Андрей Тихонов , д.т.н., зав. кафедрой физики ИГЭУ
Много лет нам твердили, что наука отрицает Бога. Это неправда. Наука ничего не знает о Боге, потому что сам вопрос о Боге ненаучен.
Одним из основополагающих принципов естествознания является принцип экспериментальности: научным считается только такое знание, которое может быть проверено в эксперименте. Поэтому, например, разговор о шаровой молнии ненаучен. Никто еще не смог поймать или воссоздать шаровую молнию, чтобы исследовать ее. Существует множество свидетелей, утверждающих, что видели ее. Но свидетельства очевидцев не являются объектом научного исследования. Тот факт, что наука ничего не может сказать о сути шаровой молнии, вовсе не означает, что она не существует. Наука не может отрицать шаровую молнию только потому, что она ее не изучила.
Есть и другие примеры ограниченности науки в попытках понять суть мироздания. Например, факт наличия в природе живых организмов ни у кого не вызывает сомнений. Их можно даже исследовать в лабораториях. Но наука пока бессильна понять, в чем суть феномена жизни. Мы досконально изучили строение живой клетки, но до сих пор не понимаем, что направляет происходящие в ней процессы, которые почему-то никак не вяжутся с научными представлениями о слепых законах природы. Во всех живых организмах реализуется принцип целесообразности. Кто-то оптимальным образом управляет механизмами жизнедеятельности. Кто?
Наука не знает истины о сути мироздания. Она лишь стремится к истине. Но при этом иногда она позволяет себе делать принципиальные преждевременные заявления, требуя принять на веру никем не доказанные постулаты (аксиомы). На основе этих постулатов строятся научные модели, которые в общих чертах могут подтверждаться в эксперименте, что придает ученым уверенность в истинности своих постулатов и моделей. Но ученые часто забывают, что и другие модели, иногда принципиально отличные от первых, также часто подтверждаются в эксперименте (например, модель термодинамических явлений, построенная на основе теории теплорода, до сих пор вполне приемлема для решения технических задач, в то время как сама идея теплорода давно уже отвергнута академической наукой). Спор идет, как правило, о том, какая модель лучше. Но это всего лишь модели, то есть грубые подобия реальности. Реальность всегда богаче любой научной модели.
Так случилось и с научными представлениями о Боге. Все началось с того, что на вопрос Наполеона о Боге Лаплас ответил, что в его теории происхождения Солнечной системы этой гипотезы ему не потребовалось. С тех пор мы многократно пересмотрели свои воззрения на мир, отказавшись, в частности, от Лапласовских представлений о слепой однозначной предопределенности событий. Но почему-то продолжаем упрямо твердить о справедливости выдуманного однажды постулата. Это скорее политика, чем наука.
Мы живем в эпоху всеобъемлющей лжи. Формально ложь отличается от правды лишь тем, что на фоне потока правдивой информации протаскивается некая сторонняя идея, в которой заинтересован определенный круг людей. Дозированная правда используется здесь лишь для отвлечения внимания, усыпления бдительности. Ложь – это правда, в которой искажены лишь незначительные, на первый взгляд, детали, или даже просто переставлены акценты, или есть какая-то недоговоренность. Достаточно не рассказать о своих сомнениях в плане точности проведенного эксперимента, как правда о его результатах превращается в ложь.
Кто-то лжет принципиально, так как давно уже открыл для себя, что ложь – это самое мощное средство манипулирования людьми. Кто-то лжет неосознанно, повторяя чужую ложь. Кто-то даже понимает в глубине души, что он повторяет чужую ложь, но настолько привык к ней, что считает это в порядке вещей. Мы не просто окружены ложью, мы обманываем себя сами, причем постоянно. Мы так привыкли обманывать, что не обманывать себя и других уже не умеем.
И вот посреди этого моря лжи и заблуждений мы видим людей, которые убежденно заявляют, что они знают Истину, что Истина в Боге, что они знают дорогу к Богу, то есть к Истине. И единственное, что мы должны сделать – это поверить им. И тогда будет нам счастье. Правда, не сейчас, не при жизни, а потом, после смерти. Доказать это невозможно, надо верить. А чтобы мы поменьше сомневались, нас запугивают вечными адскими муками и всевозможными карами со стороны вселюбящего Бога.
