Пришло время продолжить старый материал, опубликованный летом прошлого года. А то, аз грешный, оказался в положении пушкинского царя Салтана – «обещался, но доселе не собрался»!
«Черная Сотня» была попыткой построения реального, а не сказочного, гражданского общества в России. Всесословное движение, патриотически и проимперски ориентированное, угробили совершенно разные силы: и бюрократия, и буржуазные либералы, и сторонники революционного мазохизма в России, и силы из-за рубежа. Вину с самих черносотенцев тоже снимать не следует, ибо в их рядах имелись «друзья», которые по определению, были хуже врагов. Но оставим сие…
Почему же «Черная Сотня» помешала многим и многим? Что такое она предлагала? Чем отличалась от иных партий и движений России начала XX века? Почему огромное стадо «маниловых» (от политики, экономики, литературы, ревборьбы и прочего, прочего, прочего) так активно шельмовало «Черную Сотню», поспособствовав ее распаду?
Черносотенцы осознали, что государство само, без поддержки граждан, не может эффективно функционировать. После начала революции в 1905 году люди обнаружили, что наряду с типичными «борцами за народное дело» из всех щелей вылезла и уголовщина самого дикого профиля. Грабежи, убийства и изнасилования хлынули лавиной. Полиция часто оказывалась не в состоянии защитить нормального и законопослушного обывателя. «Черная Сотня» ответила серьезно и без лишней шумихи. Например, в Одессе и Севастополе были организованы народные дружины, занявшиеся обеспечением правопорядка. Атаман Ермак (Черников) сформировал в Одессе дружину по казачьему принципу (отдельные отряды возглавляли есаулы и т. д.). Дружинников стали бояться не только революционные «деятели», но и криминал – взяток черносотенцы не брали и расправу вершили скоро.
Но это далеко не все. Ведь черносотенцы отлично понимали, кто стоит за сеятелями хаоса в стране. Прислушаемся хотя бы к П. Булацелю: «Рассеять эти заблуждения, доказать всю призрачность и лживость конституционных теорий можно только вступив в ожесточенную борьбу с представителями могучей буржуазно-капиталистической шайки, которая всякими средствами стремится к власти. Эта шайка алчных честолюбцев имеет своих агентов и руководителей повсюду, начиная от рабочих казарм и кончая дворцами. Слугами этой партии зачастую являются не только чиновники, министры, но даже и герцоги и короли. Эта партия под видом конституции добивается власти для денег, а деньги затрачивает опять на то, чтобы приобрести еще больше власти... При прежнем строе, при всех его недостатках можно было жить в России без опасения ежеминутного выстрела в спину; можно было спокойно заниматься мирным трудом земледельца; можно было спокойно молиться Богу в церквах; можно было работать, учиться, торговать, входить в магазины, в театры; изучать искусства и художества; а теперь «при представительном образе правления» почти все помещичьи усадьбы в уездах разгромлены и сожжены; крестьяне обнищали, фабрики разорены, университеты и гимназии закрылись для наук и превратились в рассадники грабителей и убийц; искусства и науки повсюду заглохли; народ беднеет, налоги растут; тюрьмы переполнены, а каторжники бегут из них чуть не ежедневно, совершая убийства, невероятные по своей дерзости и жестокости; жизнь человеческая нигде не обеспечена, и даже на улицах, в театрах и церквах происходят убийства на глазах властей…»
И Булацель ведь абсолютно прав. Попробуйте провести несколько «революционных дней» без финансовой подпитки. А у кого деньги, тот и заказывает музыку! Пусть даже и «Интернационал» – заказчику «по барабану»…
Черносотенцы хорошо различали настоящую свободу и мнимую, в либеральных тонах. Они обращали внимание и на роль государства, занимая настоящую гражданскую позицию, а не позу великовозрастного политического дитяти, определяющего все и вся лишь личными желаниями и интеллигентским высокоумием, приправленным словоблудием. Тот же Булацель писал: «Если та сила, которая держит в руках власть политическую, исполняет свои обязанности и сознает свое великое святое назначение «заботиться о благе народа», о поддержании в государстве права и порядка и о сохранении государства от распадения, – то, конечно, в таком государстве существует гражданская свобода, хотя бы граждане и не принимали непосредственного участия в управлении и законодательстве. И, наоборот, если у кормила власти стоят люди, которые хотя бы всплыли наверх благодаря «всеобщей» равной подаче голосов, но в действительности служат только своему честолюбию или выгодам своей партии, то в таком государстве не будет свободы гражданской в лучшем смысле этого слова.»
