Фото: Андрей Егоров
Не хочу даже вспоминать, сколько лет мы знакомы, – кажется, что всегда. И не могу сказать односложно, кем он для меня был.
Да, конечно, Виктор в первую очередь фотограф. Сегодня стали говорить, что он последний в Иванове «плёночный» фотограф, но это всё ерунда, наносное – не одна ли разница, на плёнку снимать или на матрицу? Боровков художник, он видел красоту там, где другим не на чем было глаз остановить. Воспевал эту красоту, независимо от того, кто или что было предметом его вдохновения, – капитель колонны, чьё-то лицо, женское тело, луч солнца сквозь осенние листья, какие-то предметы на столе. Он смотрел в сердце, в саму сущность объектов, не особо ориентируясь на общепринятые стандарты. Более того, он в ивановской фотографии много лет эти стандарты устанавливал.
А потом, достигнув определенных высот мастерства, открыл именные фотокурсы. Помню, как мы говорили: Витя, забей, ну кому это всё нужно, кто тебе заплатит? А люди стояли в очередь к нему, ходили вечерами на занятия, ловили каждое слово. Чему и как он учил своих студийцев – не знаю. Но многие потом говорили мне, что те Витины рассказы о секретах фотографии и азах композиции, замешанные на байках из жизни великих и местных артистов (от artist – художник, самом широком смысле), перевернули их взгляды на жизнь.
И ещё Виктор был очень лёгким и в личном общении, и в совместной работе. Когда мы с партнёрами задумали журнал «1000 экз.», я ни секунды не раздумывал, кого из фотографов позвать в команду. И он, уже звезда к тому времени, стал членом этой команды на много лет. А его уход из редакции не был конфликтом, просто стал завершением этапа – мы все за время работы стали чуть-чуть другими. И пошли дальше, каждый своей дорогой, не переставая встречаться в мастерской и ходить друг к другу в гости.
Боровков родился не в Иванове, но я не знаю человека, который бы любил и знал город лучше, чем он. Всю жизнь он фотографировал город, который на его снимках выглядит намного лучше, чем «в натуре». Но это не было украшательством – это было признанием в любви к городу. И я безумно рад, что в 2007 году наша редакция выпустила книгу-альбом «Виктор Боровков. Мой город». Тогда тираж в 5 000 экземпляров очень быстро разошелся, её покупали в личные коллекции, дарили друг другу, мэр Александр Фомин выкупил часть тиража, чтобы дарить гостям города. Это была книга не о зданиях и улицах – это был альбом о любви Виктора к его городу.
Вообще всё, что Виктор делал – это всегда было о любви.
Поверьте, вы не знаете что такое настоящее дружеское застолье, если не выпивали в мастерской Боровкова на Шестернина, 6 или у него дома, недалеко от «Текстиль-Профи». Или не вылезали ночью на крышу сталинки на проспекте Энгельса, где у Виктора недолго была мастерская. Если не сидели в его вишнёвом садике на придуманном им же «празднике сакуры» или не ныряли с ним в Рождество в полынью на Талке. И как бы молоды, пьяны и горячи ни были гости Виктора, как бы яростно они ни спорили про искусство или из-за прекрасных дам, не помню ни одной кулачной потасовки, если рядом был Боровков. Не знаю, как он это делал, но горячие головы остывали, а только что готовые драться в хлам и до крови обнимались друг с другом. И с Виктором, конечно.
Что нам всем было важнее – его творчество или его чувство локтя и неподдельное внимание? Для чего мы шли к нему – посмотреть работы или выговориться, побалагурить, излить душу или пропустить рюмочку? Кем он был в первую очередь – мастером или другом? Не знаю. Он всегда был Витей (или Виктором, в зависимости от обстоятельств) Боровковым, который рад друзьям. Он им и останется. Навсегда, пока жива наша память о нём, – неистово любящий жизнь фотограф, друг, отец, муж, мужчина, творец, балагур.
