«Я занимаюсь делом, которое мне нравится, - строю новые предприятия»

Анна Семенова
Фото: Варвара Гертье  

Пять-десять лет назад, когда «текстильная» тема была одной из основных в ивановских СМИ, имя Юрия Яблокова регулярно появлялось и на страницах газет, и в эфире. Текстильная корпорация под его руководством, объединившая несколько крупных предприятий, являлась одним из основных текстильных холдингов региона. А когда Яблоков с подачи губернатора Михаила Меня стал сенатором от Ивановской области, стали поговаривать не столько о текстильном лобби в верхней палате федерального парламента, сколько о том, что он отстаивает в Москве интересы еще одного своего проекта – индустриального парка «Родники». Последние же несколько лет информации о том, что происходит с предприятиями Юрия Яблокова немного – если не считать периодические ритуальные визиты губернатора в индустриальный парк «Родники». Чем же сейчас занимается текстильный холдинг и его руководитель? Будет ли сворачиваться деятельность предприятий, как это произошло с целым рядом аналогичных производств в регионе? Правда ли, что легпром сегодня действительно лишь обуза для российских промышленников? На эти и другие вопросы отвечает Юрий Яблоков.  



- Юрий Сергеевич, в последние годы вы как-то «выпали» из информационного пространства нашего региона. Может, вы сворачиваете производственную деятельность в Ивановской области? Вам здесь неинтересно? Или есть какие-то другие причины?
- В течение ряда лет я являлся членом Совета Федерации от Ивановской области, и, вероятно, потому у областных СМИ был ко мне интерес. В связи с окончанием политической деятельности мое мнение стало менее интересным. Честно говоря, я этим очень доволен. Разумеется, я благодарен Михаилу Александровичу Меню за то, что он дал мне возможность получить такой опыт, однако я понял, что работа чиновника или законодателя – не самое интересное поле деятельности лично для меня… Я пришел к тому, что мне гораздо важнее достижение реальных результатов в тех направлениях, в которых разбираюсь. Поставить перед собой и командой задачу, решить ее, увидеть результат – в этом я вижу больший смысл.
Поэтому я сейчас занимаюсь делом, которое мне больше всего нравится - строю новые предприятия, реализую новые проекты. В Иванове, в Родниках я бываю, как минимум, раз в две недели, так что говорить о том, что я не в курсе того, что здесь происходит, было бы неправильным.

- Когда вы говорите о предприятии, имеется в виду индустриальный парк? Или речь идет в целом о предприятиях, которые входят в созданную вами корпорацию?
- У нас два бизнеса, два направления, которыми мы занимаемся. Первое - это собственно текстиль, а именно Родниковский комбинат, Самойловский комбинат, фабрика Шагова, швейные предприятия, система сбыта и так далее. Второе – это индустриальный парк - совершенно другой бизнес, который связан с предоставлением услуг резидентам, в том числе Родниковскому комбинату.

- Какое из этих двух направлений вы считаете для себя основным на сегодняшний день?
- Текстиль для нас является, безусловно, важнейшим направлением. Мы запустили в текстиле большое количество новых региональных проектов и планируем в ближайшие годы расширить эту деятельность, как минимум, в два-три раза. А индустриальный парк – это сложившийся успешный проект, который начинает сам себя развивать. И моего участия в этом проекте требуется значительно меньше. Я также продолжаю оставаться сопредседателем Ассоциации индустриальных парков России.



