Будет или не будет вторая волна кризиса разрушительнее первой, экономисты ещё не определились. Зато уже понятно — Россия вновь подходит к периоду мировой нестабильности сырьевой державы. Так было в 1998-м году, так было в 2008-м. В 2011-м ничего не изменилось. Разве что бюджет за это время распух так, что, по словам экс-министра финансов Алексея Кудрина, не сходится уже при самой благоприятной рыночной конъюнктуре.
«Если в 2008 году бюджет оказывался сбалансированным при цене в $57,5 за баррель, то бюджет 2011 года — при $109, а бюджет-2012 балансируется только при $117,2», — писал в «Коммерсанте» сразу после отставки экс-министр.
Собственно, вопрос расходов бюджета и стал официальной причиной отставки. Экономить власть не хочет — большая часть средств уходит на кормление «близких», круг которых только расширяется.
Известный экономист, директор Института проблем рынка РАН, академик Николай Петраков рассказал «Свободной прессе», что предстоящие экономические проблемы власть будет решать привычным способом: увеличит поборы с основной массы населения, в то время как богатые станут ещё богаче — за счёт «освоения» бюджетных средств.
«СП»: — Уже минимум 10 лет постоянно звучат фразы «надо прекращать быть сырьевым придатком». И это говорит не Геннадий Зюганов, оппозиционер. Это говорит Путин, это говорит Медведев. Власть. Почему «всё понимают», говорят, но ничего не происходит?
— Потому что в стране нет рынка, но есть монополии. В 90-х у нас произошла приватизация «жирных» кусков. Цветная металлургия, чёрная металлургия, газ, нефть. У монополий нет никакого желания, мотивации, модернизироваться. Зачем строить нефтеперерабатывающий завод, когда можно гнать на продажу сырую нефть и получать хорошую прибыль?
Они дошли до того, что требуют денег из бюджета на геологоразведку. Не хотят свои средства вкладывать. В отраслях вроде компьютерной прибыль вкладывается в разработку, в развитие. Новый «айфон» стоит 30 тысяч, старый — 5 тысяч. А если ты зазевался, то какая-нибудь «Нокия» тебя обошла, и она получает сверхприбыль, а ты ушёл с рынка. А наши ребята, которые ездят на огромных джипах, скоро не смогут их заправить 95-м — 98-м бензином, но всё равно будут торговать сырой нефтью.
Что может сделать с этим Медведев, Путин? У нас не либеральный капитализм, не государственный, и не олигархический. Сейчас у нас бюджетный капитализм. То есть богатые люди паразитируют на бюджете. «Нанотехнологии — давайте нам 400 миллиардов». Дают, и их пилят. То же — Сколково, то же — сочинская Олимпиада.
«СП»: — Наши либералы постоянно ругаются: надо сокращать расходы на социалку, на бюджетников. Я вас правильно понимаю, что теперь главные «бюджетники» — это олигархи?
— Да, и отсюда, кстати, и вся коррупция. Покойный Гайдар когда-то писал, что «произошёл обмен собственности на власть». Вообще — у кого собственность, у того и власть. Конечно, если у меня деньги, министры будут на содержании, а депутаты будут проводить нужные мне законы.
Наш властный дуэт вновь обращается: давайте делать мелкий и средний бизнес. Вообще-то этим надо было заниматься в 1991 году. Тогда надо было заниматься этим и только этим — там есть конкуренция. А где нет конкуренции — там нет рынка. А приватизировали монополии. Какая разница для народа, кому принадлежит «Норильский никель»? Даже деприватизация сейчас бессмысленна. Какая разница, кто будет управлять, Прохоров или Дворкович? Или Христенко? Не уверен, что кто-то из них лучше.
«СП»: — Возможно ли налогообложение этих «богатых бюджетников»? Любой либерал вам возразит, что никто высокие налоги платить не будет.
