Последние
новости
Общество

Улица Кузьмичевой

Город художников
15 мин
06 января, 2018
Дмитрий Фалеев

Светлана Кузьмичева. Автопортрет.JPG
В минералогии полиморфизм – свойство некоторых веществ кристаллизоваться в разных формах при одном и том же химическом составе. Светлана Кузьмичёва совершала «рейсы» и в масло, и в акрил, и в офорт с литографией, одной из первых в Иванове освоила работу с компьютером.

«В 80-90-е годы, когда современное искусство продолжало оставаться для большинства российской публики, живущей за пределами Москвы и Петербурга, настоящей терра инкогнита, именно она взяла на себя просветительскую миссию в Иванове, научив своих студентов отличать поп-арт от оп-арта, хэппенинг от перформанса», – писали о ней.

На выставке зрители видели то камерные, постмодерновые натюрморты, то фантомную метафизику («Ветренная погода»), то ироничные жанровые сценки из жизни друзей-художников, то раздробленные абстракции или модные коллажи. На «Автопортрете» 2017 года лицо её множится, как количество отражений в зеркальных плоскостях.

Стили и темы она меняет как перчатки. В её работах есть что-то репортёрское – острое, динамичное, не успевающее обрасти академическим психологизмом или так называемой душевностью. Отзывчивость Кузьмичёвой иного плана. Она даёт моментальный срез ситуации, объекта, героя и, не задерживаясь, следует дальше. Своего рода антипереживание, ледок отстранённости создают в картинах несгибаемый каркас, которому, собственно, они и обязаны своим появлением и существованием.

Художник сохраняет между собой и зрителем ту же дистанцию, что между собой и моделью. Некая обособленность авторской позиции, изысканное, подчёркнутое наблюдательство становятся у Кузьмичёвой чертами стиля.

«Добрые» картинки и парадные портреты ей не слишком удаются. Они кажутся притянутыми за уши, выезжающими за счёт мастерства и опыта, а там, где возникает некое смещение, что-то абсурдное, гротескное, отчасти обэриутское, становится интересно.

Герои разнообразных портретов, сделанных Кузьмичёвой в последнее время, на холсте не самоценны. Они выглядят скорее как участники пасьянса, персонажи карточной колоды, которая раскладывается бесчисленное количество раз, принося то победу, то поражение.

Работы графичны и во многом повествовательны. Живопись в них второстепенна (она создаёт лишь среду обитания), а важнее – ход, решение, максимальная эстетическая адаптация к изменяющимся правилам подвижной обстановки.

Кузьмичёва – агент быстрого реагирования, что в данном случае означает не торопливость или скорую руку, а мультипрофессионализм, гарантированное качество, владение арсеналом любых современных средств и приёмов, позволяющих максимально чётко и оперативно претворить в жизнь поставленную задачу.

Её творчеству можно было бы адресовать упрёк в холодности и нарочитости, если бы изначально авторский замысел не включал в себя именно такую позицию как исходную.

Это искусство современного интеллектуала, эксперта, знатока, который умеет применить свои знания в принципиально любой манере, использовать их в работе с любым материалом, чего бы ни стоило.

Времена не выбирают.

У Кузьмичёвой есть картина «Весенняя прогулка»: вдоль городской стены с размашистым граффити едет на велосипеде женщина в жёлтом. Метровые буквы и примитивные, уличные рисунки, служащие ей фоном, гораздо больше её самой. Направо и налево – постмодернизм, сплошное, как говорится, contemporary-art, а женщина приехала, приняла всё к сведению, но так и осталась себе на уме. Пасьянс сошёлся.

О НЕЙ

Светлана Кузьмичева. Сновидения.JPG
Наталья Мизонова:
- Она ещё молодой была очень нетипичной среди ивановских художников, не очень любимой и принимаемой правлением того Художественного фонда, который тогда существовал, не очень понимаемой, хотя всем было ясно, что у неё есть какое-то интеллектуальное вложение в изобразительное искусство.

Большинство наших художников рисуют привычные пейзажи. Они не ленятся: каждую весну у них «мартом потянуло», каждую осень – «золото осени», и они повторяют и повторяют вслед за природой эти вещи, не желая вдумываться, что в этом интересного заложено.

У Светланы всегда был сюжет, и сюжет глубокий. Без конца её носило из тематики в тематику – то она «Ахматову» рисует, то «Японию» она рисует, то города Европы, то ивановские пейзажи, и каждый раз это какая-то находка. Иногда она нервничает и переходит на новые, жёсткие изображения, иногда уходит в глухую эстетику. У неё огромный декоративный вкус. Она пашет, как танк.

В каше областной художественной жизни Кузьмичёва – очень «культурный» художник. Её творческие построения – неслучайные, обдуманные; везде логика присутствует. Она, может, и не хочет этой логики, но всё-таки с логикой не расстаётся и правильно делает, потому что это её натура, так ей надо.

Она – с Сахалина, у неё был цикл «Япония», и в ней есть что-то японское, утонченное, самурайское.

