Театр начинается с вешалки, а страна – с парламента. Ну, цивилизованная страна. Какие партии возьмут в нем большинство, те и будут устанавливать правила игры для сограждан. Примут одни законы – страна деградирует до нефтяной качалки. Примут другие – расцветут наука и промышленность. По крайней мере, так выглядит в теории.
Жаль, мы в России все никак не проверим, как теория работает на практике. Наш сплошь «единороссовый», монолитный, как Верховный Совет СССР, парламент, обращается с оппозицией по образцу медведя из сказки про теремок. То есть, неуклюже садится на нее задом, а потом, не обращая внимания на протестующие крики, невозмутимо извлекает занозы из седалища.
Мы решили исправить, насколько возможно, такое положение дел. Этой публикацией «Свободная пресса» открывает собственную площадку для широкой межпартийной дискуссии. Мы будем по очереди приглашать лидера от какой-то одной партии (партий, напомним, у нас семь единиц), или крупного общественно-политического движения (то есть партии, которую отказался регистрировать Минюст). Вопрос будем задавать только один: «Если бы ваша партия получила большинство в Госдуме (мы не обсуждаем, насколько это реально), какие пять законов вы приняли бы в первую очередь, и почему?» После этого ответ лидера партии прокомментируют четверо наших экспертов.
В итоге мы убьем двух зайцев. Во-первых, абсолютно все политические силы России получат равную возможность ясно сформулировать свои позиции. Во-вторых, ясность наступит и в наших с вами головах, уважаемые читатели. Что еще никому не мешало – особенно перед выборами в парламент.
Итак, наш первый гость – лидер партии «Правое дело» Леонид Гозман.
«СП»: – Леонид Яковлевич, какие пять законов нужны больше всего?
– Первым делом мы бы обеспечили нормальную сменяемость власти. Приняли бы закон о гарантиях избирательных прав граждан. Точнее, комплект законов, чтобы волеизъявление граждан было действительно их волеизъявлением, а не начальства.
Это отмена сбора подписей для партий, закрепление прав наблюдателей за счетными комиссиями, обеспечение прозрачности процедуры подсчета голосов. Уголовное – я подчеркиваю – наказание за фальсификацию выборов, или за препятствование гражданам в осуществлении их избирательных прав.
Второе – принятие законов, обеспечивающих независимость судов. Прозрачность судопроизводства, подчиненность судебной власти только внутри судебной вертикали, прямой запрет на вмешательство исполнительной и законодательной властей в деятельность судов. Кроме того, мы хотели бы опубликовать имена судей, прокуроров, следователей, которые «засветились» в качестве героев неправосудных решений последних лет.
Третье – гарантии свободы прессы. Уголовное наказание за попытку воздействия на СМИ. Кстати, без этих трех мер с бороться коррупцией, которая стала притчей во языцех, невозможно.
Четвертая вещь – отделение бизнеса от власти. Жесткий контроль за тем, чтобы чиновники не использовали государственную собственность в личных целях. Президент сделал первый шаг в этом направлении, изгнав чиновников из советов директоров. Но этого недостаточно. Чиновники должны отчитываться не только о доходах, по – прежде всего – о расходах. Здесь должен действовать принцип презумпции виновности: чиновник, если его спрашивают «откуда «Бентли» при зарплате 5 копеек?» должен доказать, откуда авто. А не докажет – значит, он его украл. Разумеется, эти ограничения должны распространяться не только на чиновников, но и на членов их семей. Иначе будет как сегодня, когда у тебя в кармане – вошь на аркане, зато жена – талантливый предприниматель, и заработала миллиард.
Наконец, пятое – действия по демонополизации, обеспечение реальной конкуренции.
«СП»: – Если принять все ваши законы, к чему это приведет, в двух словах?
– К нормальной жизни в стране. Мы ничего от себя не придумывали, такие меры действуют во всех цивилизованных странах.
Мнения экспертов
Евгений Минченко, директор Международного института политической экспертизы:
1. Я, честно говоря, не понял, что революционного сказал господин Гозман. Тем более, за фальсификацию выборов люди у нас уже отбывали реальные сроки. Такая норма – уголовная ответственность – уже существует. Думаю, одному из лидеров партии стоило почитать законодательство, прежде чем предлагать, как его реформировать.
