Владимир Калачев: «У нас сейчас не 37-й год»

Анна Семенова

9 февраля в Октябрьском районном суде г. Иваново завершились прения по делу Владимира Калачева, заместителя председателя Межрегионального транспортного профсоюза, которого обвиняют в вооруженном нападении на офис службы такси «Таксолет» 27 мая 2016 года.
Гособвинение считает вину Калачева полностью доказанной. Обвинение основано на показаниях потерпевших – сотрудников «Таксолета», которые после четырех месяцев следствия стали говорить, что однозначно узнают в нападавшем Калачева; на записи видеорегистратора из машины, припаркованной рядом с офисом «Таксолета», на данных баллистической экспертизы, а также на показаниях гражданина Сотникова, брата бывшей жены Калачева, который сообщил, что 27 мая подвозил Калачева с улицы Зеленой (где расположен офис профсоюза) на улицу Дунаева (где расположен офис «Таксолета») и обратно. 7 февраля прокурор запросил в качестве наказания Калачеву 4 года колонии-поселения.
Защита считает, что вина Калачева не доказана вообще и по-прежнему придерживается позиции, что приговор должен быть оправдательным. Значительная часть доказательств, по мнению защиты, является недопустимой, поскольку получены с нарушениями, порой грубыми, уголовно-процессуального законодательства. Это касается, в том числе, видеозаписей, на которые ссылается гособвинение, поскольку при их получении не был должным образом изъят первоисточник, и доказать теперь, что они были сделаны в нужное время и что в эти видеозаписи не вносились изменения, не представляется возможным.
Также защита обратила внимание суда на то, как изменялись в ходе следствия показания потерпевших, в частности, приметы нападавшего: через несколько месяцев после начала следствия нападавший «постарел» на 20 лет и «вырос» на 10 сантиметров. Так что если сначала приметы нападавшего идеально подходили председателю межрегионального транспортного профсоюза Роману Круглову (который в 10 часов утра 27 мая был на совещании в правительстве области и никак не мог устроить стрельбу в офисе «Таксолета»), то потом они уже вполне подходили Калачеву.
Адвокат Елена Кулабухова отметила, что пистолет, из которого производились выстрелы, так и не был обнаружен. Более того, следствие даже не поднимало вопрос о пистолете, о том, откуда его взял Калачев и куда потом этот пистолет делся. Кроме того, серьезные вопросы у защиты вызвали и заключения экспертиз. Сторона защиты представила своего специалиста, который пришел к заключению, что часть гильз, найденных на месте преступления, вообще не были отстреляны.
Удивило защиту и то, что даже в результате поквартирного обхода (офис «Таксолета» размещается в многоквартирном жилом доме) сотрудники полиции не нашли свидетелей. То есть никто из жителей дома, даже в квартире через стену от офиса «Таксолета», не слышал выстрелов, хотя пистолет был без глушителя. Никто не видел, как нападавший бежит по улице, а за ним гонится потерпевший Варенцов с монтировкой в руках.
Кроме того, несмотря на ходатайство защиты, следствие не стало сразу после задержания Калачева изымать записи видеокамер, установленных на ул. Зеленой, 16 – это было сделано почти через месяц после происшествия, а к тому времени записи от 27 мая уже были уничтожены. По мнению защиты, они могли бы подтвердить, что Калачев в течение всего рабочего дня 27 мая был в офисе профсоюза. Но следствие не было заинтересовано в достоверном установлении алиби Калачева, поэтому соответствующие действия не были проведены вовремя.
Что касается показаний Сотникова, то, по мнению защиты, они не являются достоверными. Во-первых, данные биллинга сотовой связи за 27 мая (кстати, следствие сначала по ошибке запросило данные на 27 апреля, и эта ошибка привела к существенному увеличению сроков следствия), по мнению защиты, доказывают, что никаких совместных перемещений Сотников и Калачев не совершали. Во-вторых, дактилоскопическая экспертиза машины Сотникова не обнаружила отпечатков пальцев Калачева, а также следов уничтожения отпечатков пальцев. При этом, по словам Сотникова, Калачев сам открывал дверь машины, когда садился и выходил. Также следует учесть, считает защита, что Сотников находился в полиции в течение 9 часов и только после этого дал показания о том, как подвозил Калачева.
Подобных замечаний к тому, как велось следствие и каким образом получались доказательства против Калачева течение трехчасового заседания суда было приведено немало.
Калачев, как и ранее, настаивает на своей непричастности к совершению данного преступления, а адвокат заявила, что защита не видит ни одного доказательства виновности Калачева.
После прений судья предоставил участникам процесса возможность высказать реплики.