-У нас довольно странные либералы. Они хотят, чтобы было всё как на Западе, а прогрессивная шкала есть в очень многих странах Европы. Да и в тех же Соединённых Штатах. Там есть доход, который вообще не облагается налогом. Например, до 30 тысяч рублей на наши деньги. Если получаю 500 тысяч — можно брать 20%. То есть шкала должна выглядеть так: определённый, низкий доход, вообще не облагается, потом идёт достаточно большой промежуток доходов с обложением, допустим, в 13%, а уже очень богатые платят 20%. Сейчас же плоская шкала — не совсем плоская. Дивиденды облагаются налогом в 9%, олигарх может назначить себе зарплату в 1 рубль, и жить на доходы с акций.
Я думаю, что налоги должны быть гибкими, и в некотором смысле стимулирующими. Вот мы говорим о малом и среднем бизнесе — и такому бизнесу можно сделать льготную шкалу. Или какие-то отрасли стимулировать. Есть замечательный пример: после войны в 1945 году в Шотландии новому производству продуктов давали беспроцентный кредит. А на строительство, например, фабрики косметики — очень высокие проценты. Сначала накормить, а потом только краситься.
Но вместо такого подхода обсуждают ввод новых налогов, перекладывают проблемы и трудности на население.
«СП»: — О чём идёт речь?
— О налогообложении недвижимости по рыночной цене. Это, кстати, может вызвать настоящий социальный взрыв — примерно то же, что было при «монетизации льгот». Этот налог очень странен — вообще непонятно, что считать рыночной ценой. Продаются всего 2-3% жилого фонда. И то, в основном, покупают в инвестиционных целях. Допустим, есть цена в 5000 долларов за квадратный метр. Почему я должен платить какой-то процент от этой суммы? Я же её не продаю, я не вышел с этой квартирой на рынок.
«СП»: — Эта квартира не является товаром.
— Да. В больших городах спрос всегда выше предложения. Ну вот допустим, вдова. У неё есть квартира в центре Москвы. Она хочет её продать по рыночной цене, но её никто не покупает. Значит, обязано выкупить государство — раз оно берёт по этой цене налог. Заплатить рыночную цену.
«СП»: — В числе проектов «бюджетного капитализма» вы назвали Сколково. Вы не верите в успех этих начинаний?
— Сколково - довольно странный проект. Как его делать при том, что у нас из года в год сокращаются расходы на науку и образование?
Я был в американской Силиконовой долине в 1989 году в первой и последней советской делегации — раньше не пускали, а потом не стало СССР. Меня заинтересовал вопрос: а как у них вообще это получилось? Идея там очень интересная. По уставу университета Беркли всё, что изобрёл тот или иной учёный, становится его собственностью, интеллектуальной. Только оборудование, на котором он работал, принадлежит университету. Получается, что учёный —полноправный участник рынка.
Ни наш нынешний президент, ни кто другой таких идей применительно к Сколково не озвучивали. Тогда непонятно: допустим, я что-то изобрёл — это становится собственностью Сколковского центра? Второй момент — у нас целый ряд учёных обвиняли в шпионаже. Они что-то изобретали, открытия в собственной стране были невостребованы. Тогда продавали их, скажем, Китаю. Тут же выяснялось, что это собственность российского государства, и ФСБ обвиняло в шпионаже. У нас всё перевёрнуто, схема Сколково скорее похожа на сталинские «шарашки».
А что делать с иностранными учёными, которых собираются в Сколково приглашать? Если они будут работать с нашими талантливыми молодыми специалистами, им же никто не запретит вывозить совместно придуманные технологии, никто не обвинит их в шпионаже? Вообще — если ты хочешь делать какой-то прорыв, то надо всё секретить, потому что промышленный шпионаж никто не отменял.
«СП»: — Это прикладные технологии, а фундаментальные?
— Фундаментальные — тем более. Там есть разные вещи: есть теория Эйнштейна, а есть разработки, связанные с лазерной физикой.
