В прошедших 14 октября выборах, с их крайне низкой явкой и убедительной победой "Единой России", многие представители проигравшей стороны увидели признаки "распада России"и "сигнал для власти". Боюсь, эта трактовка станет основной для нашей оппозиции, которая давно уже привыкла считать пропущенный ей нокаутирующий удар сигналом для нокаутера. Ее бьют – она крепчает, все довольны.
На самом деле у власти все нормально, она вступает в новый период устойчивости, гораздо более удобный для нее, чем период до декабря 2011 года. Это очень важный момент. За последний год все имеющие глаза и уши уже сказали, что власть подошла к обрыву и сделала еще один шаг. Некоторые успели сказать это по нескольку раз, а власть тем временем шагала дальше и дальше в направлении пропасти, над которой давно уже зависла. И что же? Она не падает. То, что мы приняли за бездонную пропасть, власть давно уже превратила с помощью новейших технологий в туристический центр с канатными дорогами, мостами и прочим. Пора это признать.
Только для лоялистов
14 октября мы увидели контур новой модели выборов. Согласно этой модели в голосовании будут участвовать только сторонники власти, лоялисты и конформисты, остальные просто не будут ходить на избирательные участки, поскольку им там нечего делать. Так мужчина не пойдет в женский туалет. Мальчики – налево, девочки – направо. На избирательные участки вполне можно вешать таблички: "Только для лоялистов". Такая модель очень устойчива и не грозит революционными взрывами . Она будет распространяться на все управление государством. Власть будет принимать любые, самые безумные законы, делать самые безумные кадровые назначения и так далее. Практика показала, что оппозиция может охрипнуть от крика, а больше ничего не может. Если она вся заорет: "они ох@ели!", если она вся, в полном составе выйдет на площадь – то это будет очень небольшое потрясение, величину которого власть уже давно измерила. Еще недавно казалось, что наблюдение над выборами, установка веб-камер на избирательных участках, возвращение губернаторских выборов и упрощение регистрации партий будут означать институциональную революцию, смертельную для режима. Более того: сама возможность перехода (добровольного или вынужденного) к таким механизмам была серьезной угрозой для власти. На самом деле реальной опасности для Кремля в таком переходе не было. Вскрыв, Кремль попросту ликвидировал угрозу. Еще вчера оппозиция могла надеяться, что ее козыри сильнее, а сегодня можно точно сказать: никаких инструментов для воздействия на государственную власть у нее нет. Еще вчера мы говорили, что режим искусственно сдерживает появление на свет нашего гражданского общества. Режим в ответ спровоцировал досрочные роды и с ухмылкой продемонстрировал собравшимся нежизнеспособный комочек.
Постдемократическая Россия
Оценивая происходящее в России с точки зрения западных политологических и социологических моделей, наша оппозиция оказалась не готова к такому повороту событий. Согласно концепции открытого общества, демократия не может проиграть в открытой, конкурентной борьбе, одолеть ее можно только с помощью запретов и сдерживаний. Запреты, в свою очередь, не могут быть вечными, что и определяет историческую обреченность закрытых обществ. Однако последние лет десять в мире нарастает критическое отношение к западной демократии, а уж негативное отношение к ней со стороны российского общества уже стало притчей во языцех. В такой ситуации неожиданная уступчивость Кремля, будто бы под давлением общественности согласившегося на частичное возвращение к демократическим механизмам и на открытую конкуренцию с ними, была хорошо просчитанным политтехнологическим маневром.
Преждевременная революция всегда приводит к откату назад. В нашей ситуации это означает не просто наступление реакции, а новый этап развития государства . Сейчас в России начинается своеобразная постдемократическая фаза, когда оппозиция не запрещается, а просто отправляется в игнор . Лоялистов и конформистов у нас хватает, а власть гораздо эффективнее оппозиции способна мобилизовать своих сторонников и организовать их приход на избирательные участки. Демократическим механизмам позволят и дальше действовать, но лишь для того, чтобы ежечасно наглядно демонстрировать их неэффективность по сравнению с авторитарным правлением. Это не до-демократическая и не недо-демократическая, а именно постдемократическая фаза. Необходимо учесть, что, как бы ни падал в дальнейшем авторитет власти, авторитет оппозиции в России уже находится в такой точке, ниже которой упасть невозможно. Особенно это касается демократической оппозиции, а равно связанных с демократией и гражданским обществом институтов. Насколько постдемократическая фаза затянется и не приведет ли к возникновению каких-то новых и более тоталитарных форм – не знаю.
