Часть 1. Истина
Часть 2. Вселенная
Часть 3. Жизнь
Андрей Тихонов , д.т.н., зав. кафедрой физики ИГЭУ
В вопросе о Боге особое место отводится пониманию того, что такое разум, потому что именно разум (точнее сверхразум) является в нашем понимании одним из главных качеств Бога. Может быть, поэтому атеисты, отрицающие Бога, настойчиво утверждают, что разумом обладает только человек.
Есть ли разум у животных? Если да, то разум – это вполне закономерное явление природы. Если нет, то разум – это очередная случайность, которая нигде не повторяется, кроме человека. То есть разговор о Боге – нечеловеческом разуме – имеет смысл, только если мы знаем, что такое разум.
Однозначного понимания феномена разума не существует. Для нас слово «разум» ассоциировано с другим словом – «сознание». В человеке сознание связано в первую очередь с ощущением собственного Я, с осознанием самого себя и своего места в мире. Обладают ли способностью к подобному осознанию животные? Как ни странно, большинство ученых склонны считать, что животные (даже высшие) не обладают этой способностью, с чем вряд ли согласятся владельцы домашних животных.
В поведении человека условно можно выделить две группы поступков: осмысленные и неосмысленные. Неосмысленное поведение реализуется автоматически, рефлексивно. Рефлекс – это запрограммированный ответ на типичную ситуацию. Различают безусловный рефлекс, реализуемый врожденными механизмами, заложенными в особенностях строения тела, и условный рефлекс, приобретенный в процессе жизнедеятельности. Неосмысленное поведение может быть реализовано и как результат неосознанного решения в подсознании некоторой творческой задачи, для которой не существует изначально запрограммированного механизма решения. Осмысленное поведение отличается присутствием в нем некоего осознающего начала – человеческого Я . Под разумом мы понимаем обычно именно этот последний вариант поведения, освещенный светом осмысления.
Некоторые считают, что в поведении животных присутствуют только неосмысленные рефлексы. Получается, что животные – это очень сложные автоматы – биороботы. Справедливости ради необходимо отметить, что в последнее время наметилась тенденция к преодолению такого механистического понимания животного мира. Появилось множество исследований, показывающих, что животные могут общаться друг с другом, принимать незапрограммированные решения творческого характера, использовать орудия труда, обучать своих детей приобретенным навыкам и даже любить. И все-таки в массе своей люди не склонны наделять животных способностью думать. Это значит, что мы не верим в существование разума у животных.
Но остается невыясненным вопрос о существовании у животных своего Я. Наши предки были уверены в том, что оно есть, но мы предпочитаем во всем сомневаться. Действительно, это очень сложный вопрос, на который у нас нет ответа, поэтому остается либо верить, либо нет. Поэтому мы вынуждены судить о нечеловеческом разуме, об осмысленности поведения животных лишь по косвенным проявлениям.
Говоря о поведении животных, мы обычно употребляем слово «инстинкт». В первую очередь, это инстинкты самосохранения и продолжения рода. Приписывая животным инстинктивное поведение, мы ничего не объясняем, поскольку, в отличие от рефлекса, инстинкт – это не программа действий, а некая сила, некое напряжение, заставляющее живое существо искать способы для его ослабления, удовлетворения. Самым простым и естественным способом для реализации инстинкта является тот, который запрограммирован в рефлексах. Например, мы берем в руки раскаленную сковородку, нам больно, и рефлекторно мы разжимаем руку и роняем сковородку. Но иногда такой рефлекторный путь может привести к последствиям, которые нежелательны с точки зрения инстинктов. Например, выронив сковородку, мы можем поранить себя или другого человека. И тогда мы усилием воли подавляем свои рефлексы, обжигая себе руки. Именно это волевой акт осмысленного противостояния своим природным рефлексам мы считаем разумным.
Здесь слово «осмысленный» имеет оттенок целесообразности поведения. Другими словами, осмысленное поведение диктуется не только причинно-следственными механизмами (рефлексами), но и целесообразностью с точки зрения достижения желаемых (оптимальных) результатов в будущем . То есть в осмысленном поведении помимо вопроса «почему я так поступаю», важную роль играет и вопрос «зачем я это делаю».
Именно целесообразностью отличается осмысленное поведение. Именно с наличием в природе целесообразности не согласны материалистически настроенные ученые. И когда речь заходит о Боге, то материалист стазу же вспоминает о законе Чарльза Дарвина, утверждающем, что живым миром движет слепой естественный отбор: материалисты не желают признавать, что в природе существует целесообразность, направляющая естественный отбор к заранее определенной цели.
