Денис Гуцко о том, как добрые дяди и тети отбирают детей у родителей
Государственное строительство фривольных каменщиков, обосновавшихся в Думе и Кремле с молчаливого согласия электорального большинства, поражает – да нет, завораживает эклектичностью.
Мы как бы демократия – но управляемая.
Как бы светское государство – но кощунниц будем сажать, а к сочувствующим приставим православных активистов.
Вообще-то мы Европа – но не совсем. Не по-ихнему. Уникальная русская цивилизация. И все. И пусть не лезут.
Это только сначала кажется: строят наобум, ляпают как попало. Присмотришься – и разноперые, не стыкующиеся, вроде бы, детали выстраиваются в четкую линию. Ляпают не абы так. То, что строится – точнее, спешно достраивается под осадой неблагодарного меньшинства – уродливо и вульгарно, зато функционально. Одно можно заимствовать у либералов, другое – у фундаменталистов. Сгодится все, что здесь и сейчас поспособствует удержанию власти, защитит ее от посягательств снаружи и, главное, изнутри.
Одна из сфер, в которой настало время реализовать такой подход – так называемая ювенальная реформа, замороженная и публично предаваемая анафеме. Как оказывается, некоторые элементы сложной и в целом вредной, чуждой нам ювенальной системы нашими державниками очень даже востребованы.
Картинка складывается такая.
Ювенальная реформа, начало которой было положено еще при Ельцине подписанием объемного пакета международных обязательств по профилактике и предотвращению подростковой преступности, насилия в семьях и, главное – по реформированию судов, отправляющих уголовное правосудие над несовершеннолетними, в настоящее время заморожена.
Мало кто знает, но дальше всего реформа успела продвинуться именно в судебной сфере, где ювенальные технологии начиная с 2004 года доказали свою работоспособность и подтвердили результативность статистикой. В «пилотных» регионах, где в судах общей юрисдикции уголовные дела с участием несовершеннолетних стали рассматривать специальные судейские составы, прошедшие подготовку в рамках международных программ и действующие по принципу экономии уголовной репрессии, рецидив детской преступности в несколько раз ниже, чем в целом по стране: 9-12% против 30-40%.
Там, где ювенальные судьи рассматривают еще и дела о расторжении брака, как, например, в Таганроге, около половины таких дел заканчивается примирением сторон (в среднем по России этот показатель – 10-15%).
Сегодня ювенальные составы работают в судах 52 субъектов РФ. Их статус в связи с остановкой ювенальной реформы – тот же, что восемь лет назад: «пилотные проекты».
В Ростовской области работа 15-ти ювенальных судов выглядит так.
При судьях, специализирующихся на подростковых преступлениях, введена должность помощников с функциями социальных работников, которые собирают информацию о жизни малолетнего правонарушителя и предлагают судьям способы его исправления – по возможности, без лишения свободы.
Пойманному воришке мобильника могут купить мобильник на деньги добровольных жертвователей – и отпустить, обязав судебным решением посещать психолога, который постарается достучаться до подростка и удержать его от дальнейших ошибок.
Драчуна из семьи алкоголиков отправят в секцию борьбы, а тренера уговорят принять парня бесплатно. И, опять же, не оставят малолетку без присмотра: беседы с психологом, визиты соцработника домой…
В муниципальные органы власти ювенальные судьи направляют обращения с просьбой оказать малоимущей семье материальную помощь. В Таганроге такая помощь оказывается прямо в помещении суда: одежду и обувь жертвуют всё те же добровольцы.
Частные определения суда возобновить или начать учебу, а учебное заведение – принять его на обучение позволили решить существенную проблему: без предписания суда школы и училища предпочитали отказывать «трудным» в зачислении. При этом неисполнение предписания суда поступить на учебу по закону оставалось основанием для превращения условного срока в реальный.
В общем, в «ювенальном» суде с малолетним преступником работают. Серьезные взрослые люди лезут к нему в душу. Возможно, впервые в его жизни. Это не «мусора», от которых лучше держаться подальше – но это и не училка, которую можно запросто послать. С ювенальщиками это выйдет себе дороже: пошлешь – можно и в колонию загреметь. Мнение психолога, который «ведет» малолетнего правонарушителя, также может повлиять на то, будет ли в качестве наказания назначен условный или реальный срок.
