Фото: Варвара Гертье
Группа компаний «Константа-Холдинг» празднует своё двадцатилетие, и мы говорим с партнёром компании Алексеем Смирновым о том, как устроен её бизнес.
- Я уже общался с вашими партнерами – Марком Геллером и Евгением Саврасовым, и наш разговор своего рода продолжение. Вы успешный юрист, почему выбрали работу в фирме, а не частную практику?
- Я не юрист, давно уже это понял. Я скорее, как менеджер выступаю. Топ-менеджер, который работает по определённым направлениям…
- С коллективом юристов?
- Да. С коллективом юристов, либо тех, кто около юристов – будем так их называть.
- Тогда вы ответили: менеджер не может частно практиковать.
- Абсолютно верно.
- Как вы попали в «Константу»? Вы были последним, кто пришёл в команду. Вы ощущаете себя младшим партнёром? Есть какая-то дискриминация?
- Дискриминации точно нет. Как я пришёл? В университете я познакомился с Марком Геллером на «Студенческой весне». Вместе с другом мы пришли и увидели там действо. Там был и Марк, мы познакомились, стали общаться, появилось много общих интересов. После окончания университета надо было определяться, куда идти, и я обратился к Марку: будет ли для меня какая-то работа? Он мне порекомендовал поработать в подразделении, которое занималось регистрацией юридических лиц…
- Уже в существующей на тот момент «Константе»?
- Да. Таким образом я пришёл в «Константу». А дальше пошло по возрастающей. Сначала всё вручную: подготовка документов, хождение в регистрационную палату, в налоговую инспекцию, знакомство с людьми и так далее. Потом мне посоветовали искать заказчиков не только в Иванове, а ещё и в Москве. Тогда этот рынок был очень интересен для нас, и это был целый проект.
- Это когда, если по годам?
- По годам не вспомню.
- До прихода в область Михаила Меня?
- Задолго до этого.
- Есть мнение, что «Константа» пошла в Москву вслед за ушедшим из области…
- Нет. Это было значительно раньше. К приходу Меня в Иваново «Константа» уже работала на московском рынке, и достаточно успешно, но я в Москве проводил много времени, был свой офис на Петровке.
- Ух, ты! Круто для провинции.
- Ну, какой офис? Мы снимали комнату у какой-то общественной организации: стол, стул. Я искал новые юридические фирмы, которые могли бы стать нашими заказчиками. Всё. У нас среди клиентов много юридических фирм из Москвы.
- У ивановской «Константы» заказывают московские…
- Да.
- Аутсорсинг?
- Абсолютно верно. И это, наверное, показатель нашего профессионализма и возможности выполнять большие заказы.
- Есть и другой взгляд: у дизайнеров есть байка, что крупное нью-йоркское агентство продает фирменный знак за 20 тысяч долларов, а белорусский дизайнер делает его за сто. Существует цепочка посредников, и все довольны. Вы были белорусскими дизайнерами и за копейки делали дорогую работу?
- Да. Где-то так, наверное. Но ставка на московских партнёров дала возможность вырасти в геометрической прогрессии.
- Вы увидели, как работают большие дядьки?
- Да. Мы увидели, как они работают, и увеличили наши возможности.
- Я в свое время по франшизе выпускал журнал, и меня это сильно продвинуло.
- Что-то очень похожее, приходилось работать с нуля и налаживать процессы. Они повторяющиеся, но в какой-то момент происходили форс-мажорные обстоятельства, и нам приходилось постоянно придумывать что-то новое.
- Близость власти помогает вашему бизнесу? Говорили о том, что Марк Геллер был дружен с Сергеем Пахомовым, и это давало дополнительный приток заказов.
- У нас на это с Марком разные взгляды: я всегда осторожен. Я не доверяю.
- Власти или вообще?
- Не доверяю власти и максимально воздерживаюсь от контакта, пока точно не понимаю, что без этого уже невозможно. У Марка немножко другое отношение. Он вроде как нейтрален, но не против. У нас с ним взгляды немного отличаются. Поэтому ответить однозначно на этот вопрос очень сложно – в разные времена по-разному, наверное.
