Лёгкая «палка» следователя Сидорова и прокурора Павлова

Неделю назад я писал о кадровых изменениях в местном Следственном комитете, которые – как мне казалось – привели к положительным сдвигам в его работе. Увы, похоже, я ошибся, и от того, что из комитета уволили несколько совсем уж одиозных персонажей, а других сняли с руководящих должностей и отправили работать «на землю», методы работы там не изменились. Похоже, ситуацию с кадрами в ивановском СК лучше всего иллюстрирует анекдот о том, что если бордель не приносит прибыли, надо не койки по фэншую двигать, а работниц менять. Хотя, справедливости ради, это в равной степени относится и к полиции, и к прокуратуре.

Вот вам одна из историй про обновлённые кадры и старые подходы. И о том, что в прокуратуре и следствии «палки» решают всё и работа ведётся в основном для получения их, любимых.

16 июля 2024 года судья Советского райсуда Наталья Коткова вынесла решение удовлетворить требования водителя Петра Барчука к индивидуальному предпринимателю Марине Большаковой, и обязал ИП выплатить зарплату в размере 28 000 рублей, компенсацию за отпуск в размере 14 144 рубля 09 копеек и моральный вред в размере 40 000 рублей.

14 октября 2024 года апелляционная инстанция оставляет решение в силе, и это значит, что Барчук имеет право получить свои деньги по исполнительному листу, отдав его в бухгалтерию индивидуального предпринимателя. Но этого не случается – и не только потому, что Пётр Петрович хочет получить деньги то налом, то на карту родственника без каких-либо закрывающих документов, а предприниматель Марина Рустамовна настаивает на том, что платёж должен пройти «вбелую». Нет.

17 октября, когда Барчук и Большакова ещё не получили на руки решение апелляционной инстанции, прокурор Советского района Денис Павлов по результатам проведённой проверки выносит постановление с настойчивым предложением руководителю Следственного отдела по Советскому району Юрию Сидорову возбудить против Большаковой уголовное дело по установленному факту невыплаты зарплаты Барчуку в срок свыше двух месяцев.

Кто-то из следователей, не представившись, позвонил в двадцатых числах Марине Рустамовне и сказал, что та должна явиться в Следственный комитет, причины не объяснил. Большакова не поехала. Не потому что не хотела (хотя без повода и без повестки ходить в СУ СК, полицию и прочие ФСБ не рекомендуется никому), а потому что не могла – лежала в седьмой больнице, где ей сделали операцию, вставили штыри в ногу и наложили швы. Обо всём этом звонившему было сказано.

Параллельно для работы над делом создаётся группа следователей под руководством всё того же Сидорова, и утром 31 октября следователь Груздева возбуждает в отношении предпринимательницы Марины Большаковой уголовное дело – как и требовал прокурор. Большакову снова по телефону вызывают в СК, и её дочь пишет следователю Груздевой, что мать приехать не сможет, что у неё – плюсом к тому, что не ходит – подскочило давление и ей вызвали скорую. И ещё послала Груздевой скрин заявления Марины Большаковой, которая просила провести следственные действия у неё дома из-за физической невозможности приехать в комитет. Груздева ответила: «Хорошо. Руководство сейчас придёт, доведу ходатайство до сведения» (скрин переписки есть в редакции).

В 17.55 того же дня к Марине Большаковой домой приехали не предъявившие удостоверений сотрудники полиции (позже выяснилось, что это были оперативники из ОМВД по Советскому району Разгуляев и Колпаков), показали постановление о проведении обыска в квартире Большаковой и в офисе. В постановлении, правда, не было написано, что же будут искать опера. А на вопрос, какие конкретно вам выдать документы, ответили коротко: «Документы». Что ещё им было сказать? Ведь все бумажки, относящиеся к долгу по выплатам Барчуку, находились в материалах гражданского дела, тома которого в тот момент лежали в областном суде. А ещё обыск производился без судебного решения. Знаете почему? Потому что руководитель следственной группы Сидоров решил, что дело Большаковой - это тот случай, когда «обыск жилища не терпит отлагательства» (ч. 5 ст. 165 УПК РФ). И что самое интересное, это его решение устояло в суде, хотя никто так и не сказал, в чём состояла исключительность ситуации. Сидоров с полицейскими предотвращали или пресекали преступление? Не могущая самостоятельно ходить женщина могла скрыться? Могла уничтожить документы, относящиеся к делу и находящиеся в суде? Она что-то скрывала от следствия? Нет, нет и нет. Видимо, к судейскому сообществу анекдот про бордель тоже имеет отношение.

А тогда, во время обыска, Марине Рустамовне даже постановления о возбуждении в отношении её уголовного дела дома не показали – это было сделано позже, когда её доставили в комитет. Плюс Большакова, которая весь обыск просидела перед следователями и операми в ночной рубашке, не могла даже прочитать протокол обыска и расписаться в нём: очков рядом не было, а зятя, который за ней ухаживал, полицейские выгнали из квартиры.

