Интеллектуальная мощь российской оппозиции во всей красе предстает тогда, когда ее просят порассуждать об экономике. Блогер Алексей Навальный на это ответствует: борьба с коррупцией — его экономическая программа. Такая повестка негативна и из области политической риторики, а не серьезной экономической политики.
Когда представителей российских властей призывают в очередной раз пойти на диалог с оппозицией, даже самой непримиримой, власти, которым такой диалог неинтересен, последовательно используют три аргумента, как бы обнуляющие ценность такого диалога. Сначала говорится что-то вроде «мы готовы к любому конструктивному диалогу и воспринимаем критику, если она конкретная, а не огульная». Здесь имеется изрядная доля лукавства, ведь под «конструктивной критикой» власти традиционно понимают если и не прямое восхваление, то указания на «отдельные недостатки», а не на системные просчеты.
Далее следует второй уровень защиты - «а какая у оппозиции позитивная программа? И вообще — а что они сделали для народа?» Тут, разумеется, выясняется, что никакой позитивной программы у оппозиции нет, а для страны она ничего не сделала, что не удивительно, поскольку она оппозиция и властными рычагами не обладает. А все наиболее дельные ее предложения, когда таковые случаются, власти, которые играют одновременно на левом, правом, национал-популистском и каком угодно ином фланге российского публичного политического спектра могут легко присвоить себе.
Наконец, следует третий аргумент «мы представляем большинство, а кого представляют они?». Здесь тоже не все просто, ибо понять кого на самом деле представляют власти довольно сложно. А условная несистемная оппозиция, например, с недавних пор получила возможность гордо заявлять, что представляет пусть не большинство, но «креативное меньшинство с Болотной и Сахарова». На каком основании требует уже если и не министерских постов, то точно регистрации собственных карликовых организаций и допуска к парламентской трибуне.
Однако же вопрос про позитивную повестку остается. Попытку снять этот воспрос в части претензий по поводу отсутствия у оппозиции позитивной экономической программы уже предпринял известный блогер и активист Алексей Навальный, чей текст на эту тему вышел в «Ведомостях». То есть в том же издании, где свою экономическую программу публиковал Владимир Путин. Выбор одной и той же площадки с весьма вероятным будущим президентом России дает возможность предположить, что амбиции Навального если и не являются президентскими, то он уж точно хочет, чтобы власть и потенциальные сторонники заметили его программный текст.
Месседж прост: борьба с коррупцией и есть экономическая программа Навального. Аргументация тоже немудрена: структурные реформы невозможны, покуда в стране «коррупция и беззаконие», и победить их сможет и должна «политическая воля». По мысли автора, общественный консенсус на этот счет имеется, только воли не хватает.
Здесь имеется ряд вопросов.
Наиболее простой: а может ли быть борьба с чем-то в принципе «позитивной программой»?
Даже если борьба с коррупцией и победа над нею (заметим, что словосочетание «победа над коррупцией» - то есть финальный результат — ни представителями власти, ни оппозиции почти не употребляется, риторика в основном сосредоточена на «борьбе» - то есть длительном процессе) и является непременным условием для развития экономики, то все равно остается вопрос, а что вы — в данном случае Алексей Навальный — будете делать потом? И что вы будете делать в процессе?
Далее: «общественный антикоррупционный консенсус» — далеко не столь однозначная вещь, как это кажется на первый взгляд. По данным опроса «Левада-центра» двухлетней давности, взятку «за последние три года» давали (или у них вымогали) более 30 процентов респондентов, «за последний год» - 15. Цифра, вероятно, занижена, поскольку признаваться в даче взятки станут все-таки далеко не все. Иными словами: даже «бытовое взяточничество» (в больнице, ГИБДД, при устройстве ребенка в школу и так далее) — массовое явление. Стало быть там есть два контрагента и один из них — дающий взятку гражданин.