- У нас в области нет нефти, нет лесов – уже нет. Основной источник пополнения расчётных счетов большинства предприятий – это бюджет, работа с бюджетом. Я думаю, вам так или иначе приходится каким-то образом сталкиваться…
- Клиентам приходится сталкиваться со сложностями при урегулировании вопросов с властями. А куда идти? К юристам, в ту компанию, которая заработала определенный бренд – к нам и обращаются. И мы стараемся им помочь всем, чем возможно.
- Про вас такой слушок ходит (хоть Геллер и открещивается), что вы решалы, и можете какими-то потусторонними способами договариваться с властью…
- Слово «решалы» не определяет работу юриста. На мой взгляд, юрист – это переговорщик. Профессиональный переговорщик, за плечами которого есть инструментарий: умение правильно разговаривать, находить общий язык и находить лицо, принимающее решение, использовать весь свод законов и нормативных актов, не переступая черту, отличающую закон и не закон.
- Или переступить её так, чтобы всё сделать в рамках закона.
- Не переступить. Ни в коем случае. Все должно быть ровно по закону.
- Для большинства потребителей ваших услуг лицо «Константы» – это Марк Геллер. Вас это обижает?
- Ни в коем случае. Я это изначально понимал и приветствовал – не может быть у компании несколько лиц. И лучше, чем Марк, из нас троих этого точно никто не сможет сделать. Мы разные по темпераменту, и не только. Меня больше увлекает процесс продаж, поиска клиентов, переговоры. Вот это мне больше всего нравится.
- Вы разделились и не лезете в сферы деятельности друг друга... Это редкое качество для партнёров. Неужели всё так гладко?
- Гладко ничего не может быть: всегда есть споры о том, как развивать то или иное направление. У каждого свой взгляд на этот вопрос. Но если ты отвечаешь за направление, то последнее слово твоё. А мы как партнёры должны довести до тебя наш взгляд или сомнения. Дальше ты принимаешь решение и отвечаешь за результат. Всё. Именно понимание ответственности за свои решения и позволяет нам не залезать на чужие поля.
- Вы занимаетесь в том числе банкротствами и ликвидациями, а этот вид деятельности окружен флером из слухов и недомолвок, и у людей, которые сами не проходили эту процедуру, отношение к юристам, помогающим банкротам, простое: помогаете нечистым на руки коммерсантам прятать концы в воду. Не переступая, как вы говорите, черты закона. Как вы относитесь к банкротству и к банкротам?
- Вопрос сложный.
- А вы ждали простых? Зря.
- Я сам ещё и предприниматель, у меня есть личный проект – частный детский сад, который, слава Богу, замечательно развивается. И в связи с этим я понимаю, с какими проблемами в любой момент может столкнуться любой предприниматель. Все риски предпринимателя я осознаю, понимаю, чувствую шкурой. И не завидна та ситуация, когда у бизнесмена что-то не получается, и не всегда бизнесмен виноват в этой ситуации. Лет десять, как мы банкротствами начали заниматься. И к нам приходят люди с различными проблемами. Прошла налоговая проверка, она затрагивает последние три года. При этом нужно понимать, что взгляд налоговой инспекции на процессы в течение трёх лет меняется, и когда они проводят проверку, то смотрят другим взглядом на ситуацию, которая была ранее. На тот момент бизнесмен работал в пределах оговоренных условий. Это практика. А налоговая начинает спокойно ломать бизнес путём начисления взысканий. Десять, двадцать, тридцать миллионов – для некоторых это просто катастрофа. Это всё. А для мелкого бизнеса и 5 млн рублей – уже проблема. А всё почему? Налоговая инспекция никогда не идёт на переговоры – хотя это в законе предусмотрено, чтобы, например, сделать ту же рассрочку. Никогда. Блокируются счета, работа. Всё, до свидания.
