Вчера Ивановский районный суд отказал в условно-досрочном освобождении предпринимателю Алексею Козлову, осужденному на пять лет за махинации с акциями. Кто такие Алексей Козлов и его жена Ольга Романова, сегодня знают уже практически все: интерес к делу огромный, особенно в Москве и у центральных СМИ. Про свое отношение к процессу я писал уже не раз, но было интересно сверить свои умозрительные заключения с «картинкой» в суде, да и неожиданно приехавший Немцов добавил интереса к событию. Я приехал в суд во время первого перерыва, спокойно, предъявив журналистское удостоверение, прошел через охрану и сразу увидел в коридоре скучающего Бориса Ефимовича. Услышав о том, что с ним хочет поговорить местный журналист, он ожививлся, и у нас состоялся вот такой разговор.
Что заставило вас приехать на этот процесс?
Я хочу поддержать Алексея Козлова, которого я знаю много лет и который сидит абсолютно ни за что, и свою соратницу и подругу Олю Романову. Я очень надеюсь, что справедливость восторжествует и сегодня Алексей вместе с нами увидит Москву или, по крайней мере, судья будет беспристрастным, а не будет выполнять указания вышестоящих начальников, как это было до сих пор.
Хотя, честно говоря, обстановка в Иванове меня удивила.
Чем?
Здесь большое количество наружного наблюдения – деятелей, которые явно связаны с ФСБ и с отделом по борьбе с экстремизмом. А мы такие мирные, спокойные люди, пришли в зал суда...
Вы считаете Алексея Козлова политическим заключенным?
Не я, а правоохранительные органы считают его политическим. Я убежден, что именно из-за этого он так долго находится под стражей. Они считают, что он муж Романовой, а Романова — известная правозащитница, известный общественный деятель, член координационного совета оппозиции.
Она стала известной политической деятельницей в ходе отстаивания прав мужа, а не наоборот.
Это правда, но после того, как ее избрали в координационный совет оппозиции, отношение к ней как к оппозиционерке стало всеобщим.
Сел Алексей до того, как она стала оппозиционеркой.
Да, но второй процесс, который был (а мы сейчас про второй процесс говорим) уже проходил с политическим уклоном. А то, что Ольга — одна из лидеров оппозиции и одновременно жена Козлова, много раз звучало на митингах, и политическая составляющая в этом деле есть. Кроме того, известно, что в бизнес-конфликте с Алексеем участвовал Слуцкер, который имеет отношение к олигархам и политике.
Тогда у меня вопрос по делу, из-за которого мы здесь собрались: вам не кажется, что все шаги, которые предпринимает Ольга, ведут не к тому, чтобы Алексей вышел, а к тому, чтобы подольше и поглубже упечь его в тюрьму?
Вы считаете, что жена таким коварным образом хочет мужа...
Вот смотрите, что я знаю. Здесь очень странный общественный наблюдательный комитет. Люди, вместо того, чтобы быть на стороне не правоохранительной системы, а на стороне заключенных, явно выполняют какую-то странную, почти что прокурорскую функцию. Они не поддерживают условно-досрочное освобождение для человека, который уже отсидел, а наоборот, хотят, чтобы человек сидел дальше. Есть у вас такой фонд «Забота», который обратился к Козлову с предложением, от которого невозможно отказаться — дать три миллиона рублей, якобы на какие-то благие цели. Президентом этого фонда является член ОНК. Вообще, с точки зрения очевидного антикоррупционного правила, член ОНК не может заниматься вымогательством денег или даже просто просить деньги у заключенных. Все понимают, что эти люди влиятельные, что у них по закону есть право посещать места лишения свободы, вносить свои предложения по изменению условий содержания и так далее. И когда этот человек (одновременно являющийся президентом фонда) просит деньги у заключенных - это и есть в чистом виде коррупция. Меня настораживает тот факт, что заявление Романовой по факту вымогательства трех миллионов здесь никто рассматривать не хочет. Мне представляется это странным, уж извините.
Теперь что касается того, хочет она его упечь или нет. Мне кажется, что у них такие трогательные личные отношения, что она спит и видит, чтобы он вышел на свободу. Она все время к нему приезжает, они встречаются. Возможно, у нее свое представление о том, что такое эффективная помощь и что такое неэффективная, и ее представление отличается от вашего. Честно говоря, это новая интерпретация: я сейчас с Романовой буду разбираться, раз журналист ивановский, считает что она своего мужа хочет пожизненно содержать в тюрьме.
Да, это общепринятое мнение, даже среди людей, не близких к «Единой России».
Серьезно?
Да. Теперь про то, что вы рассказываете о вымогательстве. Членом ОНК является не только президент «Заботы», но и мой хороший знакомый — Михаил Денисов, оболганный Ольгой, перед которым она не нашла в себе силы извиниться.
Я с ним говорил (и он, кстати, ничего не возразил по поводу моей позиции о том, что нельзя совмещать членство в этой правозащитной структуре и благотворительность).
И все-таки про Ольгу: такое чувство, что она «вызывает огонь» на себя и на мужа осознанно, поэтому и складывается такое впечатление, что ему лучше досидеть у нас спокойно, не высовываясь, и не дергаться в Москву.
Это, честно говоря, интересная позиция, а вы Козлову об этом говорили?
Я просил его об интервью, писал заявление в УФСИН, он отказался.
Хочешь, я его сейчас попрошу?
Я буду вам благодарен.
Пойдем или у вас еще есть вопросы?
Нет.
Разговор с Алексеем получился в двух частях: первый перерыв закончился практически сразу же, как только мы начали разговор, и он продолжился после коротких прений сторон.