Что касается независимых счетных комиссий – наверное, это хорошо. Думаю, оптимальный вариант – максимально «электронная» форма голосования, плюс гарантии контроля за счетными машинами, чтобы невозможно было вбрасывать бюллетени.
Правда, я не понял, какую схему выборов предлагает Леонид Гозман: мажоритарную, пропорциональную? Мэров мы выбираем или нет, а губернаторов? В этой сфере есть достаточно разумные предложения ассоциации «Голос» – они приняли избирательный кодекс, он активно обсуждался общественностью. Наверное, Гозману было бы проще свериться именно с кодексом: вот это мы поддерживаем, а это – нет.
2. Отсутствие независимого суда – одно из основных препятствий для экономического развития страны. Другое дело, эта история про «списки героев». Надо понять, что под этим подразумевается, где критерий неправосудности? Что, принятое решение следующая инстанция отменила? Мне кажется, это выглядит как попытка давления на суд – точнее, замена давления со стороны органов исполнительной власти и правоохранителей давлением со стороны слоев, находящихся вне власти.
3. Это начинание готов, в целом, только поддержать: нам нужны дополнительные гарантии независимости СМИ.
4. Я готов всячески поддержать отделение бизнеса от власти. Другое дело, редко в каких странах мира удается реализовать этот принцип полностью. Яркий пример – вице-президент США Дик Чейни, который немало поспособствовал своему личному бизнесу (в 1995-2000 годы Чейни возглавлял компанию «Халибертон»; в период президентства Буша она получила 1,8 миллиарда долларов ее услуги в Ираке - от строительства до поставок продовольствия, – «СП»). Лозунг, конечно, хороший, направление правильное. Осталось только понять, как технически это сделать.
Что касается контроля расходов, думаю, рано или поздно мы к этому придем. Но не уверен, что простые граждане будут рады такому контролю. Мы не понимали раньше моменты в западных фильмах, когда герой обращается к человеку со странной профессий «налоговый инспектор». Почему герой начинает метаться по квартире, снимать со стен картины, уносить их в чулан… Это поведение – как раз результат контроля над расходами. Такой контроль, мне кажется, для нашего анархичного российского народа будет серьезным раздражителем. Хотя, если ограничиться контролем расходов чиновников и членов их семей, мера могла быть популярной.
5. Демонополизация – тоже дело хорошее, и тоже хотелось бы понять, как это будет делаться. У нас, я считаю, достаточно неплохо работает антимонопольная служба. Это одно из направлений, где за последние годы прогресс очевиден.
Михаил Делягин, директор Института проблем глобализации:
- Соблюдение политических прав граждан – безусловно, нужно, хотя бы для того, чтобы власть была легитимной. Но есть нюансы. В России другие механизмы легитимности, чем на Западе, у нас культурные различия, которые господин Гозман не понимает. Именно поэтому экспорт демократии в Россию в чистом виде бессмысленн. Для России демократия – не более, чем инструмент, и в определенные периоды она не работает. Просто человек, который стоит на позициях тех, кто занимается экспортом демократии и который, похоже, искренне считает, что солнце восходит на Западе, а конкретно в Вашингтоне – он демократию ставит на первое место.
Что до независимости судебной власти – это абсолютно правильная вещь. Но здесь необходимо прописывание механизмов. Потому что если будет написан закон о честности судов, это будет выглядеть примерно как в июле 1991 года, когда Борис Ельцин подписал распоряжение (сразу же после того, как стал президентом РСФСР) об отмене всех привилегий Российской Федерации. Словом, это популизм чистой воды.
Да, необходимы честные суды, необходимое изменение норм и правил, но эти изменения глубоки, и они – в деталях. Простейший пример. Если судья будет вести шесть дел одновременно – не нужно на него давить административно, не нужно подчинять его телефонному праву: он и без того не сможет ничего сделать.
Свобода СМИ – тоже хорошо, но свобода от чего? Если от цензуры, то юридически у нас цензуры нет. Свобода от государства? Я прекрасно помню 1990-е, когда СМИ принадлежали корпорациям, Гусинскому и Березовскому, и они в ходе войны в Чечне проводили жесткую антироссийскую политику. Если Гозман хочет разрушать Россию при помощи корпораций, которые принадлежат бизнесменам – я предпочту цензуру, хотя сам от нее страдаю. Скорее, должен быть кодекс поведения журналиста, в котором будет четко сказано: российское СМИ не может воевать против России в информационной войне. Правда, определить, воюет оно или нет – сложно. Для этого нужно обращаться к специалистам по СМИ – теоретикам и практикам – и опять же прописывать механизм. Декларации сами по себе – возврат в 1990-е годы.