И другой момент – это банки. В банках работают люди, практика по выдаче и одобрению кредитов ранее была одна, сегодня она жестче. Ситуация настолько меняется, что, например, обслуживать кредит бизнесу становится сложно. Но прийти в банк и перекредитоваться он уже не может. Либо ситуация – я сам с такими историями сталкивался – когда не чистые на руку управляющие банков вынуждали предпринимателей брать кредит на 15 млн и 5 млн отдавать управляющему. И бизнесмен потом обслуживал весь кредит на пятнадцать миллионов. Без этого тоже не обходилось, к сожалению. На мой взгляд, процентов, наверное, девяносто бизнесменов, которые к нам обращаются за банкротством, именно такие.
- Есть два отношения к банкротству. Российское – как к человеку, который всех кинул. И американское, где говорят «ну, не всё всегда получается» и где банкротство – нормальный процесс, если человек не бегает. И банкротство ни в коей мере не становится концом.
- Абсолютно верно.
- Почему в России так?
- Не знаю. Даже Дональд Трамп, президент США, проходил процедуру банкротства, несколько раз объявляя банкротом свою компанию. У нас же, если ты объявляешь себя банкротом, у тебя только два пути. Первый – расплатиться с кредиторами. Второй – умереть. Других вариантов нет.
Почему в России такие подходы? Скорее всего, это просто менталитет. Мы в каждом неудачном бизнесмене, который объявляет себя банкротом, априори видим вора и мошенника, не смотря на ситуацию и обстоятельства.
- А те ограничения, что накладываются на банкротов России, – уникальны ли они и считаете ли вы это справедливым?
- Они не уникальны. Закон о банкротстве физлиц, к примеру, готовился из лучших практик, которые брались в Европе и Америке – как обычно у нас это делается. Зачем велосипед изобретать? Но не всё, что приходит на нашу землю извне, приносит плоды. Я думаю, что если процесс позволяет физлицу восстановить свою платежеспособность, а он ею не воспользовался, то ограничения справедливы. Но закон о банкротстве физических лиц совсем молодой, практика только начинает появляться, пока многое непонятно. По юридическим лицам мы точно можем сказать, что тот, кто начинает банкротство, однозначно закрывает свой бизнес и кредиторы практически ничего не получают, и сам процесс выстроен таким образом, что кредиторы остаются ни с чем. А по банкротству физлиц пока сложно сказать. Будем смотреть, будем ждать, будем оценивать.
- Число банкротств, это не константа какая-то? По числу банкротств в отдельно взятом регионе можно составить представление о предпринимательском климате?
- Несомненно.
- И как это будет – чем больше, тем хуже?
- Конечно, именно так. Сейчас количество банкротств растёт по всей России. Это тенденция. И отрасли, которые занимают первое место – строительство и оптовая торговля. А если строительная отрасль идёт в банкротство, то экономика в плохом состоянии.
- Отсюда появляются и проблемы дольщиков?
- В том числе.
- Складывается ощущение, что наша власть прикладывает все усилия, чтобы малого и среднего бизнеса в стране стало как можно меньше, несмотря на то, что декларируется обратное. Ваша юридическая практика может подтвердить или опровергнуть этот довод?
- Я не задавался таким вопросом и не проводил исследования, но по моим внутренним ощущениям именно так и происходит. Изначально отношусь к власти настороженно и не вижу никаких положительных действий в сторону малого и среднего бизнеса. Вижу, что делается для государственных или окологосударственных структур: они получают монополию, рынок захватывают только эти компании. Экономика у нас стала однобокой. Если ты не обслуживаешь государственную структуру, то скорее всего рано или поздно умрешь. Вот это моя оценка сегодняшней ситуации.
- Самый неприятный для предпринимателей надзирающий орган – это налоговая инспекция. Налоговой спускают сверху планы по сбору налогов – и это одна из составляющих умерщвления бизнеса. Риторический, наверное, вопрос: почему так происходит?