- Тогда давайте начнём именно с текстиля. Сейчас от ивановских промышленников, которые еще остались в легпроме, нередко можно услышать, что текстиль в России – дело бесперспективное: дорогие энергоресурсы, дорогие кредиты, дорогая рабочая сила, да и сырьё тоже дорогое. А вы говорите о планах по расширению производства... У вас какая-то особенная ситуация?
- Ситуация у нас в российской текстильной промышленности одинаковая, но я подозреваю, что всё, о чем вы упомянули, наши коллеги-конкуренты говорили не последние два-три-четыре месяца, а несколько раньше. Ситуация в последнее время меняется, и я считаю, что в лучшую для текстиля сторону. Наиболее трудное время для нашей отрасли было, наверное, в конце 2007 - начале 2008 года, когда резко выросла цена на хлопок. В тот момент любую продукцию, которую мы производили в России, можно было привезти из Китая процентов на 20 дешевле. Это была катастрофа для производственников. Причём катастрофа не конкретной компании, у которой не хватает денег или у которой проблемы с менеджментом: легкая промышленность в целом стала нерентабельной.
В то время очень многие наши коллеги-конкуренты стали успешными импортерами. А у нас практически все средства были задействованы в производственном процессе, и эти деньги мы не могли отвлечь на импорт. Импорт развивался семимильными шагами: если я не ошибаюсь, за 2008 год объем импорта спецтканей в Россию вырос в 4-5 раз по отношению к предыдущему году. Однако сегодня ситуация прямо противоположная: по нашим ощущениям (мы, конечно, не занимаемся производством всех тканей), производство почти любых тканей в России рентабельнее, чем в Китае. По двум причинам: с одной стороны, себестоимость производства в Китае выросла, с другой – курс доллара серьезно изменился.
Еще один фактор: государство начинает предоставлять отечественным производителям разумные преференции. В частности, было принято постановление Правительства РФ №791, которое требует, чтобы госпредприятия, госкомпании, силовые структуры покупали ткани российского производства и одежду из тканей российского производства. Это постановление реально работает и реально изменяет рынок.
Стала работать по-другому и таможня: продукт, который идёт через официальную таможню, нельзя завезти совсем уж дёшево, есть минимальная закупочная цена. И потихоньку ситуация начинает налаживаться, производство в России, повторюсь, становится рентабельным.
Я смотрю на происходящее более оптимистично, чем некоторые мои коллеги еще вот почему. Сегодня рынок домашнего текстиля в России составляет более 100 миллиардов рублей в год. Постельное белье – около 20 миллиардов рублей, и более 70 % рынка постельного белья занимает продукция российских производителей. То есть здесь мы конкурируем между собой. Но ведь есть и другие сегменты рынка домашнего текстиля. Например, махровые изделия –85% их составляет импорт. И немногочисленные российские производители конкурируют с зарубежными. Портьерные ткани – практически 100% импорт. Ткани для мебельных изделий –100% импорт. Есть немало других сегментов, которые практически полностью заняты зарубежными производителями, потому что в России эти ткани просто не производятся. В моем понимании это просто огромные возможности для развития. И самое главное – здесь ты конкурируешь с компаниями, которые работают в долларах. Все-таки валютный курс дает нам сегодня определенные преференции. Именно по этой причине продукция - портьеры, махровые изделия, мебельные ткани – подорожали в соответствии с ростом курса доллара, а постельное белье – нет. А теперь представьте: если в каком-то сегменте российские компании занимали 15% рынка, рынок упал на 40%, но доля российских компаний может не просто не упасть – она может вырасти, и заметно. Я считаю, что сейчас благоприятное время для того, чтобы занять на рынке место импорта. Как это сейчас модно говорить – импортозамещение.


- Но для того чтобы заменить на рынке зарубежных производителей, надо создавать новые производства…
- Да. И проблема заключается как раз в том, что для импортозамещения в новых направлениях у российских производителей мало компетенций. Если я никогда не выпускал махровые изделия, то для меня это направление – тайна за семью печатями. Если я никогда не выпускал портьеры, сорочечные или мебельные ткани, то я не знаю, какое нужно оборудование, какое используется сырье, какие применяются технологии, как действуют конкуренты.
Наша компания изначально ориентировалась на инновации, мы не раз становились первопроходцами, даже в мелочах, например, в производстве широких тканей, в запуске швейного производства из своих тканей, в производстве упаковки и т.д. Эти компетенции - наше конкурентное преимущество. Поэтому мы, проанализировав ситуацию, приняли решение двигаться в сторону диверсификации производства. Кстати, само наличие производства тканей сегодня для нас тоже является серьезным конкурентным преимуществом, потому что производственных компаний в российском текстиле очень немного. Многие мощные компании на текстильном рынке являются торговыми. Они профессионально импортируют, профессионально умеют торговать, профессионально умеют требовать уровень качества и т.д. Но создать новое производство они не могут. А у нас за плечами уже шесть проектов, которые мы успешно реализовали. И они работают! Для нас сейчас создание нового производства – стандартный проект. Поэтому мы имеем возможность одновременно запустить сразу несколько производств. И как раз это меня радует. Именно такая деятельность мне нравится: запускаешь новый проект, он выходит на заданные производственные и сбытовые мощности – и получаешь глубокое удовлетворение от работы.