Нельзя сказать, что наука совершенно не видит целесообразности в природе. Более того, например, в физике целесообразность представлена целым набором так называемых вариационных принципов, а именно: принципом наименьшего действия, принципом минимума производства энтропии и т.п. Все они являются частными проявлениями единого принципа оптимальности , который гласит: во Вселенной реализуются лишь оптимальные состояния и процессы (под оптимальным или равновесным понимается такое состояние системы, которое практически не изменяется или изменяется минимально возможным образом при различных вариациях внутренней структуры). Народная мудрость оформила данный принцип в пословицу: что ни делается – все к лучшему. Из принципа оптимальности могут быть выведены практически все законы, по которым строится мир. В частности, из вариационных принципов следуют законы сохранения энергии, импульса и момента импульса, известные нам со школы.
Почему же физика не хочет вспоминать об этих принципах, когда речь заходит о Боге? Потому что она твердо стоит на позициях редукционизма, который утверждает, что понять явление можно, только если мы знаем механизмы его реализации. Так, например, вариационные принципы в механике приводят к тем же выводам, что и законы Ньютона. Но законы Ньютона кажутся нам более понятными, так как они полностью соответствуют идее причинно-следственной механики всех явлений природы. А вариационные принципы исходят из положения, что природа каким-то образом «знает» о том, куда надо направлять все процессы. Материалистам это очень не нравится, хотя понять суть вариационных принципов они так и не смогли.
Действительно, одним из наиболее значимых достижений науки является вывод о том, что у каждого явления природы есть своя механика. Однако, не желая видеть целесообразности природы, наука оказывается в очень неприятном положении, принуждая себя не видеть очевидного. Никто не отрицает наличие природных механизмов. Вопрос о Боге упирается не в механистичность природы, а в нежелание науки видеть целесообразность природы, не заметить которую невозможно. Чтобы продемонстрировать это рассмотрим несколько примеров из теории биосистем.
Теория Чарльза Дарвина утверждает, что жизнь на Земле эволюционирует от простейших форм к сложным, управляемая лишь слепыми законами природы, которые «не ведают» о том, к чему же приведет их действие. Спорить с этим сложно, так как доказательств слишком много. Даже генетическая теория не смогла пошатнуть теорию естественного отбора, которая лишь видоизменилась, придав эволюционному процессу прерывистость. Однако даже теория Дарвина вынуждена говорить об эволюции с позиций принципа оптимальности. Ведь естественный отбор «выбирает» самые лучшие формы. Рассмотрим, как описывает естественный отбор Пьер Тейяр де Шарден.
Согласно Шардену, столкнувшись с какой-то проблемой, жизнь действует путем создания множества различных вариантов (мутаций), которое, расширяясь во всех возможных направлениях, обязательно найдет верные решения задачи поиска наиболее удачной организации живых существ, отвечающих требованиям внешней среды в данный момент времени. Он назвал это «техникой пробного нащупывания», которая есть «неотразимое оружие всякого расширяющегося множества. В нем сочетаются слепая фантазия больших чисел и определенная целенаправленность. Это не просто случай, с которым его хотели смешать, но направленный случай. Все заполнить, чтобы все испробовать. Все испробовать, чтобы все найти». «Размножаясь в бесчисленности, жизнь делает себя неуязвимой от наносимых ей ударов и умножает свои шансы на продвижение вперед».
Когда какой-то вид сталкивается с изменением условий существования, то в нем увеличивается количество мутаций, которые «прощупывают» все возможные варианты изменения структуры организма. Неудачные мутации «забраковываются» внешней средой. Среди огромного количества неудачных вариантов обязательно найдутся такие, для которых новые условия среды окажутся оптимальными. Такие решения получают преимущества во внутривидовой конкуренции, быстро заполняя собой имеющиеся экологические ниши. В результате со временем количество вариантов уменьшается до нескольких наиболее удачных решений, дающих начало новым видам и подвидам. Остальные уходят с арены жизни, обогатив ее опытом ошибок. Они как бы отдают свою жизненную силу тем, кто «угадал» правильный путь. Все работает на благо выживания вида в целом, а не отдельной особи, и даже не столько вида, сколько жизни в целом как некой неуничтожимой идеи.
Описанный механизм объясняет, зачем природе нужна ошибка. Ведь если мы говорим, что природа подчиняется принципу оптимальности, то почему в ней так много абсурда, далекого от оптимальности? Разве есть какая-то оптимальность в поведении ночной бабочки, летящей на огонь, или стаи саранчи, уничтожающей всю растительность в округе и затем гибнущей от голода, или мухи, бьющейся о стекло?
Оказывается есть. Так, например, муха задействует один из самых эффективных алгоритмов поиска оптимального решения – метод случайного поиска. Муха не видит стекла. Но случайный поиск гарантирует, что решение рано или поздно будет найдено, если оно в принципе возможно. Так что муха поступает достаточно мудро, тем более, если учесть, что при внимательном наблюдении в ее поведении можно обнаружить и элементы других методов поиска оптимума, например, метода градиентного спуска.