Прокурор Александр Насыбулин:
«С учетом прослушанной позиции стороны защиты, все то, что происходит, есть ни что иное, как возможность видеть в рабочем порядке механизм реализации такого принципа уголовно-процессуального законодательства, как принцип состязательности. Безусловно, сторона защиты, сообщая о невиновности Калачева, приводит доказательства, которые были исследованы в судебном заседании. Но вместе с тем, эти доказательства достаточно в определенной, избирательной позиции приводятся, не исследуется того, что собственно являлось предметом судебного заседания в предыдущие периоды. Говоря о показаниях специалиста стороны защиты, являющегося мастером спорта по стрельбе, сторона защиты достаточно узко оценивает позиции, которые были представлены, в том числе экспертом Экспертно-криминалистического центра УМВД по Ивановской области Черных М.В., которая достаточно четко дала понять, что у нас нет самого травматического пистолета, о коем идет речь. У нас в обвинении указывается предмет, используемый в качестве оружия. Поэтому какие-то четкие, сфокусированные обстоятельства в данном случае мы можем получить лишь при наличии специальных знаний, которые имеются у людей, являющихся участниками настоящего заседания. <…> Были представлены соответствующие документы, специалист пояснила, что она получила специальное обучение, она имела допуск к производству, в том числе, баллистических экспертиз, в том числе с оружием, из которого, возможно, производилась стрельба в помещении офиса такси «Таксолет».
Есть определенные обстоятельства, которые защита пытается представить участникам процесса, связанные и вовсе с тем, что никакого преступления не было, все, что изъято с места происшествия, есть простая фикция, без каких-либо доказательств об отсутствии совершенного преступления, что на мой взгляд, является неправильным, недопустимым и неверным. То, что сторона защиты представляет позицию, связанную со спилом на изъятой гильзе, специалист, имеющий высшую категорию в области указанных исследований, пояснила возможный механизм их образования. И оценивая в целом всю совокупность имеющихся по делу доказательств, вижу для себя, что нарушений требований уголовно-процессуального законодательства не происходило. Те позиции, которые свидетельствовали о допущенных нарушениях, позиция, связанная с производством экспертиз при отсутствии специальных знаний и неуказания методик производства исследований, я однозначно в своем выступлении сообщил суду о невозможности признания данного доказательства допустимым и просил его исключить из числа доказательств.
Ваша честь, выступление Владимира Владимировича… я понимаю, эмоциональный фон, ту публичность, которую данное уголовное дело привлекло с учетом обстоятельств совершенного преступления, с учетом личности, которая является участником данного процесса. Но вместе с тем, ваша честь, не надо забывать те функции, которые возлагаются на сторону государственного обвинения. Главная задача – это объективно оценить полученные по делу доказательства, предложить их суду для оценки вами. Говоря о наличии какого-то сговора между прокурорами Октябрьского района, Советского района… на изначальном этапе надзор за ходом расследования осуществлялся мною. Мною утверждалось обвинительное заключение. Ваша честь, никакого давления на прокуратуру никем никогда не оказывалось. И несколько неприятно видеть и слышать то, что в адрес надзорного органа поступают соответствующие обвинения. Это не соответствует действительности.
Заканчивая свое выступление, хотел бы обратить внимание на то простое обстоятельство: достаточно широко обсуждается в последнее время дело Владимира Владимировича Калачева. Действительно, непростое дело. Но эмоционально поддаваться тем или иным обстоятельствам не приходится. Вопрос оценки доказательств, которые представила сторона защиты, сторона обвинения, определять вам. Сторона обвинения свою позицию в предыдущем заседании, на мой взгляд, достаточно последовательно обозначила. Свою позицию государственное обвинение не меняет и считает доказанным факт совершения преступления Владимиром Владимировичем Калачевым при тех обстоятельствах, которые мы перед вами изложили».

