Отставной милицейский полковник Михаил Крайнов один из самых ярких кандидатов протестного толка в Ивановской области – и ещё разоблачитель разных чудачеств чиновников департамента внутренней политики. Он ходил на выборы и самовыдвиженцем, и от КПРФ. Нынешняя кампания в областную думу прошла у него под флагом «Справедливой России» и победой не закончилась. Почему? Об этом наш разговор.
- Почему после стольких «пристрелочных» кампаний в этом году, когда были все шансы на победу, Михаил Крайнов не пошёл одномандатником?
- Крайнов пошёл одномандатником, но его с одномандатного округа сняли - именно потому, что были все шансы на победу.
- Это были договорённости Павла Попова и департамента внутренней политики?
- Это были договорённости не столько Попова и ДВП, уровень был выше, там со стороны Миронова представитель участвовал, а значит АП.
- То есть не с вами договорились, а за вашей спиной?
- Без моего личного участия, но суть торгов мне объяснили.
- И после этого вы всё равно остаётесь в списке «Справедливой России»?
- Я остался в партийной группе. Политика – искусство компромисса, и принесение меня в жертву, видимо, было нужно региональному отделению партии. И это не только с «СР», то же самое было с КПРФ. Считаю это неправильным, но не трагичным для себя фактом. Была сохранена общая конструкция – мы шли вдвоём с Ириной Агафоновой. Сначала она была первой в группе, а я одномандатник. Когда Попову пришлось мной пожертвовать, была сохранена Агафонова, которая пошла одномандатником. При этом осталась неизменной цель общей кампании – участие, возможность предоставить избирателю право осознанного выбора.
- Тем не менее: вы шумели-шумели, а округ не выиграли. Имело ли смысл идти на такие компромиссы?
- Мы особо не шумели на округе, цели такой не было. Избирательная кампания большинства наших конкурентов, да и не только наших, - это агрессивное продвижение кандидатом своего политического имиджа. Депутат – товар, и он продаёт себя. У нас не было задачи любым способом зайти в думу – в противном случае мы сделали бы это.
- Как так?
- Обычно депутат предлагает избирателю: я сделаю то-то и то-то, а ты за меня проголосуешь. Это заведомое враньё. Подкуп несбыточными обещаниями с целью получения собственной выгоды и самореализации. У нас было наоборот: мы говорили, что больше мы нужны избирателю, чем он нам, поскольку мы состоявшиеся личности и в самореализации не нуждаемся. Нам есть чем заниматься в жизни. Но при этом мы не равнодушны к тому , что творится вокруг, и готовы профессионально работать над улучшением ситуации. И ответственно предлагали свои кандидатуры, сказав, что сможем хорошо делать свою работу.
- Судя по результату, избиратель сказал: нет, не надо.
- Избиратель разный. Думающий избиратель сказал нам «да», но таких для победы не хватило. В любом случае, мы своего добились: показали, что есть лидеры, готовые участвовать в избирательной кампании. Дальше избиратели решали сами. Кто-то выбрал ЛДПР как фактор протестного голосования, голосуя «против всех». Многие голосовали за КПРФ – там прибавилось к «ядерному» пенсионному электорату 3-4 процента агрессивно настроенного населения. Но вот уже после выборов, встречая людей, голосовавших за них, я спрашивал: «А ты выбрал бы его директором своего предприятия?», и в ответ слышал: «Ни за что!». А депутатом, составителем законов, распорядителем и контролёром бюджета - пожалуйста. Где логика? Но начали думать.
- Говорят, в этом году голосовали не «за», а «против». Почему вы не сумели поймать протест?
- Мы протестную волну не ловили, работали на думающее население – мы хотели научить избирателя думать и дать ему веру в то, что от него многое зависит.
- К разговору о думающем избирателе: говорили, что единороссы проводили в Тейкове анкетирование, и если люди говорили, что не хотят голосовать за «ЕР», их спрашивали: почему? Многие отвечали, что не хотят голосовать за партию, оставившую и предавшую Светлану Романчук – вашего давнего визави на выборах. Сталкивались с таким?
- Я такого не слышал, хотя результат «Единой России» это отчасти подтверждает. На выборах 2013 года, когда мы с Романчук боролись на округе, её результат в три раза превышал суммарный результат всей оппозиции. На этой кампании всё было с точностью до наоборот.
- Но, тем не менее, «Единая Россия» выиграла.
- В городе Тейково и они проиграли разгромно, и губернатор – не набрал пятидесяти процентов. Это громадная имиджевая дыра и для Воскресенского, и для «Единой России». И это несмотря на то, что округ патронирует начальник департамента внутренней политики Евгений Нестеров – бывший глава Тейкова. И там послушные военные срочники и контрактники.
- Может, это показатель работоспособности и компетенций?
- Наверное, и компетенции, и кадровая чехарда, порождающая непрофессиональные, а зачастую и преступные решения, заканчивающиеся уголовными делами и потерями для города. Но больше показатель протестной реакции населения.
- Реакции на что?
- В том числе и на пенсионную реформу – этот протест собрали коммунисты и ЛДПР, а мы боролись за тех, кто думает. Ирина Агафонова на округе показала результат в два раза больше, чем я в 2013 году, и сопоставимый с тем, который был в 2016 году, когда мы «бодались» с Алексеем Коробовым. При этом её полностью поддержали Красные Сосенки, вотчина «ЕР», где принудительное голосование уже давно норма. Военные показали, что именно они элита общества, думающая часть активного населения. Это главный результат нашей кампании – переломить сознание людей, заставить уважать себя, видеть в себе личности. И офицерский корпус это наглядно подтвердил. Город нам был важнее и ближе. И после нашей принудительной рокировки основной упор был сделан именно на думающего городского избирателя.
