В Ивановской области, на родине первого Совета, недавно было создано общественное объединение под названием Ивановский Совет. В его состав вошли члены независимых общественных организаций региона. Наиболее активную роль в новой структуре играют левые силы.
Корреспондент сайта «Коммунисты Столицы» побеседовал с одним из активистов Ивановского Совета, председателем первичной профсоюзной организации работников Скорой медицинской помощи «Защита» Эдуардом К. Как обстоят дела на скорой? Реально ли организовать альтернативный профсоюз, не столкнувшись с репрессиями? Об этом читайте ниже:
Комстол: Эдуард, здравствуй. Начнем со знакомства. Расскажи о себе.
Эдуард К: Привет! Я родился в Иванове, но школу оканчивал в городе Кисловодске, где у меня и по сей день живет мой дедушка, профессор высшей математики и экономических наук. Отслужил в армии, служил два года, 2000-2002. После демобилизации поступил в Шуйское медицинское училище. Учебу совмещал с работой в детском травмпункте. В 2008 году устроился работать на станцию Скорой помощи. Да, еще до армии успел проработать 8 месяцев обычным санитаром. Вот так моя трудовая медицинская деятельность и началась. Женат, воспитываем сына.
Комстол: Расскажи о своих политических взглядах.
Эдуард К: Я человек крайне левых взглядов, вернее, анархо-синдикалист.
Комстол: Это как?
Эдуард К: Конечно, в этом есть какая-то степень утопичности, но согласись, ведь без этого невозможно. Я представляю себе конструкцию общества, схожую с той, как организованы профсоюзы. Все люди такого общества являются членами глобального профсоюза- синдиката. Таким образом реализуется взаимопринцип человек ради общества, общество ради человека. Значимые решения принимает съезд делегатов от первичных организаций- реализация управления снизу. Нормальные профсоюзы уже сейчас так устроены! Но сама структура может быть реализована и в обществе. Ведь она полностью рабочая.
Комстол: На данный момент ты состоишь в какой-либо политической организации, кроме профсоюзной?
Эдуардом К: Только в профсоюзной.
Комстол: Профсоюз «Защита»?
Эдуард К: Да, наша первичная организация работников «скорой» создана на основе «Защиты».
Комстол: И сколько вас на данный момент?
Эдуард К: Недавно превысили порог в 30 человек. А официально зарегистрированы мы были 26 февраля этого года. Организация у нас совсем молодая
Комстол: Какие на данный момент есть успехи? Или наоборот, неудачи?
Эдуардом К: На данный момент успехам трудно не радоваться. Ведь это достижение поставленных целей. Мы идем по четко поставленному курсу. От части мы закончили муниципальную фазу и переходим к федеральной. То есть воздействие на региональные властные органы мы закончили. Выходим на уровень Конфедерации труда России, который нам открывает как раз наше участие в структуре профсоюза «Защита».
Комстол: Вот вас в независимом профсоюзе около 30-ти человек. А всего на станции сколько работников?
Эдуард К: Порядка 700.
Комстол: То есть активность людей слабая?
Эдуард К: Вообще я хочу сказать о том, что медицинская общественность, наряду, быть может, с преподавательской, самая инертная, самая бездейственная! С людьми этой специальности очень сложно работать в плане публичного массового протеста. Но это не осуждение, конечно, это сложившийся исторически образ представителя данной профессии.
Комстол: Все остальные состоят в официальном профсоюзе?
Эдуард К: Нет, ну почему. Конечно не все. Большая часть. Но дело в том, что официальный профсоюз- ФНПР против нас настроен открыто враждебно, несмотря на то, что мы указываем на явные нарушения Коллективного договора, они игнорируют нас и проводят проадминистративную деятельность, показывая лояльность к руководству. Например, я указываю председателю официального профсоюза на нарушение конкретной статьи, а в ответ получаю: «А здесь эта статья не работает!». Ты представляешь себе это? Как это вообще возможно? Зачем нам тогда законодательство, как основа?
Комстол: Как официальный профсоюз относится к тем проблемам, которые ты высказывал на митинге работников скорой помощи? ( http://www.ivanovonews.ru/thread.jsp?tid=1&id=9244 )
Эдуард К: А их все устраивает! И температура под 60 градусов в кабине автомобиля, и ничтожная зарплата и т.д. А работники, которые в нем состоят, не видят смысла в профсоюзе. А пока мы не заявили, никто внимания на температуру не обращал. Впрочем, воду на бригаду нам стали выдавать тогда, когда жара спала. Что будет в этом году — посмотрим, мы в свою очередь, готовимся, приобретаем термометры и пр., будем мониторить, оформлять все официально.
Комстол: А репрессивные меры какие-то со стороны власти готовятся?