Обвиняемый Владимир Калачев:
«Из реплики обвинения следует, что у нас обвинение выдает желаемое за действительное. По поводу оружия. Мной был предоставлен сертификат по оружию, пистолет «Лидер». В заключении эксперта (я это упустил из внимания) стоит три вида оружия, в которых применяются данные патроны, которые приобщены к материалам уголовного дела. Я указываю вам на низкую квалификацию этого экспертного заключения, прежде всего, оно заключается в том, что патрон 10/32 используется в двух видах оружия: это пистолет «Наган» и пистолет «Лидер». Тот пистолет, «Лидер-М», на который ссылается в своем заключении эксперт, имеет калибр 11 мм и длину патрона 32 мм. Так что из того ряда, который там указан, его надо прямым образом исключить.
Также сторона обвинения в своей реплике не объяснила, почему же все-таки потерпевшие поменяли и на основании чего, чем это мотивировано, поменяли свои первоначальные показания.
Ваша честь, наверное, всегда было есть и будет: первоначальные показания являются наиболее правильными. И менять показания через 4 месяца, подводить их, после того когда в зале судебного заседания потерпевшим неоднократно задавали вопросы, знаете ли вы этого человека, видели ли вы его, и они отвечали отрицательно… И после того как в сентябре было понятно, что тех данных, которыми на тот момент располагало следствие, может быть недостаточно, в этот момент потерпевшие меняют показания. Причину смены показаний нам на сегодняшний момент обвинитель так и не пояснил, воспользовавшись общими фразами и при этом ничего не конкретизируя.
По поводу оружия. Настолько квалифицированный был специалист, который сделал заключение… ну это маразм: бесствольный пистолет, у которого перегрелся ствол. Ну как может быть такое? И этот вопрос у нас сторона обвинения обошла.
Мне нечего было бояться. Я не боялся и до сих пор не боюсь. И те обвинения, которые мне предъявляли на тот момент… я не мог даже предположить, если бы я был преступником, какими данными обладает следствие. Меня пугали видеозаписью, пороховыми газами, отпечатками пальцев. Вроде под таким давлением я должен был в любом случае пойти на соглашение со следствием. Но я знал, что не может этого быть. Просто не может этого быть, потому что этого не было. Моя позиция однозначная и не менялась никогда.
<…>
Надуманность преступления – о том, что я якобы где-то приобрел, пытался приобрести оружие, никем не упоминалось и даже в материалах уголовного дела нет. Даже не ставился такой вопрос, не было ни одного человека, который бы когда-либо говорил, что я интересовался приобретением оружия».

Адвокат Елена Кулабухова:
«Выслушав реплику гособвинения, защита несколько обескуражена. Потому что защита всегда считала, что главной задачей надзирающего органа – прокуратуры – является не допускать нарушений требований закона. Все остальное вторично. Если подходить к этому делу выборочно, когда уже есть очень явные нарушения, это проведение экспертизы лицом, которое не аттестовано на ее проведение, и это доказательство в принципе не нужно было обвинению, то да, можно признать недопустимым. А есть иные доказательства, которые получены с нарушением требований закона, но если их убрать, то у гособвинения не останется никаких иных доказательств. Вот здесь тогда надо говорить, что никаких нарушений закона гособвинение не видит. Очень избирательная позиция.
Что касается позиции обвинения относительно допрошенного по его ходатайству специалиста Черных, то одни лишь документы, которые нам представила специалист, не могут подтвердить уровень квалификации. Необходим, в первую очередь, опыт, о котором нам честно заявила эксперт Черных, что она очень плохо знакома с оружием данного вида, и никаких экспертных заключений по ним не делала. Не могу не заострить внимание суда на том обстоятельстве, что объяснения данным экспертом, экспертом высшей категории, механизма происхождения различий на гильзах нагревом ствола в бесствольном пистолете, наверное, говорит об уровне ее квалификации».