Многократно обманутый современный человек склонен к тому, чтобы ничего не принимать на веру, требуя доказательств. Мы хотим, чтобы кто-то доказал нам, что Бог есть, что Истина существует. Иногда мы слышим, что наконец-то наука доказала существование Бога, и в очередной раз убеждаемся, что это очередная ложь или очередное заблуждение. Тогда мы гневно заявляем: хватит лжи, нет никакого Бога! И в очередной раз обманываем себя.
Существует ли хоть какой-то объективный критерий истины? Или истина относительна и на каждую правду найдется другая правда? Ответ на этот вопрос дает русский язык. Само слово «естество» (ест-ест-во) хранит в себе дважды повторенное слово «есть» (существование, бытие). Это же слово лежит в основе слова «истина», или «естина». То есть наши предки считали, что критерием истины является естество, природа. С этим, кстати, абсолютно согласна и наука, точнее то ее направление, которое занимается изучением природы – естествознание. Так, естественнонаучному принципу экспериментальности в экологии дается такая формулировка: природа знает лучше .
Я могу сколько угодно доказывать, что если одновременно уронить тяжелый свинцовый шар и сравнительно легкий алюминиевый, то первым на землю упадет тот, что тяжелее. Так говорит нам «здравый смысл» стереотипного видения мира. Однако природа четко заявляет, что оба шара упадут одновременно (при данной постановке эксперимента трением о воздух можно пренебречь). И бесполезно спорить о красоте или уродстве законов природы – природа является критерием истины.
Почему же люди никак не могут увидеть эту истину? Почему же мы спорим и не находим единого ответа ни на один принципиальный вопрос?
Все дело в законах логики, с помощью которой люди познают мир. Оказывается, даже точная математическая логика способна порождать противоречия, когда формулируются всевозможные обобщения. Это значит, что рассуждая логически, мы однажды придем к утверждениям, которые в корне отрицают наши исходные положения. Математически точно это было доказано Геделем в 1931 году в форме теорем о неполноте логических знаний.
В качестве примера можно привести так называемый парадокс лжеца, который заявляет: все, что я говорю – есть ложь. С одной стороны он делает полное обобщение своего образа жизни. С другой стороны он впервые говорит правду, противореча самому себе. Оказывается, подобная противоречивость свойственна любым логическим построениям. Наука, как система знаний, построенная на логике, также не является исключением.
При изучении любого явления природы всегда можно выделить две точки зрения. С одной точки зрения явление выглядит как нечто, состоящее из множества отдельных деталей. С другой точки зрения явление выглядит как некое органичное целое. Например, организм человека можно рассматривать как колонию одноклеточных существ, при этом каждая клетка живет своей жизнью, своими интересами. В жизни клеток нам непонятно лишь то, что заставляет их совершать синхронные действия, которые необходимы, например для того, чтобы человек двигал руками и ногами. То есть существует другая точка зрения, с которой данная колония клеток выглядит как целостный организм – человек, обладающий разумом, ощущающий себя целостной личностью, а вовсе не колонией одноклеточных существ.
Логика с позиции множественности противоречит логике с позиции целостности. Так, например, живая клетка обладает общим для всех живых организмов стремлением к самосохранению. Но однажды она получает от организма команду умереть. И она честно умирает, совершая самоубийство, заполняя себя роговым веществом, чтобы ее труп стал, например, частью моего ногтя. Она жертвует собой во благо организма в целом. Закон личной жизни (самосохранение) противоречит закону целостной органичности.
Поэтому при изучении любого явления можно ожидать выводов, противоречащих друг другу как «да» и «нет». И это вовсе не означает, что один из них правильный, а другой ошибочный. Они оба имеют место в природе, причем одновременно. То есть они оба правильные. Просто, один вывод формулируется с позиций множественности (например, клетка хочет жить), другой с позиций целостной органичности (например, клетка должна умереть). Но в соответствии с законами логики эти выводы противоречат друг другу, что приводит к спорам.
В споре не рождается истина. Если вам удалось переубедить своего оппонента, то истина от этого только проиграла, потому что до этого вы с оппонентом видели обе противоречивые стороны истины, а теперь - потеряли из вида одну из ее сторон. Обретя единство мнений, вы не нашли истину, а ушли в самообман, в заблуждение, добившись лишь утешения для своей гордости, но проиграв в поиске истины. В будущем такая временная победа может привести к катастрофе.