Но сначала пару слов о процессе. Он поразил меня атмосферой предрешенности – с первых минут стало ясно, что в УДО откажут, но все усердно играли свои роли. Скучающий судья делал вид, что внимательно слушает и пытается разобраться в процессе (получалось у него это плохо, да он и не особо старался). Прокурор явно забыл, что функция прокуратуры – надзор за соблюдением закона и старательно играл в обвинителя, невзирая на презумпцию невиновности… Сам Алексей Козлов отлично играл роль Алексея Козлова – умного, взвешенного коммерса, знающего цену словам и поступкам. Его жена и адвокат Ольга Романова тоже играла себя – повышала голос, задавала риторические вопросы и швыряла ручку на стол, всячески показывая свое пренебрежительное отношение к происходящему.
Было грустно.
А теперь его короткое интервью. В процессе разговора мы, правда, договорились, что поговорим в другой раз более подробно. Сомнений, что разговор этот будет в зоне, ни у Алексея, ни у меня не было, хотя до оглашения приговора оставалось еще пять часов…
Я просил об интервью с вами, вы отказались.
Во-первых, я вас не знаю. И еще я предполагал, что на свободе есть моя жена — представитель и можно через нее все согласовывать. Естественно, что я все незнакомые просьбы отклоняю автоматически. Я сейчас собираюсь писать книгу и, когда все мысли соберу, готов буду все обсудить, если вам это будет интересно.
Вы уверены, что вас сегодня не отпустят, или есть надежда?
Знаете, я гораздо менее информирован, чем моя жена, в силу того, что ограничен в информации: газеты сюда не доходят, я уже не говорю про скайп.
К скайпу вас не подпускают?
Ни в коем случае, телевизор показывает только видеоклипы. У нас в учреждении в среднем один телевизор на 100 человек, а поскольку основная масса — молодежь... О том, что Обаму переизбрали президентом или уволили Сердюкова, я узнал только через две недели. Я получаю прессу с двухнедельным опозданием.
Задам такой же вопрос, как и Борису Ефимовичу. Наблюдаю за вашим процессом из Иванова и у меня создается такое впечатление, что ваша жена делает все возможное для того, чтобы вы не вышли на свободу до «звонка».
Я постараюсь объяснить, как я это вижу. У нас в обществе сложилось мнение, что если вы будете тихими и спокойными, то все у вас будет хорошо. Это действительно работает, когда дело абсолютно ординарное, когда нет какой-то коррупционной заинтересованности. А когда существует коррупционная заинтересованность, уже не играет роли, как вы будете улыбаться судье, жать руки и так далее – ответ предрешен заранее и нет смысла играть комедию и делать вид, что мы не знаем, что вы плохие. Если человек начинает говорить о беспорядках и беззакониях уже после того, как совершаются какие-то действия, то его всегда можно обвинить в том, что он так говорит, потому что ему отказали. Понимаете, да? Вы начинаете возмущаться, потому что огорчены, обижены. Но если вы заявляете об этом сразу — это говорит о вашей принципиальной позиции, как в данном случае.
В моем конкретном случае мы заранее знали о решении суда, мой адвокат еще до начала судебного заседания при свидетелях сказал: будет отказ. Это было предопределено. Причем, надо сказать, что первые два месяца пребывания в Ивановской области для меня и для жены были очень нейтральными. Она написала одну-единственную заметку, достаточно положительную.
Абсолютно положительную.
И параллельно случилась история с тремя миллионами рублей.
Хорошо, про эту историю. В ней замешан не только президент фонда «Забота» Николай Лопатин, но и другой член ОНК - Михаил Денисов, которого ваша жена опорочила на всю страну. Насколько я знаю, вы перед ним, извинились, а она - нет.
Я могу объяснить мою позицию по отношению к Денисову. Он привел ко мне господина Лопатина, познакомил нас, но в наших дальнейших диалогах непосредственно не участвовал, поэтому каких-то личных претензий к нему у меня нет и не могло быть. В том окружении, которое здесь есть, он старается выживать и ему откровенно тяжело. Он просто познакомил меня с этими людьми и сразу предупредил, кто они.
Ситуация с «Заботой» мне понятна. Этот фонд оказывает достаточно серьезное влияние на общую ситуацию в обоих лагерях, где я сидел. Какова позиция Ольги, надо узнать у нее. Но, насколько мне известно, суть ее претензий состоит в том, что он привел ко мне этих людей. Но я не хотел бы излагать чужую позицию, поэтому задайте эти вопросы Ольге Дмитриевне.
Я просто знаю, что здесь, в Иванове, нет ни одного высокопоставленного представителя, в адрес которого Ольга высказывалась критически, кто захотел бы обсуждать это и обсуждать причины происходящего. К примеру, во время моего нахождения в Пермском крае, с ней несколько раз общался даже губернатор Олег Чиркунов. После ее критических статей с ней встречался начальник управления, директор УФСИН, понимаете? Они находили общий язык, а у вас она видит абсолютную невосприимчивость к критике: любое ее высказывание воспринимается в штыки только на основании того, что «у нас власть, а вы здесь никто». Выглядит это именно так. Естественно, это и вызывает дополнительную реакцию, пусть где-то и чрезмерную. Действительно, Ивановская область первая, где представители власти не идут на контакт, когда есть претензии. Ведь всегда с человеком проще увидеться и понять, в чем дело, о чем идет речь, в чем конфронтация. И абсолютно очевидно, что в сложившейся ситуации с каждым витком конфронтация будет увеличиваться.
Спасибо. К сегодняшнему заседанию: мне почему-то кажется, что вам сейчас откажут в УДО.
Это было известно.
Алексей Машкевич , редактор журнала «1000 экземпляров»
Выражаю благодарность Александру Румянцеву и Михаилу Денисову за помощь в организации интервью.
