Отчуждение народа от власти в современной России достигло запредельных размеров. Народ не нужен власти в том количестве, в каком он населяет страну. Избыток населения не способствует обогащению власти в её ненасытном потреблении углеводородов. Избыточный народ требует от власти, чтобы она постоянно делилась с ним нефтедолларами, подбрасывала социальные подачки с тем, чтобы оголодавший и обезумевший народ не взялся за вилы и топоры. То есть власть вынуждена тратить огромные деньги на создание всевозможных ловушек, в которые улавливалась бы социальная энергия народной ненависти и там глушилась и умертвлялась. К числу этих ловушек относятся бесконечные празднества, шоу, внушаемые народу ложные интересы и социальные цели.
Народ же отвык видеть во власти своего защитника, выразителя людских дум и чаяний. Центра, в котором аккумулируются народная воля, историческая миссия. Власть для народа — бремя, источник вечных угроз. Неправедных поборов. Бессмысленных притеснений. Власть — это то, что постоянно лжёт, обманывает, увеличивает бремя, которое лежит на плечах народа, всё туже и туже затягивает ярмо, в котором уже невозможно дышать. Любое слово, исходящее от власти, будь то новогоднее послание президента или обещание построить мосты и дороги, воспринимается народом как сплошная ложь, обыденный обман, очередное брошенное на ветер обещание. Народ готов жить без власти. Власть готова жить без народа. И эта форма всё больше и больше становится социальной и политологической нормой, в которой существует современная Россия.
Казалось бы, это может продолжаться вечно, если бы власть, живущая в атмосфере постоянно нарастающих внешних угроз, не была вынуждена всерьёз заняться восстановлением отечественной техносферы, разрушенной почти дотла в период либеральной трансформации. Россия без ракет, без тяжёлых вооружений, без орбитальных группировок, без патрулирующих берега кораблей является лёгкой добычей соседних мощно развивающихся цивилизаций, которые в своих засекреченных штабах и политических центрах уже начинают делить российскую территорию, распределять месторождения газа и нефти, выявлять банковские счета кремлёвских властителей, с которых деньги рано или поздно перетекут в другие руки и другие карманы.
Власть вынуждена затевать вторую индустриализацию России. Заново создавать техносферу, которая обеспечит стране суверенитет, будет способствовать созданию оборонных систем. Поставит русские ракеты и боеголовки на службу экономическим интересам власти. И в условиях объявленной Путиным новой модернизации и индустриализации страны оказалось, что невозможно обойтись без народа. Потребуются не просто рабочие руки, но также и заинтересованность народа в преобразованиях. Преобразования эти будут проходить не в пустынях, не на необитаемых островах, а в ныне существующих городах и агломерациях.
Возможны ли эти преобразования при тотальном неприятии народа? При саботаже любых предложений и начинаний власти? Возможны ли эти общенациональные преобразования на одном лишь денежном интересе и господстве чистогана без общенародной заинтересованности, именуемой общим делом?
Я внимательно слежу за конфликтом, разгоревшимся в Красноярске между местным населением и компанией "ЧЕК-СУ.ВК", задумавшей построить недалеко от города завод ферросплавов. Руководители компании, изучая вопросы сталелитейной промышленности России, которая не может обходиться без ферросплавов, добавляемых в сталь, чтобы та приобрела необходимые для дальнейшего производства стандарты, сделали свои выводы из того факта, что марганцевые месторождения, нужные для производства ферросплавов, после распада Советского Союза находятся за пределами России: на территориях Грузии, Украины, Казахстана. То есть поставки в Россию марганца, из которого производятся ферросплавы, целиком зависят от воли и капризов иностранных государств. А эти воля и капризы, как в случае с Грузией, в любой момент могут обрести формы открытой вражды. Таким образом, сталелитейная промышленность России оказалась в зависимости от конъюнктуры отношений между Россией и сопредельными странами.
