Власть настойчиво и неуклонно выходит за рамки европейского правового поля и принятых в нем демократических стандартов
Александр Кынев
Не отдавая отчета в правовых и имиджевых последствиях своих действий, власти продолжают громоздить одну юридическую нелепицу на другую.
Вещи надо называть своими именами. Принятый в течение последних месяцев т. н. закон о клевете можно назвать законом «О борьбе с Навальным и запрете критики власти», закон об НКО как «иностранных агентах» — это на самом деле закон «О борьбе с «Голосом» и иными независимыми НКО», новые же идеи зампреда Центризбиркома господина Ивлева, бывшего ответственного работника управлении внутренней политики администрации президента РФ, о введении дополнительных ограничений для работы наблюдателей на выборах — это фактически предложение о введении закона «О свободе фальсификаций».
Потому что, если отойти от нагромождения чепухи про «слишком большое число наблюдателей», непонятный вред от «иногородних наблюдателей» и то, что выборы в Касимове честные, потому что там «партии… практически подтвердили свой рейтинг, который они набрали на выборах в Госдуму», то получается следующее.
Что означает предложение предварительной аккредитации наблюдателя или члена комиссии с совещательным голосом за некоторое число дней до дня выборов (называется цифра в две недели)? Это значит, во-первых, власти заранее будут известны комиссии, на которых не будет наблюдателей и можно свободно заниматься подтасовками без опасений быть пойманными.
То, что комиссия заранее не знает, какой именно наблюдатель появится на данном участке в день выборов, — это важнейший элемент контроля, «на то и щука, чтобы карась не дремал». Ведь не секрет, что заранее определить наиболее проблемный участок не всегда просто, и поэтому важно, чтобы партии и кандидаты могли оперативно назначать в день выборов наиболее квалифицированных и опытных наблюдателей на самые проблемные участки. По степени нелепости идея о предварительном назначении наблюдателей напоминает предложение, чтобы полиция заранее публиковала списки проверяемых объектов и даты проведения обысков, чтобы проверяемые и подозреваемые могли к ним лучше подготовиться.
Во-вторых, получив предварительные данные о том, какой наблюдатель в день выборов будет на каком участке, власти получают возможность путем точечной работы с потенциальными наблюдателями сорвать наблюдение. Одной из технологий последних лет стали попытки предварительно получать от партий и общественников списки наблюдателей с тем, чтобы можно было подкупить их или оказывать на них или их родственников давление через начальство по месту работы. Именно списки наблюдателей и активистов часто были одной из главных целей взломов электронной почты или изъятия носителей электронной информации у гражданских активистов.
Кстати, ту же задачу облегчения фальсификаций решает и другая идея — о поведении всех выборов в году в единственный день в сентябре, что означает низкую явку, то есть увеличение относительного вклада в результаты выборов голосования зависимых групп избирателей и прямых фальсификаций.
Что касается идеи про запрет «иногородних наблюдателей» — это уже прямой переход к нарушению конституционных прав граждан на свободу передвижения. Получается, что авторы законопроекта намерены соблюдать права граждан только в местах их постоянного проживания. А если гражданин выехал из местности, где ему предписали находиться власти, то дальше он никто и звать его никак. При этом творцам очередного законодательного опуса нелишне бы напомнить, что в России на большинстве выборов право быть избранным не ограничивается требованиями обязательного проживания на данной территории (и это абсолютно логично в современном мире с растущей мобильностью населения, запретить которую невозможно, более того, мобильность трудовых ресурсов — важнейшее условие экономического развития). Получается, мягко говоря, двойной стандарт: кандидат может быть формально зарегистрирован по месту жительства в другом регионе, даже в избирательных комиссиях часто на период выборов работают приглашенные из иных регионов юристы (чем и сама «Единая Россия» активно занималась), а вот иногородний наблюдатель — это нельзя.
Неужели в результате приятия подобного закона авторитет выборов и власти повысится? Скорее, наоборот.
Абсолютно не отдавая отчета в правовых и имиджевых последствиях своих действий, власти продолжают громоздить одну юридическую нелепицу на другую. Интересно, моделировал ли кто-нибудь из авторов этих законопроектов или из тех, кто давал санкцию на их принятие, каковы будут политические последствия их применения?
Допустим, начнет применяться на практике закон о клевете, и граждане будут получать двух- и пятимиллионные штрафы. Получив невозможный к выплате штраф, гражданин, во-первых, становится невыездным из страны, во-вторых, работать легально и получать легальную зарплату становится бессмысленно (она вся будет уходить на этот самый штраф), ну и, наконец, после этого можно, уже ничего не боясь, говорить правду до конца. Похожая ситуация и со штрафами по закону о митингах.
На выходе власть получает списки политически невыездных, фактический запрет на работу для инакомыслящих, радикализацию оппозиции и формирование «профессиональных революционеров».
Допустим также, что власти всерьез начнут применять закон об НКО, закрывать организации и сажать правозащитников. Как все это будет выглядеть в глазах собственных граждан и европейского сообщества, в которое мы хотим интегрироваться?
Тут уже не поможет никакая пропаганда на кремлевских каналах о том, что это якобы соответствует какому-то перевранному иностранному закону из 1930-х годов.
Можно сколько угодно заниматься антиамериканской истерикой и придумывать мифические интриги госдепа, но власть настойчиво и неуклонно выходит за рамки в первую очередь европейского правового поля и принятых в нем демократических стандартов. Однако именно Европа не просто ключевой экономический партнер, но реальная референтная группа для основной массы политической и деловой элиты, именно там учатся ее дети, покупается основная недвижимость. Кто бы что ни говорил, но Россия остается страной христианской в своей основе культуры, а значит, в первую очередь, культуры европейской. Не удивительно, что в результате этих судорожных цепляний за власть любой ценой неуклонно ухудшается как имидж власти в глазах наиболее активной и продвинутой части российского общества, так и имидж страны в целом в Европе. Даже в традиционно тесно связанных с Россией странах, например в Германии, тональность оценок происходящего здесь все более ухудшается.
Такое ощущение, что, утратив тормоза политической адекватности и не встречая значимого сопротивления, власть закусила удила и не собирается останавливаться.
Совершенно непонятно, кто и что может этому препятствовать: скажем честно, в стране нет оппозиции, готовой к проведению осмысленной стратегии и серьезным политическим поступкам в интересах страны, а не в собственных интересах. Имеющаяся оппозиция слаба и в состоянии пользоваться лишь результатами объективного стечения обстоятельств. И именно поэтому риски наиболее негативных и опасных сценариев усиливаются. В конечном счете своей бездумной глупостью и наглостью власть все сделает сама. И в результате в какой-то момент накопление ошибок и абсурда приведет к тому, что все рухнет так быстро, что никто не успеет осознать и подготовиться. И власти будет за это некого винить, кроме самой себя.