Но самое печальное, что ни город, ни округ пока не могут выйти за 20% явки – 80% жителей не идут на выборы. Из них 25% – это молодёжь, которая готова идти на митинг к Навальному, но не верит в существующую системную оппозицию.
- Мы с этого начали интервью: оппозиция склонна договариваться с властью. Как ей верить?
- Это самое грустное, что именно с властью, а не между собой. По сути, теша свои амбиции и потворствуя власти, оппозиция фактически играет на стороне власти, предавая избирателя, реально ждущего объединения. В этом году шансы на победу при объединении оппозиционных сил были велики – вместе мы втрое превзошли результат «ЕР». В случае объединения, выдвижения сильных одномандатников, можно было бы получить абсолютно другое качество областной думы. Но лидеры не смогли или не захотели договориться, а конкуренты вообще попрятались, отказались от общения.
- Сегодня я не вижу, кто с кем из прошедших в думу оппозиционеров может объединиться.
- Я не вижу, кто там будет просто работать как депутат. У коммунистов есть один Дмитрий Саломатин, остальные уровня среднего депутата сельского поселения.
- У «СР» есть Сергей Шестухин.
- А дальше вакуум. Это беда не только областной думы – и государственной, и городских, и районных – до последнего сельсовета. В думах слишком много балласта, который прёт туда на собственных амбициях непонятно зачем, не представляя работы. Прошёл коммунист с образованием ПТУ в багаже – и дальше-то что он будет там делать? А народ его выбрал, и он сам считает, что готов к работе в думе. Вот в чём беда. А прошло бы не семь, а двадцать – от любой оппозиционной партии – дали бы им формировать, делить и контролировать бюджет области, в котором один из них только может разобраться. И всё, приехали, дальше ступор, область парализована. Команды слабые, личностей и профессионалов почти нет. Поэтому задачей ДВП должно было быть не отсеивание умных и думающих ради мифических процентов «ЕР», а тщательный отбор ради формирования работоспособного и профессионального органа. Эту задачу ДВП полностью провалил, сработал как разрушитель парламента.
- Если сравнивать эту кампанию с выборами 2016 года – нарушений больше или меньше?
- Если говорить о последнем дне, то это была какая-то агония.
- Они накидали, а вы ничего не зарегистрировали?
- И накидали, и зафиксировали, и есть заявления и заявители. На округе со слезами выбегали руководители участковых избирательных комиссий – ревели и не знали, что делать, поскольку нарушения совершались должностными лицами и делались публично.
- Должностными лицами какого уровня?
- Тейковской городской администрации.
- Областные администраторы в этот раз не вмешивались?
- В последний день не вмешивались, а так стратегия была определена, и задачи области выполнялись по ходу всей кампании, повсеместно пестря различными нарушениями. Поэтому мы никуда не денем формат заранее организованного с помощью администраций надомного голосования – те самые две с половиной тысячи голосов. В посёлке Петровский 2 500 избирателей и 18 «надомников» – и это реальная картина. Переезжаем через речку в посёлок Нерль, а там до 60% надомного голосования. В Петровском два человека по посёлку с урной прошли, а в Нерли девять выездных бригад с транспортом. И такая ситуация практически по всему району. Сельские районы – Гав-Посадский, Ильинский – сильно испортили нам процент голосования. На мой взгляд, нынешнее деление по округам неэффективно. Когда объединяют три района и один большой город, жители города выражают протест, который размывается селянами – всё для того, чтобы сделать показушный процент. Да, проконтролировать вбросы практически невозможно, институт наблюдателей, особенно на селе, показал полную неэффективность: родня, знакомые, подчинённые. Нарушения идут при них и с их участием – пустой перевод партийных денег. К слову, кампанию мы провели скромно, без пафоса, на небольшие партийные деньги, ограничившись газетой, буклетом и парой выступлений на местном ТВ.
На мой взгляд, сегодня повторяется ситуация, когда элиты предают – хотя сложно назвать тут кого-то элитами – интересы региона и государства в целом, борясь исключительно за собственную шкуру. В результате мы получили пустую думу, собрать именно думающий парламент не удалось, а значит, мы только ухудшили ситуацию, шума может и будет больше, а толку - вряд ли.
И есть ещё один привет из девяностых, война криминальных группировок за сферы влияния. Организованная преступность всегда присутствовала через своих лоббистов во властных структурах, не исключение и депутатских корпус. До недавнего времени тандем власти и криминала просматривался в связке с одной правящей партией, а круг криминальных структур был весьма ограничен. Остальные довольствовались получением дивидендов от когда-то легализованных активов. Но экономика трещит по швам, и бизнес вместе с ней. Выживает тот, кто сидит на ресурсоснабжающих объектах, либо близок к бюджету. А этот круг ограничен. С перекройкой политического поля у целого пласта криминальных сообществ появилась перспектива побороться, в том числе между собой, за контроль за бюджетными ресурсами. Именно поэтому криминалитет начал активно продвигать своих «оппозиционных» представителей во власть. Наша оппозиция сегодня ещё на ноги не встала, тем более на местах, а её уже вовсю оседлали преступные группировки, которые никуда не делись, не рассосались. Теперь они понимают, что на протестной волне могут пройти во власть и получить доступ к бюджетным деньгам. И делается это очень быстро – через два года будут муниципальные выборы, и здесь под видом протестных кандидатов мы увидим таких представителей в муниципалитетах, что просто за голову впору будет браться: что же мы натворили и куда смотрели, меняя партию жуликов на партию бандитов.
Хотя всё это уже было в истории нашего государства.