Но ведь из русской стали сегодня гнутся трубы большого диаметра, по которым газ идёт во все четыре стороны света. Отливаются железнодорожные рельсы и колёсные пары, столь необходимые для развития инфраструктуры страны. Эта сталь во всё больших количествах потребуется для стройкомплекса, а также для кораблестроения танкерного и военного флота. Исходя из этих соображений, компания "ЧЕК-СУ.ВК", руководствуясь, естественно, экономическими интересами, а также геостратегическими соображениями, решила начать разработку труднодоступного месторождения марганца в Кемеровской области. Был взят огромный государственный кредит, согласованный с высшими лицами государства, поскольку проект был включен в стратегию развития российской металлургии, разработанной до 2020 года. В труднодоступную тайгу на берег таёжной речки пришли строители, был создан первоклассный вахтовый посёлок, строится стокилометровая трасса, соединяющая будущие разработки с магистральными трассами Хакасии. Одновременно с этим выбрано место для строительства завода ферросплавов.
Этим местом оказался заброшенный завод тяжёлых экскаваторов недалеко от Красноярска. Завод, который в случае новой мировой войны должен был производить несметное количество советских танков. Разрушенные цеха, разорённая инфраструктура — всё это не смущало руководителей компании, ибо завод, который вознамерились они возвести, находился вблизи от источников электроэнергии, вблизи от города, изнывающего от безработицы, готового поставить на завод квалифицированную рабочую силу.
Все этапы работ — как на месторождении, так и в окрестностях Красноярска — были согласованы с региональными и городскими властями. Была получена масса административных соглашений, получили одобрение индустриальные, социальные и экологические параметры будущего предприятия. А само оно возводится по европейским стандартам с помощью ультрасовременного европейского и японского оборудования. Аналоги этого предприятия уже благополучно работают в Норвегии, Финляндии, на Украине, удовлетворяя очень жёстким экологическим требованиям.
Однако местное население вдруг, после нескольких лет подготовительных работ по возведению завода ферросплавов, стало протестовать, разгорелся конфликт. Люди категорически отказывались допустить строительство в их районе опасного, с их точки зрения, предприятия. Экологические организации, активисты, молодёжные движения подняли волну общественного процесса, это захватило не только предполагаемый район строительства, но и весь Красноярск. "Нет заводу ферросплавов!"— этот лозунг стал таким же популярным, как в советскую пору лозунг "Нет войне!"
Никто из этих возбуждённых протестующих людей не желал вникать в характеристики предполагаемого предприятия, ничего не желал слышать о нормах и экологических гарантиях. В заводе видели зло, которое придвинулось к порогам домов, было готово отравлять детей и женщин, пополнять клиники онкологически больными пациентами, эксплуатировать за гроши труд людей, извлекая из этого трансфера сверхприбыли и переплавляя их за границу.
Не действовали никакие разговоры о национальной важности подобного предприятия. О его безопасности, о готовности предприятия облагородить окрестную территорию, заняться озеленением, выплачивать населению то, что называется экологической рентой. Не убеждали народ доводы о том, что подобные предприятия работают в центре европейских городов, где экология является самой важной частью внутренней политики.
В этот предвыборный период власти города и района, ещё недавно одобрявшие строительство завода, благодарившие предпринимателей, вкладывающих немалые средства в развитие промышленного потенциала края, пошли на попятную и присоединились к протестующему населению. Таким образом, экономическая инициатива, имеющая стратегически важное для страны значение (а государство уже вложило, в проект, более шести миллиардов рублей), оказалась под угрозой срыва.
Исследуя этот конфликт, я остаюсь в замешательстве. Я вполне понимаю народ, который за десятилетия советской индустриализации вполне наглотался радиоактивной пыли, надышался серными кислотными выбросами, напился из ядовитых, отравленных рек и озёр. Ужасающее обращение с природой, презрение к здоровью людей, преследование сиюминутных выгод в ущерб стратегической перспективе — всё это поселило в нашем народе глубинное недоверие к заводской трубе, к железнодорожной колее, к нефтеперегонной колонне. Машина, большая или маленькая, завод или бензоколонка в глазах народа является злом, религиозно воспринимается как вместилище дьявола.