Природа очень часто задействует подобные алгоритмы оптимизации. В этом смысле показательна тактика поиска мест взятка (нектара и пыльцы), осуществляемая пчелиной семьей. Если одна из пчел найдет богатую цветочную поляну, то при возвращении в улей она совершает свой знаменитый «танец на сотах», который «рассказывает» другим пчелам, куда нужно лететь, сколько энергии для этого потребуется, какие именно цветы растут на поляне и т.п. После этого множество пчел вылетает по месту назначения. При этом они демонстрируют хорошее понимание переданной им информации. Это оптимизирует расход пчелиной энергии. Но почему-то не все пчелы, наблюдавшие танец, достаточно пунктуальны. Некоторые из них сбиваются с пути или даже изначально летят в неправильном направлении, что уменьшает количество принесенного в улей взятка. Оказывается, подобные ошибки изначально запрограммированы и имеют свой смысл. В принципе, природа, наверное, могла бы наградить пчел абсолютной, роботоподобной безошибочностью в понимании друг друга, но вместо этого она дала им «право на ошибку». Процент пчел, сбившихся с пути, определен достаточно строго (около 5%). Именно «ошибочные» вылеты, как правило, приносят в улей информацию о других богатых источниках взятка, на которые эти пчелы иногда случайно натыкаются. Без «права на ошибку» улей долго не просуществовал бы. Таким образом, в ошибке, в абсурде всегда есть доля здравого смысла. Без абсурда невозможно достичь оптимального состояния.
Приведенные примеры демонстрируют, как в природе реализуется поиск оптимального решения. В данном конкретном поисковом процессе такое решение, может быть, ищется впервые. И пусть для поиска решения задействуются рефлекторные механизмы, сам процесс поиска полностью удовлетворяет понятию творчества . Конечно, саму пчелу здесь вряд ли можно ассоциировать с мыслящим существом, а вот пчелиный улей в целом, как некий суперорганизм реализует нечто такое, что вполне подходит под определение разума.
Беда человека в том, что он слеп и не видит вещей, находящихся прямо перед ним. Человек не видит, что окружен организмами, которые с полным правом могут быть названы живыми существами: муравейники, пчелиные семьи, леса, моря, биосфера, планета. Не видя жизни, человек тем более не в состоянии увидеть у этих существ наличие разума. В то же время именно социальные формы жизни демонстрируют разумное поведение в наиболее очевидной форме. А нам приходится только удивляться той целесообразности и рациональности, которая царит в природе.
Да ведь и сам человек является социумом! Мы совершенно забываем, что наше тело состоит из огромного количества самостоятельных существ – живых клеток. Каждый человек является колонией одноклеточных существ, каждое из которых живет своей жизнью. Чем мы отличаемся от муравейника? Да в принципе ничем. И вот на базе этой колонии вдруг нарождается нечто, что мы называем своим Я . Почему мы считаем, что муравейник не способен обладать чем-то похожим на это Я?
Иерархия жизни подчинена правилу: каждое существо, являясь элементом каких-то социумов, само является социумом, построенным из более примитивных существ. Так человек – это социум одноклеточных существ и, одновременно, часть человечества. Каждое одноклеточное существо – этот социум, состоящий из живых молекул. Социум существует устойчиво лишь при наличии информационных связей между его элементами. Так, клетки моего организма находятся в постоянном общении, по сравнению с которым человеческая речь выглядит лишь бледным упрощением. Информационная структура социума обладает целостностью и определенной самостоятельностью. Именно эта целостность реализует в своем поведении принцип оптимальности, проявляя себя в форме личностного фактора биосистемы. В человеке этот фактор рождает феномен «Я».
Информационные образования, аналогичные моему Я, формируются, по-видимому, и на базе других социумов . Это может быть эффект (дух) коллектива, толпы, стаи, муравейника, леса и т.п. В экологии подобные качества называют эмерджентными, в теории систем – системными, или интегративными. Об их наличии мы можем судить по присущим им проявлениям целостности (так, ни одна птица в отдельности не знает путей миграции, которые знает только стая в целом - стая является существом, обладающим собственным Я). Судя по опыту разного рода языческих мистерий, здесь существует некоторое подобие с человеческим Я, что и привело однажды к рождению человекоподобных образов языческих богов. Единая целостная информационная система Вселенной воплощает Божественное Я.
Вообще феномен Я сложнее разума. Здесь немалую роль играет нечто, что мы называем душой. Именно теме души с позиций естествознания будет посвящена следующая статья данного цикла .
Продолжение следует
