Выборы 2011 года пройдут в первое воскресение Рождественского поста. Главный принцип жизни для православного в этот период — умеренность и воздержание. Председатель Синодального отдела по связям с обществом о. Всеволод Чаплин на днях посоветовал клирикам не влезать в политическую кухню перед выборами в Государственную думу. Главный пиарщик РПЦ сказал массу совершенно правильных слов: надо голосовать, а не агитировать за политические партии, надо давать нравственные оценки политикам, но не идти в политику, надо консолидировать общество, а не разделять по политическим убеждениям и т.д.
За несколько дней до выборов эти призывы уже не имеют практического смысла: в партийные списки ни один клирик не попадет, в партию вступать поздно, агитировать за партию тоже — вся реклама давно отпечатана. Вывод один: предупреждение неактуально. Раньше надо было говорить. Например, за месяц-другой перед выступлением на съезде «Единой России», когда пришлось искренне восхищаться способом почти наследственной передачи власти из рук в руки. Тогда один из моих знакомых священников пошутил: надо было ввести в российскую политическую систему особый статус государственного лидера — местоблюститель президентского кресла (по образцу церковной традиции, которая предусматривает титул местоблюстителя патриаршего престола, обеспечивающего преемство до выборов следующего патриарха). Это позволило бы не морочить голову народу избранием псевдопрезидента на четыре года.
Тогда в чем смысл нового месседжа? Напрашивается одна историческая аналогия. 22 июня 1941 года митрополит Сергий (Страгородский), местоблюститель патриаршего престола, выступил с обращением к пастве, в котором призвал подняться на защиту страны от захватчиков. Сделал он это практически одновременно с выступлением Молотова, то есть почти сразу после объявления войны. Для тех, кто слабо знаком с церковной историей, это может показаться обычным вассальным актом высшей церковной иерархии. Однако не все так просто: огромное число христиан пострадало от сталинского террора и ненавидело власть люто. Мало зная о реалиях гитлеровского режима, верующие, этого опасался митрополит, могли воспринять войну как наказание Божие для гонителей и встать на сторону немцев. Кстати, в этом и есть одна из причин массового коллаборационизма Великой Отечественной. Митрополит Сергий поспешил сделать заявление о лояльности существующей власти, чтобы остановить тех, кого еще было можно остановить. Он оказался прав: германский нацизм был худшим злом, хотя сталинская власть не доверяла церкви и открыто преследовала ее до 1943 года, только чудом не добив.
Сейчас никто из клириков не может принимать активного участия в политике. Но большинство духовенства знает, что его небогатая паства устала от этой власти (оппозиционно настроена), ругает её за глаза и благочестиво кается в нелюбви к ней на исповеди. Трудно найти в провинции пенсионера, довольного своей жизнью при нынешних порядках. А пожилые люди — самая большая часть прихожан. И в патриархии не заинтересованы, чтобы эти настроения омрачили будущее тандема. Хватит ему свиста в МГУ и в «Олимпийском». Ведь священнику и не надо ничего говорить с амвона, все, что думает, он может сказать на ухо в храме, а дальше добрые женщины разнесут по округе совет духовного отца. Большинство клириков сочувствует своим прихожанам… Прихожане, разумеется, разные. У отца Всеволода храм рядом с Белым домом, у отца Тихона (Шевкунова) на Лубянке. У отца Александра Борисова недалеко от Московской думы. Но он ведет себя как-то небонтонно — бомжей кормит, что расстроило нового мэра Собянина: в центре столицы должно быть чисто. Кухню попросили ликвидировать.
Несанкционированные церковной иерархией выступления священников совместно с оппозицией теоретически могли бы произойти на местах. Но это были бы единичные случаи. Настоятели поголовно зависят от муниципалитетов, которые подконтрольны «ЕдРу». Их поведение сродни поведению мелкого провинциального бизнеса: никуда не лезть, ни с кем не ссориться. Однако опасность появления пассионариев вроде Глеба Якунина есть. Вот они могут омрачить симфонические отношения с сильными мира сего. К тому же попадание священника в какую-либо политическую партию или, бери выше, систему органов власти сразу многократно увеличивает степень его независимости от церковного начальства, так как у него появляются сильные покровители. Думается, это важная причина требования аполитичности от приходского духовенства.
Вообще восприятие современной российской власти церковным народом — это отдельная тема. С точки зрения либералов, обитатели Кремля пусть и коррумпированные, но все-таки традиционалисты, стремящиеся сохранить рудименты имперского и советского наследия. Но в церковной среде их таковыми не считают! Для огромного слоя верующих нынешняя власть ответственна за развал страны, разрушение традиционного уклада, заимствование худших образцов западной масс-культуры. Религиозность политиков вызывает иронию верующих, чувствующих любую фальшь. Получается, что при всех идеологических различиях значительная часть народа солидарна в негативном отношении к партии власти.
В высших эшелонах церковной иерархии это настроение паствы наверняка знают. Возможно, где-то под спудом появилось чувство неуверенности в стабильности нынешнего режима: уж слишком распоясались шевчуки, девотченки, студенты, да вот и болельщики туда же. Что это, слабость аппарата или временная потачка инакомыслию? Грядут ли тектонические сдвиги? Тогда надо благоразумно дистанцироваться хотя бы на словах от властей предержащих, чтобы не овдоветь в политическом браке при последующих правителях.
В выступлении отца Чаплина есть трезвая мысль о моральной оценке политики. Именно эта долгожданная оценка способна консолидировать порядочных людей с разными идеологическими взглядами, поднять авторитет церкви. В советские годы ОВЦС боролся за мир, выступал против расовой сегрегации за рубежом. Эта традиция не замечать того, что происходит под носом, удивительна живуча. Дела Ходорковского, Бахминой, Магнитского, Политковской не удостоились никакой моральной оценки, кроме заявления о том, что у нас есть и другие заключенные и жертвы. Вот и недавний повод выступить против произвола в отношении таджиков-гастарбайтеров не был использован. На сайте чаплинского отдела висит информация об участии в слушаниях Общественной палаты по вопросу адаптации мигрантов, но нет ни слова в защиту конкретных людей.
Беря ради спасения летчиков в заложники три сотни таджиков, «спасители», очевидно, забыли, что в Средней Азии еще много русских. Раздувая пожар нетерпимости, отправляя обиженных восвояси, чиновники как-то не подумали о том, что вернувшиеся из России обобранные и униженные люди могут тихо посчитаться с русским меньшинством на родине. Но про это уже не покажут в новостях.
На проповеди в православном храме можно услышать слова о том, что бесчеловечно работодателям селить приезжих рабочих-южан на зиму в летние домики. И приведенную выше мысль я заимствовал у проповедника. Возможно, после выступления о. Всеволода случится чудо, и мы услышим по ТВ высокое церковное слово не в «защиту негров в Америке», а живую реакцию на российские беззакония. Теперь у меня есть мечта.