Эдуард К: Да попытка меня уволить уже была, о чем ты говоришь! Она возникла сразу, как стало известно про наш профсоюз. Причем уволить меня планировали по 81-ой статье – за грубое нарушение. Расскажу, в чем дело было. В один день я пришел на работу слегка нездоров. С каждым же случается, не правда ли? Ну простыл немного, что, сразу больничный брать? Ведь любой день простоя сразу же отразится на зарплате, поэтому больничный лист я брать не стал. Однако, по прибытии на рабочее место я почувствовал, что смену доработать не смогу и был осмотрен бригадой на пункте приема амбулаторных больных. Мне поставили диагноз ОРВИ гайморит и отправили домой. А потом меня вызвали к руководству, заставили писать объяснительную. Получилось, что якобы я отсутствовал на рабочем месте в течение всей рабочей смены, с 7 до 7 утра. Было заявлено, что карта вызова скорой не является оправданием. Однако мы мобилизировались, подняли юридические ресурсы и ситуацию удалось урегулировать — руководство, испугавшись открытого конфликта дело замяло.
Комстол: Расскажи подробнее об условиях труда. Сначала об автомобилях.
Эдуард К: Было поступление новых автомобилей. «Газелей». Главным врачом заявлено , в том числе по телевидению, что все оборудование со старых авто будет переставлено в новые. Ничего этого нет. Кроме этого, сидячие места в салоне крайне неудобные, очень жёсткие, к концу смены все начинает болеть. Или еще такой момент: рядом с водителем может сидеть только один — старший бригады. Остальные члены бригады должны находиться в салоне, якобы ради безопасности. Возникает вопрос, а почему завод-изготовитель делает два сидячих места впереди, кроме водительского, если это небезопасно?
Комстол: А по специальным бригадам какая ситуация?
Эдуард К: Вот смотри, 13 лет назад всего было 45 бригад. Кроме линейных бригад это были большие и малые кардиобригады, токсикологическая, акушерская, хирургическая. Сейчас ничего этого уже нет. Появилась практика , когда бригада укомплектована одним медицинским работником— врачом или фельдшером. Функцию водителя нас пока брать на себя не заставляют. Пока еще.
Комстол: Проблема с алкоголиками на выездах, собаками присутствует?
Эдуард К: Безусловно! Со стороны руководства нет совершенно никакой поддержка в этом вопросе. В последнее время участились случаи нападения на врачей в бригаде, именно поэтому мы и поставили этот вопрос на нашем митинге. Ведь мы не можем оставить человека без помощи, поэтому мы приезжаем на все вызовы, вне зависимости есть там какая-либо опасность для нас, или нет.
Комстол: Слышал о том, что в крупных городах «скорая» работает как такси? Почему такая ситуация возникает?
Эдуард К: Да потому что зарплаты мизерные в профессии, только и всего. Фельдшер у нас получает примерно 11 тысяч, врач около 15-ти. Тем не менее здесь такой практики нет.
Комстол: Количество полученных на руки денег зависит от количества выездов?
Эдуард К: Вся проблема как раз в том, что нет! Хотя это прописано в Коллективном договоре. Нагрузка на бригады считается из муниципального заказа, данные о выполненных вызовах в департамент подаются лживые. Ведь повторные, ложные вызовы и перевозки не оплачиваются вообще. Ситуация такая: на утренней конференции, когда тебе говорят, что вызовов 700, а официально проходят 550. Вот эти 150 вызовов куда делись?
Комстол: Как ты оцениваешь деятельность ФНПР?
Эдуард К: Сообщения об их работе из всех регионов одни и те же! Они повсеместно поддерживают административную линию. Это ведь не только специфика нашего города, это везде так. Все отзывы, которые я слышал о них носили строго негативный характер. Были случаи, когда сами работники хотели отстаивать свои законные интересы с помощью инструментов профсоюза, а руководство не давало этого делать, запрещая работникам какую-либо активность в этом направлении.
Комстол: А нельзя вам внедриться в ФНПР, занять там руководящие места и улучшить ситуацию хотя бы на отдельной станции скорой помощи?
Эдуард К: Дело в том, что все первичные организации ФНПР подчиняются областной организации. Вступив в официальный профсоюз, мы просто-напросто свяжем себе руки, ведь никаких действий предпринимать нам не дадут. Нам лучше действовать автономно.
Комстол: А в твоей первичной организации все активисты имеют левые взгляды, или есть представители и иных идеологий?
Эдуард К: Сам профсоюз, безусловно, левоориентированный, но в организации есть люди разных взглядов, вовсе необязательно левые. Хотя из политических партий на данный момент мы работаем в контакте с КПРФ. Плохого впечатления от сотрудничества с ними у меня не осталось. В рабочей борьбе мы имеем от них полную поддержку.
Комстол: Поговорим о политической ситуации в целом. Есть ли в России сегодня организованный рабочий класс?
Эдуард К: К сожалению, нет. И в этом состоит наша задача, пробудить людей, привлечь их к борьбе за свои права!
Комстол: На твой взгляд, кто сейчас представляет рабочий класс?