- И какие сегменты рынка вы осваиваете? Что будете производить?
- Во-первых, уже сейчас запустили производство портьерной ткани, поставили в Родниках промышленные принтеры. Мы начали производить портьеры, первые партии уже поступают в торговые сети. Они встречены очень позитивно, и мы ожидаем, что буквально на днях начнутся промышленные продажи.
Второй проект, который мы запустили, – это постельное бельё, сделанное на промышленных текстильных принтерах. Эти принтеры позволяют делать рисунки любого формата и любого качества, производить мелкие партии или партии с индивидуальным рисунком в каждом комплекте. Под маркой «LoveMe» эти комплекты уже поступают в торговые сети. Я не могу сказать, что это уникальный проект: некоторые наши коллеги-конкуренты, которые занимаются исключительно импортом, импортируют аналогичные ткани, шьют из них и начинают продавать в небольших объемах. А мы запустили производство такой ткани, что позволяет более гибко реагировать на потребности рынка.
Следующий проект: мы запустили небольшое производство мебельных тканей, сейчас начинаем работать с различными компаниями – производителями мебели, чтобы понять объем рынка, тенденции и т.д.
Эти направления абсолютно новые. И ниши рынка - с точки зрения наличия российских производителей – пустые. Так что мы надеемся на успех.
Ну и самый главный проект, о котором мы уже упоминали, – это создание производства махровых изделий: в него вложено порядка 10 миллионов долларов. Сейчас производственное оборудование поступает в Родники, проводятся монтажные и пусконаладочные работы. Надеюсь, что в августе мы сможем уже взять в руки первые метры своей махры. А на промышленные объемы производства планируем выйти к концу нынешнего года.


- Как же тогда относиться к расхожему мнению, что в Ивановской области все производства загибаются?
- Дело в экономике. Если мы производим дешевле, чем импорт, то у нас возможности есть. Ну и самое главное – всё-таки мы уже научились производить качественный продукт. Мы ориентируемся не на самую дешевую продукцию, а на ту, которую считаем оптимальной по соотношению цена – качество.

- Вы уже упоминали о некоторых изменениях в государственной промышленной политике. Действительно ли она настолько изменилась, что производственники могут получить заметную поддержку, причем реальную?
- Да, изменения произошли и они принципиальны. Честно. Мы это серьезно почувствовали в работе с Фондом развития промышленности, который профинансировал наш проект по производству махровых изделий.

- Получается, не напрасно текстильщики последние 15 лет постоянно клянчили у государства какие-то преференции?
- Вы знаете, я довольно часто в интервью (возможно, даже в тех, которые давал вам), говорил, что мы, вообще-то, выживаем и развиваемся не благодаря помощи государства, а вопреки. Сейчас ситуация действительно изменилась, хотя пока еще недостаточно. Мы вкладываем в предприятие 5 миллионов долларов и гордимся этим, а в Турции за 100 миллионов строят новое предприятие с нуля, в чистом поле - и для них это нормально. Но то, что произошло изменение, я вам ответственно заявляю. Отношение в Минпромторге к производственным проектам изменилось кардинально – я знаю, о чем говорю, потому что я с ними работаю уже не один десяток лет. Конечно, хотелось бы большего, но большое спасибо и за то, что они сейчас делают. Например, они проводят встречи с госкомпаниями, требуют, чтобы они покупали продукцию российских производителей и контролируют выполнение этих требований – это реальная серьезная поддержка. Это правильный протекционизм, он совершенно необходим. Во всем мире он есть. И надо дальше работать в этом же направлении.


