости, теперь это уже невозможно. Главным образом из-за демографической и культурной ямы ХХ века, из-за уничтожения длинной преемственности аристократических, промышленных и торговых семейств. Возможность становления классической «буржуазной нации» исторически уже пропущена. Уже бессмысленно сравнивать путь России со старыми крупными европейскими нациями или с малыми государствами Центральной и Восточной Европы. Иначе говоря, России «некуда вернуться». Поэтому здесь – де-факто, т.е. независимо от любой риторики – просто медленно складывается «новая историческая общность». Она занимает пространство, в котором еще есть остатки прошлой «новой исторической общности», советской. Поскольку больше нет коммунистической идеологии, которая позволяла подогревать советский «плавильный котел», то имеется очень тяжелый вопрос: что теперь «прогревает» разные края и народы в направлении «общности». Откуда берется «универсализм» («интернационализм»), вырабатывающий общие нормы, действующие параллельно различным «укладам»?
Хотя мы знаем, что нам уже не доведется жить ни в царской России, ни в советской, нам пока трудно привыкнуть к тому, что жить придется в некоей Евразийской Российской республике или «Российской Евразии». С ее «евразийским христианством» и особым евразийским исламом, с евразийским централизмом, в котором невозможен никакой «федерализм». С правовой системой, которая уже начала – и будет дальше подстраиваться под демографический дрейф… Россия должна немного «приравняться» к Беларуси и Казахстану. По закону сообщающихся сосудов она идет к тому, чтобы слегка уравнять свои «уклады» с остальным укладом Евразии. Россия отказывается от «европейского выбора» не потому, что она не хочет быть в Европе, а потому, что демографически, социально – на уровне реального уклада – она этого не может.
Здесь из служилого демографического микста медленно создается новый идейно спаянный интернациональный слой. В него вшиты все те евразийские черты, которые подвергает острой критики наша «европейская партия» - высокой уровень открыто декларируемого неравенства, сверхдоходы, коррупция и клановость, быстрое кэширование и увод прибылей. Путинская риторика о евразийстве не содержит в себе никаких особых реальных политических планов. Она просто является жестом, в котором обозначено признание факта самой мутации.