Стоя на открытии выставки в «Шереметев-Центре» и слушая о Викторе слова людей, которых давно знаю и люблю, подумал: вот есть же в Иванове звание «Почётный гражданин города», и более подходящего для него человека, чем Виктор Боровков, я не знаю. Только вот раздают это звание чаще не за искреннюю любовь к городу, а исходя из нужд текущего политического момента. Депутатша и чиновница Татьяна Яковлева, известная своей подмосковной недвижимостью или экс-начальник пожарно-спасательной академии Игорь Малый, засветившийся когда-то в коррупционном скандале – они навеки почётные граждане, хотя сегодня о них никто и не помнит. А Виктор Боровков, воспевший Иваново и научивший сотни людей любить свой город, – просто последний в Иванове плёночный фотограф.
И ещё знаю, что если сказал бы об этом Боровкову, услышал бы; «Лёха, брось, ерунда всё это. Не о побрякушках надо думать, а о творчестве. И вообще, чего ты вдруг такой серьёзный стал? Налей по пять капель, у меня отличный тост есть». И мы бы выпили за любовь. Как всегда.
Да, Витя, ты опять прав. И спасибо тебе, что ты есть – в работах, в женщинах, в детях, в воспоминаниях. Благодаря тебе и твоему творчеству мы все стали чуть-чуть лучше.
Алексей Машкевич
P.S.: Я долго думал, какими витиными фотографиями разбавить свой текст, но потом решил, что пусть он будет «слепым», только буквы. А фотографии, если захотите, посмотрите в «Шереметев-Центре», на Шереметевском проспекте, 10. Они того стоят.
P.P.S.: Раз уж я тут столько слов об Иванове сказал, давайте вспомним слова о городе самого Виктора Боровкова. Вот что он написал для книги-альбома «Мой город»:
«Лет 30 назад я приехал в этот город на родину моих предков. Именно здесь тогда жили мои дедушка и бабушка, а также мои родители со множеством родственников.
Детство мое прошло в Риге, где я и родился. Поэтому я долго считал именно Ригу своим родным городом, с ее прибалтийской архитектурой, старинными зданиями и узкими улочками, скверами и парками.
Приехав же с женой и сыном в Иваново, я долго не мог разглядеть лицо города. Мне он был чужд, город меня тоже не принимал. Мне была не понятна архитектура и устройство города: где центр, где окраина. Поначалу Иваново казалось мне серым, унылым и мрачным. Но с рождением дочери, обретением новых друзей я постепенно вживался в город, а город постепенно принимал меня.
Работа в проектном институте, а позднее и при управлении главного архитектора города Иваново сформировала мое нынешнее отношение к Иванову. Знакомясь с особенностью местной архитектуры, я стал получать удовольствие от конструктивизма. Узнавая историю города, я открыл для себя, что Иваново возникло как фабричный город. Мне посчастливилось поработать на его фабриках и заводах, в музеях и других культурных учреждениях, где я проникся духом людей, живущих в этом городе. И приобретая новых интересных друзей в разных сферах, я стал смотреть на город как будто бы изнутри. Улочки стали для меня не просто улочками, а артериями города, который жил, маршрутами к друзьям, на работу, на праздник. Дома – не безликими зданиями, а семейными очагами. За годы, прожитые в Иванове, я повстречал очень много хороших людей, с которыми у меня сложились крепкие дружеские отношения, сохранившиеся и по сей день.
Было и хорошее, и плохое, и грустное, и смешное. И каждый уголок этого города пропитан моими переживаниями, воспоминаниями, чувствами. Прогуливаясь по городу, я получаю наслаждение от видов открывающегося передо мной теперь уже родного мне города: шершавые стены, мостовые отдаленно напоминают мне улочки античных городов, унося с собой в древность. Деревянные дома с их резными наличниками, дымоходами, калитками вызывают ощущение деревенского, первозданного, народного. Фабричные трубы, водонапорные башни поражают меня своей мощью, как огромные плывущие гигантские пароходы.
Современная архитектура, строящиеся здания из стекла и бетона растут словно американские небоскребы, отдаленно наталкивая на мысль о фантастических сооружениях.
В этом году я праздную свое пятидесятилетие. И сейчас с гордостью отмечаю для себя, что большую половину жизни я отвел именно этому городу, подарив себя и посвятив ему свое творчество. На протяжении всех этих лет город вдохновлял меня, давал возможность и силы для творчества, позволяя выражать мои чувства к нему. И теперь я считаю своей родиной Иваново – город, который принял, вырастил и сформировал меня».