Ювенальная реформа, которую планировалось проводить в России, подразумевала строительство многоуровневой системы – прежде всего, создание института пробации (уголовной опеки). На Западе функции пробации состоят не только в контроле за условно осужденными. Она работает на социальную адаптацию преступника (в нашем случае – малолетнего). В некоторых странах структуры пробации занимаются и теми, кто выходит на свободу из тюрем, помогая им трудоустроиться, контролируя их дальнейшее поведение, предотвращая криминальные «срывы». Кое-где освободившимся преступникам предоставляют специальные общежития, в которых те могут прийти в себя после тюрьмы, привыкнуть к воле.
Увы, ни до какой многоуровневой системы не дошло.
И прежде всего потому, что ювенальное законотворчество народных избранников насмерть перепугало народ.
В свое время законопроекты, включающие ювенальные стандарты, наделали немало шума.
Чего стоили, например, поправки к закону «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации», которые предлагали ввести такое понятие как «надлежащее воспитание ребенка». Ничего плохого, казалось бы, оно не содержало: «воспитание, основанное на уважении к родителям, к России, ее истории, традициям и культуре, к Конституции и к законам Российской Федерации, на идеалах мира, терпимости, свободы, равенства и справедливости, дружбы между народами, этническими, национальными и религиозными группами». Но сама попытка продиктовать родителям придуманные кем-то стандарты семейного воспитания, как ни посмотри, выглядит беспардонным вмешательством в жизнь семьи . Другая поправка в этот же закон прямо предусматривала наказание родителей вплоть до уголовного «за ненадлежащее воспитание ребенка», равно как за «неисполнение обязанности по содержанию, воспитанию ребенка». Расплывчатость этих законодательных экзерсисов оставляет обширное поле для чиновничьих импровизаций . Если я, допустим, пересказываю сыну анекдот о Карамзине, который на вопрос, чем занимаются в России, ответил: «Крадут», – я, стало быть, нарушаю закон? Воспитываю неуважение к российским традициям?
Подобной нелепицы в ювенальных законопроектах так много, что впору задуматься о саботаже.
Но настоящий триумф абсурда состоит в том, что в авангарде противников ювенальной юстиции сегодня стоит один из авторов нашумевших поправок, председатель комитета Государственной Думы по вопросам семьи, женщин и детей Елена Мизулина.
– Цель ювенальных технологий, системы органов и процедур как раз в том и состоит, чтобы сохранить для ребенка благоприятную среду, устранить возможные конфликты, которые возникают между родителями, другими взрослыми людьми по отношению к ребенку и минимизировать вред в тех ситуациях, когда ребенок сам является правонарушителем. (Из выступления г-жи Мизулиной на парламентских слушаниях «Законодательное обеспечение практики внедрения ювенальных технологий…», прошедших 12 ноября 2009 года в Малом зале Государственной Думы).
– С помощью ювенальной юстиции невозможно решить задачу, связанную с сокращением детской беспризорности, с правонарушениями несовершеннолетних, ибо ювенальная юстиция имеет дело не с причинами этих явлений, а с преодолением их последствий. По вопросу ювенальной юстиции нельзя быть в чем-то «за», а в чем-то «против». В современных условиях, на фоне падения нравов, духовного разъедания и разрушения института семьи, можно и нужно быть только против ювенальной юстиции. Поддерживать и развивать ювенальную юстицию равносильно строительству дома на гнилом фундаменте (Из доклада «Ювенальная юстиция – идеология антисемьи», прочитанного той же г-жой Мизулиной на XIV Всемирном русском народном соборе 25 мая 2010 года в храме Христа Спасителя).
