В августе 2011 года началось следствие по уголовному делу, по которому проходят семь человек, пятеро из которых – уроженцы Северного Кавказа, которые, по мнению обвинения, входили в организованную группу, занимавшуюся незаконной рубкой лесных насаждений. В ноябре 2012 года дело направлено в Савинский районный суд, четверо из них до настоящего времени находятся под стражей. Одного из обвиняемых защищает адвокат Олег Бибик, который рассказал нам о нарушениях конституционных прав в отношении, в том числе своего подзащитного.
- Я считаю преждевременным говорить о законности и обоснованности предъявленного этим людям обвинения, как и о том, обоснованно или нет эти люди находятся под стражей. Суд еще только начался, государственные обвинители не успели еще даже изложить суть достаточно объемного обвинения. Хотя и здесь не все так просто. Что касается нарушения прав подсудимых, в том числе и тех, которые гарантированы нашей Конституцией, то говорить об этом можно и нужно уже сейчас.
Россия – многонациональное государство и согласно статье 26 Конституции каждый имеет право на пользование родным языком. Право участника уголовного судопроизводства, не владеющего или недостаточно владеющего языком, на котором ведется судопроизводство, давать показания, заявлять ходатайства, делать заявления и приносить жалобы, знакомиться с материалами уголовного дела, выступать в суде на родном языке, пользоваться помощью переводчика – закреплено в уголовно-процессуальном кодексе как один из базовых принципов судопроизводства. Да и Конституция Российской Федерации - это правовой акт прямого действия, имеющий верховенство на всей территории страны. Ивановская область и отдельно взятый Савинский район – не являются исключением.
Мне, однако, когда речь заходит о конституционных правах, сразу вспоминается четверостишье Игоря Губермана: «День Конституции напомнил мне усопшей бабушки портрет. Портрет висит в парадной комнате, а бабушки… давно уж нет».
Так и в этом деле - просьбы обвиняемых о предоставлении им переводчика, заявления о желании давать показания на лезгинском языке, который для них является родным, сразу натолкнулись на противодействие следователей, прокуроров и судей. Они сочли, что если обвиняемые понимают и могут сносно изъясняться на русском языке, то этого вполне достаточно, чтобы отказать им в конституционном праве пользоваться родным языком. И это притом, что закон возлагает на суд обязанность обеспечить реализацию этого права.
Не сложно понять, что оплатить услуги переводчика, перевести 99 томов обвинительного заключения - удовольствие недешевое. Гораздо проще заявить: «А мы считаем, что вы в достаточной степени владеете русским языком . Требуете переводчика, значит, злоупотребляете правом. Вздумаете давать показания на родном языке, мы будем расценивать это как отказ от дачи показаний».
Это как раз и есть то, о чем писал Игорь Губерман. Конституция – не более чем красивая парадная рамка, а «бабушки давно уж нет».
В этом случае суд рассматривает желание человека воспользоваться своим гарантированным Конституцией правом как злоупотребление этим самым правом. Суд как бы говорит: «Право есть, но мы считаем, что оно не для вас . Нам безразлично, что язык, на котором ведется судопроизводство, не является для вас родным. Будьте любезны изъясняться только на русском языке. Не злоупотребляйте правом». И при этом суд вторгается в сферу специальных познаний, которые находятся вне правовой тематики. Только специалисты в области прикладной лингвистики могут объективно оценить степень владения языком и дать заключение о достаточности или недостаточности владения обвиняемым языком судопроизводства. Права человека либо есть, либо их нет. Они неотъемлемы и их реализация не должна зависеть от чиновничьего усмотрения.
Нарушение одного права порождает цепную реакцию произвола. Я не представляю себе - как ведется протокол судебного заседания. Если подсудимые дают объяснения на своем родном языке, который вряд ли знаком секретарю судебного заседания, то как эти объяснения отражаются в протоколе? Следовательно, это влечет новые нарушения процессуальных прав.
К сожалению, действующий уголовно-процессуальный закон не позволяет мне, как защитнику, обжаловать промежуточные решения суда. Отказ в предоставлении переводчика, отказ в праве давать показания на родном языке, отказ суда возвратить дело прокурору в связи с нарушением прав подсудимого можно будет обжаловать в вышестоящие судебные инстанции только после принятия судом окончательного решения по делу. Это займет многие месяцы. А люди все это время будут находиться за решеткой с чувством своей бесправности и беззащитности.
У нас нет недостатка в разного рода правозащитниках, всевозможных уполномоченных, у нас есть Общественная палата, есть комиссия по правам человека при губернаторе. Думаю, что и эту публикацию можно рассматривать как официальное обращение к этим институтам.
А подсудимые при всем их уважении к русскому языку в целом, и как языку, на котором ведется судопроизводство, в частности, думаю, должны продолжать пользоваться правом говорить на родном языке. Даже если это кому-то не нравится.
1000inf.ru