Лучшие представители «Черной Сотни» замечательно прочувствовали значение крестьянства для России. Наделение крестьян землей черносотенцы признавали наиважнейшей задачей. Улучшение здравоохранения для всех сословий, формирование подлинной национальной школы в пику господствующей сугубо кастовой системы образования (гимназии и университеты отнюдь не для всех!) почитались ими первостепенными задачами. Школа в Российской империи нуждалась в реформе, но нельзя ведь все ломать и строить на голом месте, нельзя следовать за вывертами моды. Бережное отношение к реформе образования (столь необходимой реформе!) проповедовал, например, В. Грингмут.
Сторонники «Черной Сотни», понимая значение печати для идеологической борьбы, создавали свои газеты и журналы. Интересен, скажем, журнал «Кнут», один из номеров коего открывался следующими строками: «Руководимые единственными желаниями бичевать и хлестать все пошлое и противное русскому духу и жизни, – мы не будем считаться ни с рангом, ни с имущественным и общественным положением или со связями бичуемого» . Вот так! Но проблемы с «капиталами» не позволяли черносотенным изданиям вытеснить либералов с газетного рынка («Кто без страха и упрека, тот всегда не при деньгах»). Плюс ко всему черносотенных журналистов преследовала полиция, да и городские власти частенько принимали к ним меры, которые даже в отношении революционеров считались неприемлемыми.
Типична здесь судьба редактора газеты «Вече» В. Оловеникова. За статью «К православным русским крестьянам» его осудили и посадили. Потом выпустили, но запретили исполнять должность редактора. За критику полиции пытались несколько раз выслать из Москвы. И отметим, что вместе с Оловениковым пострадала и его жена (сама возглавившая газету). За одну из статей был наложен штраф, а так как денег на уплату не было, то и женщину отправили в заключение... А как, Вы думаете, убирают конкурентов с дороги буржуазных революционеров? К революциям подходят постепенно…
В составе «Черной Сотни» имелся и свой выдающийся экономист, теоретик в сфере финансов С. Ф. Шарапов. Книга «Бумажный рубль: Его теория и практика» была им опубликована (первоначально под псевдонимом «Талицкий») задолго до возникновения движения, но воззрения Сергея Федоровича были приняты большинством черносотенцев-интеллектуалов. Шарапов создал «механизм стабилизации денежного обращения» с обеспечением государства необходимыми средствами, при этом он категорически возражал против внешнего заимствования. Труд С. Ф. Шарапова до сих пор ценится в научной среде и неоднократно переводился на иностранные языки (новый всплеск интереса к данной работе за рубежами России последовал в 2008 г.).
Во внешней политике черносотенцы предлагали ориентироваться сугубо на интересы России. Хотя в ряде организаций и имелся «славянофильский уклон», идеалом всех сторонников «Черной Сотни» было государство, играющее на международной арене только ради своих национальных планов, осторожно относящееся к Западу и старающееся не потакать запросам Британии, Франции и Германии.
О «Черной Сотне» можно рассказывать долго, поскольку сегодня об этой странице в истории нашей страны если и упоминают, то исключительно в негативном ключе. Черносотенцы являлись патриотами, а с патриотами никто цацкаться не собирался и не собирается.
В 1907 году известнейший черносотенец А. И. Дубровин получил по почте свидетельство о своей смерти, официально заверенное печатью и подписью врача. В графе «Причина смерти» было указано: «Убийство», в графе «Болезнь»: «Патриотизм»…
«Черная Сотня» нам оставила свое наследство, которое важно понять и освоить. Как и опыт сталинской эпохи. Как и все дары нашей истории (от Руси Дохристианской до Российской Федерации). В противном случае мы рискуем получить бумагу о смерти России.