Эдуард К: Определение рабочего класса давным-давно дано, и исходя из этого рабочим классом считаются люди, не имеющие в собственности средств к производству и вынужденные продавать свою рабочую силу. Сюда можно отнести практически всех, кто живет своим трудом, а не прибылью с капитала.
Комстол: Ты относишь себя к антифа? Что с националистами в Иваново?
Эдуард К: Наци-молодежь в нашем городе практически не имеет никакой идеологической основы, среди них очень мало людей идейных. Скорее просто дань моде, «карланы» и прочее. За последние 4 месяца только на меня были 2 попытки нападения. Каждый, кто считает себя левым уже антифашист, просто разные люди на разной деятельности свое внимание сосредоточивают.
Комстол: Придание такой значимости национальному вопросу — это тупик, на твой взгляд?
Эдуард К: Конечно. У нас на «скорой», что, только русские работают? Конечно нет. Или вот русский националист будет умирать, к нему приедет нерусский врач, он от помощи откажется что ли? А уроды они в любой национальности есть. Повышенное внимание к национальности это больше всего играет на руку олигархам, внимание от них, получается, отвлечено.
Комстол: Ты не пришел ни к какой политической силе. Почему?
Эдуард К: Основная политическая сила, а я имею ввиду рабочий класс, еще дремлет. И на мои плечи, в том числе, ложится ответственность эту силу пробудить. А ни одна политическая партия у нас в регионе на данный момент не прикладывает достаточных усилий к организации рабочих. Вот взять ту же ситуацию со вторым троллейбусным депо. Здесь самоорганизация уже необходимость, мы их всегда поддержим, мы приветствуем солидарность трудящихся в любом виде.
Комстол: Ты входишь в рабочую группу Ивановского совета?
Эдуард К: Да, я заинтересован в этой работе. Планов и по этой линии уже достаточно много, некоторые из них отчасти мы уже реализуем. Сейчас на уровне Совета идет формальная, бумажная работа, это необходимость для юридического оформления.
Продолжаем бороться с несправедливостью на рабочем месте. Вот, к примеру, ситуация с зарплатой на скорой помощи. В ст. 134 ТК сказано, что заработная плата должна индексироваться с учетом инфляции. Наше руководство нам показывает какие-то графики, на которых видно, что вызовов стало меньше, зарплата выросла, а бригад стало больше. Росстатом себя возомнили. А заработная плата, между тем, нам не повышалась вообще, несмотря на надбавки, на инфляцию, на безусловное увеличение нагрузки: раньше выполняли 450 вызовов в сутки на 35 бригад — это была смена-середняк, а сейчас до 750 вызовов! То есть на бригаду 24-25 вызовов. А это никак не оплачивается. Так же не соблюдается положение о перерывах, которые должны нам предоставляться. Если первый перерыв, после 4 часов с начала работы, у нас есть, а вот следующий будет по прошествии около 12 часов- садизм чистой воды.
Комстол: А как к тебе относится остальной коллектив? Быть может это ты один такой, всем вечно недовольный?
Эдуард К: Люди поддерживают. Если бы этой поддержки не было, не было бы и такой активности, постоянно нарастающей. А вот ряды лояльных к администрации явно редеют.
Комстол: А куда можно уйти со «скорой»?
Эдуардом К: Люди уезжают в Москву, на «скорую», в частные клиники, кто-то уходит вообще из сферы, в торговлю ту же самую. А вообще я не один, у нас целая инициативная группа. Пусть нас немного, но мы работаем очень продуктивно и пытаемся достигать поставленные цели. И огромное спасибо этим людям- солидарность в действии.
Комстол: Сопротивление растет?
Эдуард К: Сопротивление растет и будет расти! И наша первоочередная задача, общество организовать. Все указывает на очередную волну кризиса, сокращений рабочих мест и тому подобное. Есть определенный план действий по самоорганизации на местах. Митинги, протесты — это хорошо, но это отдельная тема, отнимающая много сил и энергии. С другой стороны, поджоги и погромы — это финальная, маргинальная стадия протеста. Выходить людям нужно не с мыслью «мы против!», а с мыслью «мы — за!», за что-то, должна быть какая-то объединяющая, общая идея, сам протест ради протеста он не продуктивен и попросту бессмыслен. Поэтому, людей нужно подготовить. Подготовка должна занять примерно три года, за это время нам следует выработать общую платформу.
Самоорганизация, кроме всего прочего, нужна и для защиты. Необходимо, чтобы люди видели, что вот есть такой Ивановский совет, который может оказать юридическую поддержку, не бросит в какой-то чрезвычайной ситуации, в его структуре есть экономисты и юристы, которые работают в системе профсоюзов не первый год, знают всю систему изнутри и смогут помочь. Поэтому одна из главных функций Совета — это защита активистов от несправедливого преследования.
Комстол: Спасибо за беседу и всего хорошего!