Дмитрий Бадовский, заместитель директора Научно-исследовательского института социальных систем при МГУ им. М.В. Ломоносова:
– Мне кажется, все пять пунктов лишний раз подчеркивают, почему «Правое дело» не пользуется широкой электоральной популярностью. Мы миновали первый этап запроса на демократию – потребительский, когда считалось, что демократия нужна, чтобы рос уровень жизни. Как-то с этим разобрались. На сегодня главный запрос – демократия нужна, чтобы обеспечить законность, правопорядок и справедливость.
Это значит, равенство всех перед законом, отсутствие феодальных привилегий, безопасность, социальную справедливость и борьбу с несправедливостью. Этот запрос является доминирующим. А есть еще третий демократический запрос – чтобы были хорошие политические процедуры, избирательное законодательство, политическая конкуренция.
До этого третьего – процедурного – запроса мы просто не дожили. Он еще не стал главным, людей волнуют более очевидные проблемы. Их пока не волнует, насколько хорошо работает политическая система, политические институты, а волнует, что происходит вокруг: что делать с невозможностью отстоять свои права, невозможностью обеспечить свою безопасность.
В этом смысле, у «Правого дела» смещен фокус внимания в сторону того, до чего массовый запрос еще не дошел. И пока это так, на широкую электоральную поддержку партия, к сожалению, не претендует.
Другое дело, в перечне господина Гозмана, второй пункт, про независимость и эффективность судебной системы (я бы добавил сюда качественную и эффективную полицию) – это, действительно, актуально. Честный суд и честная полиция – это существенно. Поэтому, возможно, этот пункт следовало поставить на первое место.
Плюс к этому, есть крайне интересный четвертый пункт – про отделение власти от собственности. Это стратегический пункт. По гамбургскому счету, та политическая модель, что существует у нас в стране, то, что она плохо поддается реформированию, что плохо приживаются вроде бы хорошие институты, что вместо этих институтов функционирует коррупция и квазифеодальная система, – все это результат неразделенности власти и собственности. Функционирование правящего класса в таких условиях – системообразующая характеристика не только политической, но и социально-экономической системы. И ставить вопрос о независимости СМИ, о сменяемости власти, пока не решен вопрос неразделенности власти и собственности, – практически бессмысленно.
Дмитрий Орешкин, политолог:
– Гозман говорит разумные вещи, но проблема России – не в качестве законов, а в качестве правоприменительной практики. Если на рубеже 1980-1990-х был острый дефицит законов, сейчас законы есть, но власть на них кладет с прибором.
Да, на выборах нужно обеспечивать конкуренцию, нужно запретить монополию на власть, в том числе, партии Гозмана. На самом деле, политика заключается в том, что ты должен свои интересы умерять, потому что действуешь в интересах избирателя. Сейчас же принято говорить (про «Единую Россию»): ну, они же во власти, вот и используют все ресурсы. Но при этом они нарушают закон, фальсифицируют результаты выборов. Это – извращение.
Гозман предлагает вернуться к нормальным условиям политической жизни, которая подчиняется законам. Но, думаю, если бы сейчас к партиям относились с одинаковой степенью придирчивости, можно было бы нормально существовать и при нынешних правилах игры.
Повторюсь: проблема не в законах, а в бюрократическом произволе. Законы важны, но еще важнее, как к ним относится власть. А власть относится просто: мне все позволено, хочу посажу тебя по закону, хочу – не по закону.
Правоприменительная практика – это исполнительная власть. У нас все сконцентрировано в ее руках, и каким бы ни был хорошим законодатель, какие бы он умные слова ни говорил, если он не может влиять на исполнительную власть, – это сотрясение воздуха.
Можно вспомнить, что в статье 112 Конституции СССР 1936 года, которую сочинял Николай Бухарин, записано: «Суды независимы, и не подчиняются никому, кроме закона». Что, Гозман под этой фразой не подписался бы? А на самом деле, было понятно, что такое советский суд. В этом – фундаментальная проблема.