О СЕБЕ

Светлана Кузьмичева. Как поживаете дамы и господа.JPG
- У вас сейчас проходит выставка в Доме художника. Какие впечатления?
- Пока у меня никаких впечатлений – все молчат, никто ничего не говорит. Выставка идёт, но никакой отдачи от неё я не чувствую. Со стороны коллег реакция разная – кому-то понравилось, а кто-то сказал: зачем ты это рисуешь?

- А вам интересна реакция зрителя?
- Интересна, но ведь надо уметь говорить об искусстве, а ситуация такая, что в Иванове нет критиков, нет разговоров, нет обсуждений. Никто не знает, как ясно сформулировать, за что похвалить, за что поругать. Всё у нас отдельно, параллельно происходит, нигде не смыкается, не соединяется. Даже на открытии один только Ермилов пытался говорить что-то конкретное о выставке и картинах, а больше никто же не говорил – все высказывались о чём-то своем, у каждого была своя лебединая песня, но не о выставке, не о том, что там представлено.

- Так это в любой сфере, тем более творческой, – разговора о сути все избегают, суть всем мешает.
- Поэтому должен быть человек (лучше, не один), который возьмёт на себя смелость говорить: вот это плохо, а это хорошо. Если плохо, то почему он считает, что это плохо. Если хорошо, почему он считает, что это хорошо. А таких людей нет. Нет ни одного профессионального искусствоведа в городе. Современным искусством никто не интересуется.

- А вы следите за современным искусством?
- А как же!

- Какие имена, какие направления в нём возникают?
- Интересных художников очень много, но то, что они делают, здесь, в Иванове, нигде не увидишь.

- Например.
- Есть художница из Грузии – Русудан Петвиашвили. Она сейчас ездит по всему миру, у неё недавно прошла выставка в Париже, её в Эмираты пригласили на очередной симпозиум. Она роскошные работы делает.

- А что именно в её работах выделяется?
- А они не «берёзки», не «ёлочки». У неё свои сюжеты, не «что вижу, то рисую».

- Куда направляется современное искусство? Можно как-то обобщить?
- Есть две основные ветви. Первая – это продолжение классической традиции, но в других совершенно формах, а вторая – это когда художник делает своё произведение не из красок и холста, а из чего-то другого – материального, нематериального, но того, что наполняет нашу жизнь. Он всё сращивает, соединяет. Это безумно интересно, этого безумно много, но Иваново об этом даже не подозревает. Художник, по сути, это же не просто человек, умеющий рисовать, – это человек, который создает свой мир, при помощи красок или чего угодно, при помощи музыки. Сейчас есть аудиохудожники, которые делают фантастические вещи. Чем интереснее личность художника, чем интереснее его работы, тем они более нетрадиционные – их не определишь. Кто-то из искусствоведов подсчитал, что существует всего 14 сюжетов и все как бы укладываются в эту рамку, но каждый из авторов эти сюжеты решает по-своему, потому что он и мир ощущает именно как он, единица, как бы сам по себе, и кроме него почувствовать всё это, а тем более выразить, никто не может. Например, Морозов. Не было бы в нём всего морозовского, он бы и не был интересен как художник.

- Советская школа ивановской живописи на вас повлияла?
Я не понимаю, в чём состоит «ивановская школа». Её так назвали, а что это такое, никто объяснить не может.

- Я тоже не объясню. Допустим, это группа художников, которые жили в нашем городе и которые предшествовали вашему поколению. Они на вас повлияли?
Только как точка отторжения. Я не ученица Фёдорова, я не ходила за ним с этюдником по пейзажам, я ни с кем не общалась долгое время… С Грибовым – в какой-то момент, но там не было общения: мэтр закатывал к небу глаза и небрежно ронял глубокомысленные фразы.

- Они так обособленно держались?
- Да. Я училась в Москве. Раньше в Москву было съездить элементарно, это было доступно каждому. Мы из училища ездили в столицу, смотрели, что там происходит, и то, что там происходило, было очень непохоже на те выставки, которые были у нас. В принципе, Грибов – главная точка отсчёта, отторжения и поиска чего-то нового. Я помню, в детстве, скорее всего от художественной школы, нас водили в Дом художника. Там висели работы Грибова: революционеры с кричащими ртами, очень хорошая, экспрессивная графика. А в книге отзывов я прочитала: «Какое безобразие! Художник рисует птичьим помётом!» Я оскорбилась – как же так? Если художник так изобразил, так и должно быть. У меня была святая вера, что художник всегда прав. Если художник нарисовал так, значит, по-другому нельзя нарисовать. Как же можно писать такие отзывы? Я потом долго размышляла на эту тему и всё-таки считаю, что художник прав. Когда спустя много лет в художественном музее показали большие графические картины Грибова, стало понятно, что они не потерялись, не остались в прошлом, на них нет штампа времени.

