Моя знакомая на днях минут десять устраивала политический ликбез приезжему юноше ("хороший мальчик, с говором и чистыми глазами", - пишет она), остановившему ее на улице вопросом, как пройти в штаб-квартиру "Единой России". Выслушав импровизированную лекцию, он твердо отказался следовать полученным советам, ответив, что ЕР - это реальный социальный лифт, путь в карьеру, "для таких ребят, как я".
А ведь это уже было, но в других формах. В 90-е годы для простых людей действовал сексуальный лифт (это для девушек, для юношей лифт был рэкетирским), но потом государство сочло нерациональным подобное использование людей, готовых убивать кого угодно и ложиться под кого угодно. В начале "нулевых"я объяснял собеседникам, восторгавшимся исчезновением бандитов с улиц, что "дикий"рэкет вовсе не исчез, а сменил форму, уступил место рэкету организованному, и что Путин просто-напросто сделал криминальный по сути бизнес легитимным и респектабельным. Сейчас, когда выяснилось, что уровень коррупции в стране бьет все рекорды, это стало понятно многим.
С создания "Идущих вместе"в 2000 году в стране появилась молодежная политика, призванная канализировать свойственную постсоветской молодежи беспринципность в нужном государству направлении. Безграничный цинизм молодого поколения стал питательной почвой для разработанного Кремлем плана. Для большинства молодых нет проблем в том, чтобы поступиться убеждениями, поскольку их убеждения полностью вытеснены логикой и стратегией социального лифта. В отличие от своих руководителей и вдохновителей, людей образованных и понимающих что к чему, они не выглядят негодяями. У них действительно ясные глаза.
В последние советские годы или даже десятилетия вступление в комсомол и партию тоже вполне однозначно воспринималось как социальный лифт. В разговорах, кулуарно, перспективным ребятам доходчиво объясняли, зачем нужно "вступить в ряды", однако никому и в голову не пришло бы открыто позиционировать КПСС или ВЛКСМ в качестве социального лифта. И это понятно: ведь лифт нужен там, где невозможно пройти по лестнице, своими ножками. То есть социальный лифт нужен для социальных инвалидов (или, как изящно выразилась одна из кураторов молодежной политики, "деревенских у&бищ"), инвалидов в этимологическом смысле этого слова, подразумевающем деление на in-validi и просто validi. В этой ситуации неизбежно возникает вопрос, кто такие эти validi, а главное – как к ним следует относиться, если они мешают государственной стратегии социального лифта. Впрочем, как к ним относиться – более-менее ясно. Пока средний телезритель набивает кровавые мозоли, ерзая в кресле перед экраном, эти гады жируют: танцуют в масках в Храме Христа Спасителя, обвешивают свои "Бентли"белыми ленточками, бегают по несколько километров от Абая, чтобы нагадить в подъезде активистки ЕР Нины Топоровой, складывают евро в сто конвертов и доводят до слез Чулпан Хаматову. Государственные пропагандисты неусыпно воспитывают в молодежи веру в то, что все места под солнцем заняты прислужниками Госдепа, и что пробраться наверх можно только помогая государю в борьбе с его врагами. Это известная стратегия. В какой-то мере всю историю СССР (по крайней мере, довоенную) и гитлеровской Германии можно считать плодом этой стратегии.
Глядя на Россию, понимаешь, что социальный лифт – вещь не вполне относящаяся к понятию "социальная мобильность". Это очередное непереводимое слово, как "интеллигент", "силовик", "стукач"или "стрелочник". На Западе социальный лифт – это общедоступное транспортное устройство (кто-то из комментаторов Евро-2012 восторгался лестницами Донбасс-арены, позволяющими десяткам тысяч людей в считанные минуты покинуть стадион), при Путине социальный лифт – это средство подъема своих в обход чужих. Строго говоря, социальным он остается лишь по форме, а, по сути, должен бы называться государственным. Отдельного внимания, повторю, достойна проблема "чужих". Кто они, новые враги народа? Ведь сначала формируются условия для того, чтобы их объявить, а когда условия созданы, уже никто (в том числе инициаторы создания этих условий) не сможет повлиять на составление списков.
Мы редко задумываемся над этим, а ведь на каждого человека с белой лентой приходится по десятку юношей "с говором и ясными глазами", разыскивающих по городам и весям штабы "Единой России". Но с нас здесь какой спрос? А вот задумываются ли кремлевские стратеги, что будет, когда эти юноши найдут, что искали?