- Это единственный, наверное, государственный орган, который имеет официальное право на получение денег с бизнесменов – я имею в виду сбор налогов. Ей изначально поставлена задача следить за уплатой налогов. Но вопрос в том, как она поставлена. На сегодняшний день я наблюдаю однобокое отношение к предпринимателям: предприниматель должен заплатить. Причем на сайте налоговой уже всё есть: показатели, которым должен соответствовать средний предприниматель, работающий в той или иной отрасли. Там сразу же указано, какой процент он должен уплачивать.
- От оборота?
- Да. Вопрос: откуда эта цифра взята? Почему такая? Мне не совсем понятно. Такие вещи показывают заточенность налоговой инспекции на плановый сбор денег. Хотя сами они пытаются говорить о том, что должны быть неким сервисом для удобства предпринимателей, чтобы было проще общаться и так далее. Остается одно: они собиратели налогов. И всё. И никакие переговорные процессы с налоговой инспекцией положительно никогда не заканчивались. Только в судах.
- Ваш коллега по бизнесу Сергей Сорокин всегда призывает предпринимателей, уверенных в своей правоте, не бояться, идти в суд и отстаивать интересы. А обратка?
- А обратка – известное дело одного из наших клиентов. Оно ещё идет, насколько я знаю: сначала была проверка одного юридического лица, были насчитаны налоги, которые нам удалось отстоять. Потом ещё проверка его как индивидуального предпринимателя – одно идёт за другим. Я в этом прослеживаю определённую позицию.
- Вряд ли бывают такие совпадения.
- Совпадений таких, конечно, не бывает. Определённая позиция налоговой инспекции существует, и, естественно, она регулируется вышестоящей инстанцией. Есть такие уверенные слухи, которые подтверждаются практикой: если в налоговой назначается проверка, то у них однозначно уже есть цифра…
- Которую тебе доначислят?
- Да, и это минимум, что будет насчитано. Насколько мне известно, по Иванову, это минимальная сумма в 1 млн рублей. По Москве – уже 3 - 5 миллионов.
- Слушайте, но это было уже в 90-е, в начале 2000-х. Мне казалось, налоговая так долго уходила от этой практики…
- Нет, сейчас опять так. Если назначается выездная проверка – готовь деньги.
- При предыдущем руководителе областной налоговой инспекции против крупных ивановских предпринимателей было возбуждено огромное количество дел по неуплате, шли разговоры о жёстком прессинге. Мне казалось, что такой точечный прессинг закончился.
- Я думаю, ничего не закончилось. Если бюджет дырявый, сборы нужно увеличивать. Каким образом? Первый вариант: вызывать предпринимателя на комиссию и договариваться с ним, чтобы он увеличил платежи в бюджет. Либо, если не согласится, дожимать.
- То есть вы прогнозируете ухудшение делового климата?
- Я не вижу ничего, что может его улучшить. Не вижу повода для улучшения. Думаю, что пока будет всё хуже и хуже.
- Ивановской элите представили нового областного руководителя, предыдущая карьера которого в большой части связана с Минэкономразвития. Пришёл человек, который имеет непосредственное отношение к экономике. Вы ждёте каких-то изменений во взаимоотношении так нелюбимой вами власти с бизнесом?
- Я про нового врио губернатора не так много знаю. Но, конечно же, хочется, чтобы что-то изменилось. Единственная проблема, с которой он может столкнуться, – это отсутствие опыта работы на аналогичном посту, который предполагает знание внутренних проблем области и ключевых фигур, влияющих на ситуацию. Если ты этого не узнаешь, не разберёшься кто есть кто, то ничего не изменится, всё равно будут тормоза. Команду всю не изменишь, не приведёшь ребят из Москвы в дорогих костюмах. Но посмотрим, все когда-нибудь приходится делать в первый раз.
- Думаю, тут проблема не столько в команде, сколько в окружающей среде: налоговая, силовые органы, с которыми у предыдущего губернатора как-то не сложились отношения...
- Вопрос в том, сейчас сложится или нет. Возможно, он сможет войти с ними в конструктивный диалог. Но пока трудно сказать.
- А как вы думаете, Марк Геллер предложит услуги «Константы» новой власти?
- Я думаю, что сама «новая власть» обратится к нам, в случае необходимости.