Непонятно, кто будет делать этот прорыв, и кто всё это возглавляет. Там есть очень уважаемый мной учёный Жорес Алфёров, и я понимаю, что он там делает. Но что там делает Вексельберг со своими яйцами Фаберже? Я понимаю, что надо построить какие-то здания, похожие на пирамиды, но как это всё наполнить?
«СП»: — «Свободная пресса» делала серию интервью с учёными, которые в разное время уехали на Запад. Мы спрашивали — готовы ли они вернуться, поехать в Сколково? Почти все однозначно сказали «нет» — и не из-за зарплат, оборудования, и так далее. Главное — это живая научная среда, которую создать не так просто. Если Сколково «не выходит», то что можно сделать — какие есть реальные проекты модернизации?
— Если посмотреть на развитие капитализма в разных странах, то можно понять, с чего начинался экономический рост. В дореволюционной России это была текстильная промышленность, в Англии — производство шерсти, когда «овцы съели людей». Даже в США пресловутые «ковбои» - это пастухи, то есть со скотоводческого хозяйства. Первым развивался тот сектор, который обеспечивает массовое потребление, а потом происходил рост промышленности, индустриализация.
Сейчас мы могли бы в международном разделении труда занять нишу производства экологически чистых продуктов питания. Европа вся экологически грязная, продукты выращиваются в основном генно-модифицированные, которые ещё неизвестно, как повлияют на человека. Экологически чистая продукция при этом очень дорогая. А у нас великолепные земли, которые и к сожалению, и к счастью не загрязнены, поскольку не обрабатываются. Не вносятся даже минеральные удобрения, потому что их продают на Запад. То есть здесь мы могли бы работать и на своё население, и на Запад. Можно — под международным контролем, чтобы это не было фикцией.
Ещё один момент — как ни странно, мы не используем своё географическое положение. Нет понимания, что у нас страна может стать транзитной. Если, конечно, мы её захотим такой сделать. При царе Транссиб вели, чтобы осваивать отсталые регионы. Сейчас ситуация совершенно другая — есть высокотехнологичные экономики Японии, Южной Кореи, Тайваня, Китая. И есть Европа, потребитель. Сейчас все товары возятся морем — через Индийский океан, Суэцкий канал, мимо сомалийских пиратов. А у нас даже нет ни одной скоростной дороги. Ни автомобильной, ни железной. Мы отстали колоссально от того же Китая — у нас даже нет таких технологий. А автобаны в Германии строились ещё при Гитлере, американские хайвеи — во времена Великой депрессии. И где я не бывал в мире — дороги великолепные.
Наши власти постоянно ругают транзитную Украину, которая «ворует газ». Но мы могли бы стать такой же транзитной страной, если бы сделали нормальную дорогу. Это мог бы быть межнациональный проект, как говорит Путин, «евразийский». Маршрут такой: Владивосток — Харбин — Чита (через Манчжурию) — Новосибирск — Астана (Казахстан) — Оренбург — Самара — Смоленск.
Вот они собираются на необитаемом острове Русский проводить саммит АТЭС — и неизвестно, с какими идеями. Вот и предложили бы такой проект.
Из досье «СП».
Николай Петраков — известный в нашей стране и за рубежом учёный-экономист, специалист в области экономико-математического моделирования, методов и механизмов ценообразования и рыночного регулирования. Основная область его научных интересов — разработка рыночных механизмов управления народным хозяйством, а также моделирование процессов ценообразования, теории и методов реализации экономической политики в рыночных условиях хозяйствования. В 1990 году работал помощником Генерального секретаря ЦК КПСС по экономическим вопросам, а затем помощником Президента СССР по экономике. Участвовал в разработке знаменитой экономической программы «500 дней», и в последующей войне различных концепций перестройки экономики, которую он сам называет «экономической Санта-Барбарой».