В это же время шёл другой обыск – в офисе предпринимательницы. Его проводила следователь Груздева в присутствии дочери Большаковой. Там тоже не было решения суда, и Груздева тоже не смогла «конкретизировать перечень имеющих значение для дела документов, в связи с чем не предложила добровольно выдать подлежащие изъятию документы» – это цитата из жалобы адвоката, которую позже проигнорировала судья Советского районного суда Ирина Андреева. Зато суд поверил следователю Сидорову, который, не моргнув глазом и не вспомнив о присяге, в которой клялся не врать, рассказал в зале заседания, что никакого принудительного привода Большаковой в комитет на допрос не было, а сам он не знал про больничный обвиняемой. А дочери Большаковой, которая в гражданском деле проходила свидетелем и которая была с матерью на допросе в СК, в суде слова не дали – зачем оставлять в протоколе свидетельство того, что следователь врёт?

Понятно же, что даже если он и лукавит, то только ради торжества закона и правосудия. Ну и ещё совсем немножечко ради пресловутых плановых палок.

Но это всё лирика и домыслы, давайте вернёмся к расследованию уголовного дела предпринимательницы Марины Большаковой. Ей после обыска, который закончился около часа дня и во время которого ничего не нашли, сообщили, что надо проехать в Следственный комитет на допрос. Причём немедленно. Как, со сломанной ногой, на костылях и подпорке, в тапочке на перевязку, и когда на улице снег идёт? Ну да, а что такого? Там же целый руководитель следственной группы Сидоров ждёт. Не ему же к вам домой ехать. Большакова отказывались, но оперативники не сдавались и не уходили до 17 часов (хотя законных оснований оставаться в квартире после подписания протокола у них не было), пока наконец не сломили сопротивление предпринимательницы, пообещав ей в случае отказа поместить её на 48 часов в ИВС.



И два бравых опера повезли на допрос на улицу Жиделёва немолодую, не очень здоровую и совсем не могущую самостоятельно ходить женщину. Нет, не так. Они привезли её туда, чтобы она быстренько, здесь и сейчас, дала признательные показания. Чтобы вот так – в одно касание – следователь Сидоров раскрыл уголовное преступление. Даже если для этого надо тащить Большакову на руках от машины, а по коридору управления катать в офисном кресле.

Сама Большакова была в шоке и не очень понимала, чего же от неё хотят в управлении. Тогда руководитель следственного отдела по Советскому району (он же руководитель следственной группы) Юрий Сидоров спросил у дочери Марины Рустамовны Елены (полная аудиозапись разговора есть в редакции): «Вы чего решили с оплатой-то? Я так понимаю, ничего. Если мы не найдём общего языка, то потом извиняйте нас. А общий язык у меня простой – вы оплачиваете в этом месяце. Мы в пятницу выносим постановление о прекращении и на этом заканчиваем». Елена говорит Сидорову, что все его действия будут обжалованы, потому что возбуждение дела незаконно. На это Сидоров отвечает, что суд оставит жалобу адвоката Большаковой без удовлетворения (как и произошло). Елена переспрашивает: «Вы уже знаете результат?». Да – отвечает Сидоров. И дальше больше: «Я вам сразу же сказал, что это таких дел миллион в управлении. Вы думаете, что ваше – это какое-то другое дело? Потом на нас не обижайтесь, сейчас вы увидите, что мы сделаем, раз не идёте с нами на консенсус». А где реквизиты, по которым мама оплатит безналом? – спрашивает Елена, – у неё нет налички. Сидоров: «Не знаю, зачем вам это нужно, он (Барчук – ред.) придёт к приставам, и они вам тоже самое скажут». Елена, сама юрист, пытается объяснить, что оплата через приставов будет самым правильным решением, потому что те снимут деньги с расчётного счета по исполнительному листу и потом пошлют их кому надо, а у мамы в бухгалтерии всё будет законно. Но Сидоров стоит на своём: «Вы неправильно понимаете. У нас все ОООшки приходили и платили здесь по двести и триста тысяч. Им люди расписку пишут – мы получили, претензий нет». Елена ему про проблемы с налоговой, которые после этого возникают, но нет, говорит Сидоров, никаких проблем. Ну и так далее – как в сказке про белого бычка.

Ау! Среди читателей есть настоящие юристы, без погон, которым не надо план по валу уголовных дел выполнять? Кто-то может прокомментировать ситуацию?

Дочь Большаковой Елена гражданский юрист, до этого много лет проработала в УМВД и говорит, что такого непрофессионализма раньше не видела. Ещё она что-то говорила про презумпцию невиновности, но я даже слушать не стал. Какая презумпция к такой-то матери, когда можно раскрытие высосанных из пальца уголовных дел на конвейер поставить? Коммерсанты, они же как дети – боятся всего, да и законов не знают, пригрозишь их в ИВС на 48 часов посадить, и они сразу становятся шелковыми, делай с ними что хочешь.

Особенно если прокуратура тебе сама пас дала, и значит потом прикроет и с судом ты всё порешал. Ну как тут лишнюю лёгкую «палку» не заработать?

И на сладкое два слуха.

Первый: у руководителя Следственного отдела по Советскому району Юрия Сидорова кто-то из родственников работает в центральном аппарате в Москве и поэтому он себя в Иванове чувствует неуязвимым.

И второй: в местный Следственный комитет сверху спустили план по количеству уголовных дел (то есть по тем самым «палкам») по мигрантам, сиротам и зарплатам, которые должны быть закрыты до конца текущего года. Опять те самые «палки», от которых сегодня в СК зависят и премии, и очередные звания, и всё остальное.