Многолетний сторонник ювенальной юстиции, курировавший вопрос на законодательном уровне, превратился в яростного противника и ювенальной юстиции, и собственного законотворчества. И вот ведь чертовщина какая: в данном конкретном случае, с учетом того, как выглядело ювенальное творчество Мизулиной, не стоило бы ни иронизировать насчет переменчивости взглядов, ни упрекать депутата в беспринципности. Лучше уж пусть отрекаются от таких законодательных фантазий, чем настаивают на их воплощении. Забыть как страшный сон все эти страшилки про соцработников, забирающих детей у родителей, лишившихся работы, или по причине «отсутствия у ребенка личного пространства» в какой-нибудь однокомнатной хрущебе. Забыть, и еще поблагодарить депутата Мизулину за то, что вовремя опомнилась…
Одно плохо. Развернувшаяся антиювенальная кампания, проходящая под лозунгом «Нельзя быть в чем-то «за», а в чем-то «против»», грозит уничтожить то, против чего никто, кажется, и не выступает – ювенальные проекты в судах. Не может их же пилотный статус сохраняться вечно. Урежут бюджеты на соцработников и психологов, расформируют ювенальные судейские составы – и пойдут уголовные дела с участием малолетних в общей судебной текучке, между «хулиганкой» одиночных пикетчиков и кражей со взломом. И никакой вам экономии репрессий. И рецидив малолетней преступности будет снова ровный по всей стране: 30-40%.
Но и это еще не все.
«Ювеналка» если и не удержится там, где успела дать хорошие плоды, – в судебной системе – державе все-таки послужит.
20 сентября в Думе прошел примечательный «круглый стол» – «Влияние насилия в семье на здоровье женщин и детей» – организованный Комитетом по охране здоровья. Обсуждался на «круглом столе» законопроект из несколько иной области, к охране здоровья относящийся весьма условно: «О профилактике и предотвращении насилия в семейно-бытовой сфере».
Вот что пишет блогер Руслан Ткаченко (ruslan_tk), присутствовавший на обсуждении:
– Я так и не смог ответить на вопрос: причем тут охрана здоровья… Это совершенно четко вотчина Комитета по вопросам семьи, материнства и детства. Да вот и они – представитель комитета Мизулиной, второй и основной докладчик. Почему происходит такая подмена исполнителей?
Докладчики отметили, что действие ст.7 Конституции, в которой действует норма, запрещающая государству вторгаться в семью до совершения преступления, мешает искоренению насилия в семьях, и предложили ввести практику внесудебных предписаний, которые будут выдавать органы внутренних дел: запрет совершить насилие; требование прекратить преследование; требование оплатить лечение и т.д.
– Я тоже вначале хихикнул, когда представил ситуацию: муж пнул жену, она приносит ему маляву от участкового, мол, больше не бей, – пишет блогер. – Оказывается, все серьезно, не до смеха. Если просто избить, то это преступление против человека, а если избить после предписания, то это преступление против государства. О как.
От коллег Мизулиной поступило предложение использовать имеющиеся у комитета наработки к законопроекту о социальном патронате. Одна из таких наработок предлагает в качестве основания для назначения соцпатроната утвердить «выявление однократного акта насилия – как физического, так и психологического, не повлекшего опасности для жизни и здоровья». Дела о насилии в семье из категории дел частного обвинения планируется перевести в категорию публичного. Такие дела можно открывать без заявления жертвы и отказывать в закрытии по ходатайству жертв.
Оскандалившуюся и отвергнутую было ювеналку неслучайно вытащили из-под думского сукна.
Вряд ли стоит ждать размораживания ювенальной реформы в целом. Последовательное развитие ювенальных институтов мало того что хлопотно и затратно, так еще и подразумевает создание специализированных ювенальных судов – а это что же, считай, почти независимые суды? Пусть только для подростков – но как их интегрировать в действующую судебную систему, независимую разве что от правосудия, зато работающую слаженно и с немалой пользой на благо государства? Того самого, которое названивает судьям на мобильники, интересуется, радеет.
Нет, комплексная ювенальная реформа в государственную эклектику, собранную с мира по нитке по принципу утилитарной пользы для эффективных менеджеров, никак не вписывается. Но некоторые ее фрагменты – те, что пожестче – вполне сгодятся. Они отлично укладываются в законодательный тренд последнего времени, направленный на облегчение уголовного преследования всего, что нелояльно и несимпатично действующей власти.
Можно, наверное, и с семейным насилием справиться таким манером – сажая пачками домашних тиранов за компанию с приверженцами ежовых рукавиц и родительских оплеух. Но какие возможности открываются, чтобы поставить на место любого семьянина, посмевшего вякнуть против всероссийского бати… Чуть зарвался, не внял вовремя – тут же к тебе участковый со свидетелями, которые покажут, что ты не только маргинал недовольный, но еще и семью свою терроризируешь. И – привет. Как минимум, уголовное дело. Жену и детей, может быть, спросят. Но могут и не послушать. Для их же блага.