Но, с другой стороны, как мне относиться к экспертному заключению НИИ Российской академии медицинских наук, что выбросы завода более чем в 30 раз будут ниже допустимой нормы? И риск заболеваний при таких показателях в 20 раз ниже приемлемого риска? Как расценивать эксперта, доктора биологических наук, о том, что выбросы завода ферросплавов не могут оказать токсического влияния на жителей ближайших населённых пунктов. Мне не доверять этим выводам?
Ведь я помню, как во времена перестройки либералы, затаптывающие все достижения советского периода, натравливали экологов на военно-промышленный комплекс, на индустриальные регионы, на могучие советские заводы и производства. Делали их виновниками социальной и экологической катастрофы. Ставили знак равенства между советской властью и чернобыльским четвёртым блоком, над которым поднялся ядовитый взрыв. Между Сталиным и Уралмашем с Магниткой, советской антинародной политикой и жемчужинами советской индустрии — с заводами Севмаш и Южмаш, производившими самые мощные в мире ракеты, самые бесшумные и быстроходные подводные лодки.
Я помню эколога Яблокова, который был своеобразным Горбачёвым в экологической сфере. И роль экологистов в демонизации советского строя была несомненной.
Кроме того, известно, что большинство экологических организаций России живут за счёт иностранных траншей. Их спонсорами зачастую являются иностранные спецслужбы, управляющие экологическими организациями и обществами России в интересах иностранных держав, которые не заинтересованы в развитии российской индустрии, в победах русской стали на мировых рынках, в возрождении российского судостроения и танкостроения.
Мне не ясно, в какой степени этот народный красноярский взрыв является стихийным проявлением народного недоверия, а в какой степени он сконструирован зарубежными лоббистами. И почему среди некоторых экологических организаций, вдруг сейчас вступивших во взаимодействие с компанией "ЧЕК-СУ.ВК", появились такие, кто готов признать безвредными экологическим параметры производства, но требуют за это согласие от фирмы значительных денег. И почему игнорируется тот факт, что 8 сентября проект получил положительное заключение Госэкспертизы, а в проектной документации большой раздел посвящен именно экологическим и санитарным вопросам?
К народному движению, протестующему против строительства завода, стремятся присоединиться все существующие организации и партии: левые, правые, центристские, молодёжные, религиозные. Все хотят использовать социальную энергию недовольства в целях своих предвыборных кампаний. Даже "Единая Россия", выступающая инициатором новой путинской индустриализации России, ополчилась на строительство завода, хотя ещё недавно была с ним согласна. Убеждён, что после выборов, в случае, если страсти улягутся и конфликт между населением и инженерами будет урегулирован, а завод ферросплавов будет всё-таки построен, "Единая Россия"придёт перед открытием предпрятия, развесит свои партийные флаги над проходной и скажет, что открытие завода — это её, "Единой России", заслуга.
Красноярский случай кажется частным и отдельным. Но если затеваемая индустриализация страны является не блефом, а реальностью, подобные казусы будут возникать повсюду. И в местах возведения новых атомных электростанций, при прокладке трубопроводов, при строительстве нового космодрома на Дальнем Востоке — во всём этом многократно обманутый, болезненно мнительный народ будет видеть подвох, вредоносный умысел. И всегда найдутся люди, которые объяснят народу, что гораздо лучше жить под незадымлёнными лазурными небесами, среди белоснежных храмов и цветущих лугов, нежели под небесами, в которых летят русские истребители пятого поколения, морских вод, по которым скользят корабли новых классов, нежели среди многополосных дорог, по которым мчатся автомобиля возрождённого отечественного автопрома.