О дуальности мира говорили китайские философы (Инь-Янь), немецкий философ Гегель (единство и борьба противоположностей), один из основателей квантовой физики Бор (принцип дополнительности). Принцип дуальности мира можно сформулировать следующим образом: в этом мире могут существовать только парные, взаимоисключающие друг друга явления. Эта двойственность мира вовсе не является следствием особого способа мышления, свойственного именно человеку. Дуальность – это фундаментальное качество природы. Об этом свидетельствует в первую очередь половые различия, свойственные всему живому, являющиеся мощным орудием жизни для оценки противоречивого внешнего мира. Более того, в любом явлении природы вплоть до глубин микромира можно проследить наличие женского и мужского начал (Инь-Янь). Мужское начало хорошо воспринимает множественную сторону миру, его детальность. Женское начало лучше распознает целостную сторону мира, его органичность. Мужчины более рассудочны, более логичны, женщины более интуитивны. Женское начало более стабильно и инертно, мужское – более подвижно и изменчиво. Главная цель женского начала сохранить в неизменности все лучшие достижения, накопленные жизнью. Цель мужского начала – поиск новых путей развития. Стабильность женского начала способствует самосохранению данного вида живых существ. Изменчивость мужского начала позволяет этому виду адаптироваться к изменчивым условиям окружающей среды. Только в единстве мужского и женского начал достигается гармоничное существование вида. Принижение роли одного из начал ведет к ошибке в оценке окружающей среды и вымиранию вида. Поэтому природа дала нам не только половые различия в теле и в способах мышления, но и наградила нас любовью, которая притягивает нас друг к другу, не позволяя нам жить друг без друга, требуя от нас компромисса даже при отсутствии понимания.
Главное отличие человека от всех животных состоит в способности каждого видеть обе стороны дуального мира. Человеческий мозг является хорошим биокомпьютером, созданным природой для всесторонней обработки информации, поступающей из окружающей среды. Известно, что он состоит из двух полушарий. Левое («мужское») полушарие специализировано для функций анализа, то есть оно работает именно с информацией, отражающей множественную сторону явлений мира. Оно способно распознавать детали явлений. Правое («женское») полушарие специализировано для функций синтеза, то есть оно работает с информацией, отражающей органичность мира, его целостность и неделимость.
В отличие от животных, каждый человек вмещает в себя и мужское, и женское начало. То есть только человек способен воспринимать одновременно и детальность, и органичность мира. Но при этом нам трудно обрабатывать информацию, в которой содержится противоречие между двумя сторонами реальности. Поэтому люди склонны упрощать свой образ мышления, смещая его либо в сторону левого, либо в сторону правого полушарий мозга. И тогда человек осознает лишь половину той информации, которая приходит к нему из внешнего мира, остальная оказывается неосознанной.
Наука культивирует аналитическое мышление, построенное главным образом на функциях левого полушария мозга человека. Религиозное мышление отличается видением органичности мира, оно интуитивно. Интуиция необъяснима, невыразима словами. Это такое знание, которое приходит в форме озарения, которое невозможно разложить на детали. За это отвечает правое полушарие мозга, в котором формируются разного рода обобщения.
То есть наука и религия – это две крайности, сформированные человеческой культурой в попытках уйти от необходимости видеть противоречивую двойственность мира. Оставаясь крайностями, они по-своему ущербны, так как способны отразить лишь половину мира, причем каждый свою. Наука способна различать механику явлений, представляя их в виде связанных друг с другом деталей, но не в состоянии понять природу целесообразности, царящей в мире. Например, наука представляет природу в виде множества явлений, объектов, организмов, но не видит того, что весь мир сам является единым живым разумным организмом. Религия видит органичность мира, ощущает присутствие в нем управляющего разумного начала, но может различить деталей явлений, сводя их к понятию чуда.
Человеку дана способность особого миропонимания, вмещающего в себя всю противоречивость мира. Именно в этом случае мы будем обладать полной истиной в том смысле, что наши знания будут соответствовать целостной природной действительности, а не одной из ее сторон. Правда, дается это далеко не всем. Современный человек западного типа, как правило, строит свое миропонимание на основе рассудочного левого полушария мозга, практически полностью игнорируя интуитивную деятельность правого полушария. При этом мир видится как нечто, населенное множеством индивидуальных объектов, каждый из которых существует сам по себе. Мало кто замечает, что мир представляет собой единый живой организм. И уж совсем немногие замечают, что этот организм обладает разумом, по сравнению с которым разум человека пренебрежительно слаб. Неудивительно, что современные люди в своей массе перестали «видеть» Бога. И лишь некоторые продолжают верить в него, как в забытую сказку, как если бы внезапно ослепшие люди продолжали бы помнить о том, что когда-то их предки обладали странными способностями – умением видеть.
Продолжение следует