Последнее слово Калачева:
«Ваша честь, сторона обвинения упомянула, что это непростое дело. Непростым это дело сделали, прежде всего, сотрудники полиции, а не я. С моей стороны было сделано все возможное в рамах закона, я предоставил сотрудникам полиции все, что они от меня просили, даже не понимая на тот момент, в чем меня обвиняют. Меня попросили объяснить, где я был в определенный момент – я объяснил. Меня попросили на кого-то сослаться – я сослался. Ваша честь, вот уже 9 месяцев я нахожусь в определенном напряженном состоянии. Да, мне тяжело, тяжело моей семье. Ваша честь, но свои убеждения я менять не буду. Это первое.
Второе и наверное, самое главное: если следствие считает, что оно не оказывало на меня давление, то, думаю, доказать это моей жене и моей семье будет довольно сложно. Я невиновен, не совершал это преступление и всеми своими действиями и бездействием я это доказывал. Я не скрывался и не скрываюсь. Я приходил по первому требованию. Я делал со своей стороны все возможное, чтобы следствие установило истину. Не я виноват в том, что все это затянулось на 9 месяцев. Вина в этом полностью лежит на следствии. Со стороны меня и моей защиты делалось все возможное, чтобы ускорить этот процесс. Да, во время судебного процесса произошла задержка, но не по нашей вине, потому что у нас на глазах обвинение начало сыпаться. Значит, настолько «серьезное» обвинение было.
Ваша честь, у нас сейчас не 37-й год. Сейчас всюду возникают вопросы по поводу ведения следствия. Я думаю, если и дальше будет идти такое попустительство со стороны прокуратуры, то и дальше будут возникать такие уголовные дела, как это. Я думаю, тут прежде всего вопрос не во мне, а вопрос в следствии, в том, что они пытались выдать желаемое за действительное.
И еще я хочу сказать, дополнить к выступлению в прениях, ведь в момент моего задержания 1 июня, на тот момент не было в материалах уголовного дела ни фотографии, ни видеоматериала. А на основании чего тогда меня задерживали? А впоследствии началась подтасовка фактов. Те же самые измененные показания потерпевших, неожиданно появившиеся показания новой потерпевшей Поповой, которая перешла из статуса свидетелей в статус потерпевших. Причина, наверное, была одна – получить с меня денег. Я небогатый человек – те, кто из следствия был у меня дома, идели мое жилье. Я не знаю, в курсе ли потерпевшие. Возможно, для них имидж ничто, а жажда – всё. Что ж, бог им судья.
Ваша честь, я говорил и говорю: я не имею никакого отношения к этой стрельбе. Да и нет у меня смысла никакого – кого пугать? В ходе судебного заседания я говорил, что Варенцов сам по себе человек слабый. Он говорил, что я его назвал трусом, является ли это оскорблением, это вам, ваша честь, решать. Да, он трус. Если эти действия и были, то они были направлены на сильных людей. Каковыми людей типа Варенцова назвать нельзя.
Я не хочу вдаваться в оправдания. Мне оправдываться не в чем. Я не виновен. Добавить мне больше нечего. За 9 месяцев моего оправдания я просто-напросто от него устал. Оправдываться должен тот, кто что-то совершал, а я этого не совершал. Единственное, что я хотел доказать в ходе судебного заседания не свою невиновность, а предвзятость следствия, как оно велось и из-за чего все это получилось. Я хотел бы, чтобы вы все-таки учли то, каким образом велось следствие».

Приговор Калачеву будет оглашен сегодня, 10 февраля, в 16.30.
1000inf.ru