В смысле более широком коррупция представляет из себя плохой, крайне неэффективный, но все-таки работающий механизм перераспределения средств.
Вопрос — в пользу кого? Если прикинуть умозрительно, то помимо собственно коррупционеров, взяточников и всяческих посредников, во втором ряду «бенефициаров коррупции» с большой вероятностью обнаружится как раз «креативный класс», наиболее близко находящийся к власть- и деньги-имущим в процессе перераспределения. Представители частного бизнеса, работающего по госзаказу получают подряды (да за откаты, но они же получают норму прибыли при пониженной или вовсе отсутствующей конкуренции), их наемные служащие — повышенную по сравнению с бюджетным сектором зарплату. Какие-нибудь условные дизайнеры продают тем же коррупционерам проекты загородных вилл, рестораторы их или их подчиненных кормят и так далее.
Если запрос на «антикоррупцию» в общем виде у «Болотной» и имеется, то это запрос на «более лучшее» распределение ресурсов. То есть: в пользу самого «креативного класса».
Условно: это протест по принципу «почему у них «Майбахи» и дома на «Николиной горе», а у меня «Рено» и ипотечная однушка в Бутове?». Наше государство, освободи Россию от коррупции, в этом смысле с неизбежностью будет действовать во вред доходам «креативщиков». Оно просто не умеет перераспределять средства в их пользу и станет их раздавать в пользу иных категорий граждан: пенсионеров, военных, полицейских, врачей и прочих бюджетников.
Вряд ли возврат к советской системе перераспределения (в которой, кстати, чиновничество себя никогда не обижало) будет в пользу «ядерного электората» того же Навального.
Госсектор на сегодня объективно является основным генератором и распорядителем средств в стране. А вот что с ним делать — этого Навальный не говорит: ни тебе слов о приватизации (понятное дело, политически скользкая тема), ни даже просто понимания, куда будут потрачены вырученные от борьбы с коррупцией средства.
Тезис условных «болотных протестантов» «мы сами зарабатываем» в контексте антикорруционной борьбы вообще ущербен. Сами-то сами, но если проследить эти деньги до третьего-четвертого контрагента, там почти с неизбежностью будет коррупционер — такой натуральный, с рожками и копытами. Можно даже предположить, что на антикоррупционный проект «РосПил» Алексея Навального была пожертвована некая статистически значимая часть «коррупционных» по происхождению средств. Почти как прогрессивно настроенные коммерсанты в начале двадцатого века спонсировали революционеров.
Наконец: какова инфраструктура «борьбы с коррупцией»? По Навальному все просто: гражданская инициатива плюс политическая воля «честного государства». «Политическая воля» - это по сути синоним «ручного управления», эдакая антикоррупционная опричнина. Здесь, уже не говоря о потенциальной коррупциогенности «воли», которая имеет свойство легко превращаться в «беспредел», понятно, что предлагаемая борьба несистемна, а построена на лидерском принципе.
С «честным государством» все еще веселее: а откуда оно возьмется, если сегодня оно «нечестное», а у власти (по крайней мере в ее, власти, партии) — сплошь «жулики и воры»? Видимо, Алексей Навальный представляет себе некие люстрации в госаппарате, проведенные новым, честным лидером. В этом контексте «программа Навального» из собственно программы превращается в средство актуальной политической борьбы и относится к области политической риторики.
Лозунги «Россия без коррупции» или там «не врать и не воровать» звучат привлекательно преимущественно в политическом популистском пространстве. Скажем, площадном или в телеэфире. В смысле содержательном вновь хочется повторить вопрос тому же Алексею Навальному: нет «борьба с коррупцией» - это хорошо, а какая у Вас, уважаемый, экономическая, да и — чего уж там — политическая программа? Герой «Обитаемого острова» Максим Камерер на подобный вопрос под стать Навальному ответил «справедливость». Правда, он не был в курсе, что в мире существует инфляция, а стране угрожает голод.