Светлана Кузьмичева. Феи, богини, видения.JPG
- Почему вас так долго не принимали в Союз художников?
- Что значит «не принимали»? Они меня приняли – пусть не с первого раза. В Иванове существовали свои правила и нормы, а мне хотелось идти к другому искусству. В России до сих пор с трудом принимают весь опыт искусства двадцатого века – нас же искусственно от него отстранили на советский период, а в Европе всё это понимают, прививают, ценят. Люди идут по музею, обсуждают абстрактные картины, спорят: одна видит в них это, другая это, – им интересно. А здесь – по-другому. У меня была серия офортов. Литографии – техника сложная, в Иванове ею никто не занимался, а я сделала порядка тридцати работ, и когда отправляла их на какую-то зональную или республиканскую выставку, там их принимали, а здесь тормозилось – мне в Иванове так и не удалось показать их целиком, негде было.

- Вы оформляли сборник стихов Анны Барковой, и, по-моему, угадали и сделали её образ гораздо лучше, чем наши литературоведы. Как оказались в этом проекте?
- Я окончила полиграфический институт, и иллюстрации – моя профессия. Время от времени меня приглашали для оформления книг, выпускаемых нашей писательской организацией. Таганов спросил: не могу ли я сделать обложку для сборника Барковой? Я прочитала, стихи меня вдохновили. Фотографий Барковой сохранилось мало, портрет сложился скорее по впечатлению от стихов, я так её увидела.

- Когда вы делаете портрет, для вас важнее решить свои формальные, эстетические задачи или раскрыть сущность человека?
- Я с натурой плохо работаю, почти не работаю, очень не люблю.

- По какой причине?
- Мне нравится сочинять, придумывать. Я не пытаюсь срисовать человека как он есть, но я пытаюсь выразить моё представление о нём, поэтому я рисую только тех людей, которых имела возможность наблюдать, из-за шкафа подглядеть за ними…

- На выставке есть очень трогательный и убедительный портрет покойного ивановского художника Куваева – растерянного, грустного. Он с натуры взят?
- Нет, в основе лежит моя фотография, но эта фотография – очень из жизни. Мне хотелось передать уходящую натуру: был человек – и нет человека, – и такой момент, что его ведь больше не будет.

- В 90-е годы вы занимались изданием литературно-художественного журнала в Иванове.
- Да, он назывался арт-эго-журнал «Изоляция». «Арт-эго» – потому что мы решили писать в нём исключительно об искусстве и о себе любимых. Участвовали Бахарев, Куваев, Ольга Белова, ивановские поэты. Причём из истории искусств мы знали, что журналы, которые издают художники, обычно прекращаются на третьем номере, поэтому мы третий номер пропустили, и у нас за вторым вышел сразу четвёртый.

- Вы были в Сербии и Венеции, у вас есть соответственно венецианская и сербская серии картин. Откуда взялась японская?
- Я родилась на Сахалине, там если сопки горят – значит, «японские шпионы подожгли», страны граничат. Потом мы переехали, но мне нравилась японская поэзия, нравилось, как ирисы цветут, я себе купила альбом Хокусая и однажды почувствовала, что Япония близко.

- Что сейчас на пике интереса? Какой цикл в работе?
- У меня прежние циклы не заканчиваются – ни портретов, ни пейзажей. Сейчас есть пять проектов, для которых надо делать работы.

- Как вы находите столько времени?
- Работаем по воскресеньям.

- Не надоедает?
- Нет. Я даже стараюсь, чтобы не было перерывов, потому что после перерыва тяжело втягиваться – лучше постоянно, потихоньку что-то делать.

- Для кого-то в живописи на первом месте эстетика, красота, для кого-то – динамика, экспрессия, для кого-то – медитативный, философский поиск. А для вас что важнее?
- Это скорее к искусствоведам вопрос. Я пишу то, что получается. У меня внутри есть чувство гармонии, и даже если я хочу использовать «небрежные», брутальные приёмы, работы всё равно получаются гармоничными. Я не могу в себе это переломить, во мне это заложено.

- Как в вашей мастерской оказалось фото Эмира Кустурицы?
- Я в своё время побывала в Сербии, а потом увидела его фильмы, и моё ощущение от этой страны совпало с тем, что он изображает. Многие говорят, что у него много «цыганщины» – ничего подобного, там Сербия как она есть, сербы – такие. Мне интересен Кустурица и как деятель культуры. Он и Брегович своим творчеством, своей бесконечной концертной деятельностью сделали для популяризации Сербии то, чего никто не сделал. Благодаря им, эту страну узнали, полюбили во всём мире. Кустурица построил свой Дрвенград, который стал мощнейшим культурным и туристическим центром в Сербии. Он устраивает бесконечные фестивали, представления.

- А художник должен продвигать себя или его дело только рисовать картины?
- Наверно, надо это уметь, но не все умеют.

- Вам самой важен элемент продвижения, чтобы были выставки?..
- Это очень важно. Если ты что-то делаешь, ты должен иметь возможность выставляться – хорошо, если в хорошем зале, где всё будет по-умному организовано. А «продвигать» в смысле «продавать» – это уже что-то другое.
28 марта 2024
Все новости