- А теперь давайте поговорим про индустриальный парк «Родники». Про него сейчас много что говорят. Например, что почти весь объем средств, выделяемых для нашей области на господдержку малого и среднего бизнеса из федерального бюджета, уходит на него в ущерб поддержке малого бизнеса региона. Сначала говорили, что это происходит, потому что «Яблоков является сенатором». Потом Яблоков перестал быть сенатором, а деньги на индустриальный парк все равно уходят – и говорят, что у вас есть какие-то договоренности с губернатором. А другим индустриальным паркам – в Кинешме или в Иваново – ничего не достается. Но в Родниках все равно не всё гладко – якобы резиденты от вас уходят. Это правда?
- Правда в том, что разговоров по поводу индустриального парка «Родники» много. Начнём с денег. Скажем так: «сенаторство» полезно с точки зрения расширения кругозора, получения информации, но не денег. Сенаторы занимаются законотворческой деятельностью. Единственные преференции, если можно так выразиться, – это с кем-то знакомиться, с кем-то провести переговоры и т.д.
Но в нашем случае параллельно с началом работы над созданием индустриального парка в Родниках мы создали Ассоциацию индустриальных парков (в которой сейчас более 80 индустриальных парков по всей России). Фактически мы создали это направление деятельности, потому что в 2010 году не было даже такого понятия – «индустриальный парк». Мы разработали четкую систему критериев, которая легла в основу Национального стандарта индустриальных парков.
Именно в тот момент наша власть начала постепенно осознавать, что на нефти далеко не уедешь, нужно поддерживать перерабатывающий сектор. Но тем, кто работает в реальном производстве, было очевидно, что помимо инвестклимата, помимо финансирования, гарантий сохранности собственности и т.д., необходима база, инфраструктура. А наиболее оптимальной инфраструктурой для создания нового производства как раз и является площадка в виде индустриального парка вместе с управляющей компанией, которая сформирует все условия для того, кто хочет создать новое производство. В Китае несколько сотен индустриальных парков, Турция свой скачок в экономике начинала с этого. Любая страна, которая хочет поднять производство, начинает с того, что строит инфраструктуру. Мы об этом говорили, мы начали привлекать все площадки, которые хаотичным образом создавались, и таким образом фактически создали новую индустрию.
Нам удалось добиться того, что Минэкономразвития начало субсидировать российские индустриальные парки, субсидировать их развитие. Но здесь возникли сложности с выделением денег из федерального бюджета: в соответствии с Бюджетным кодексом Минэкономразвития не может выделить деньги напрямую частным организациям. Оно имеет право выделить субсидию региону, и уже регион строит объекты на территории индустриального парка. Так что говорить, что индустриальный парк «Родники» или Яблоков «забрали себе все деньги, которые были выделены на регион», смешно. Мы пришли в Министерство экономического развития, презентовали свои проекты, доказали перспективную успешность данных проектов – министерство экономического развития дало целевые деньги региону для развития инфраструктуры на территории индустриального парка «Родники». Так что здесь всё очень жестко - ни одной копейки сам индустриальный парк никогда не получал. В конечном итоге собственником объектов, которые созданы на эти деньги и которые находятся на территории индустриального парка, является муниципалитет, то есть администрация Родниковского района. И так сегодня делается во всей стране. Минэкономразвития в рамках ежегодного заседания утверждает программу субсидирования десятка – полутора десятков индустриальных парков.
Минэкономразвития России до сих пор ставит наш проект в пример другим паркам, как в плане подготовки документов, так и в плане использования средств субсидии, привлечения резидентов. То есть они считают «Родники» примером успешного вложения государственных денег.



- И сколько у вас сейчас резидентов?
- Более сорока, причем именно в последний год мы наблюдаем качественные изменения ситуации. Раньше все резиденты были значительно меньше Родниковского комбината. А сейчас к нам приходят три компании, две из которых сопоставимы с комбинатом, а еще одна – крупнее его. И если в начале деятельности индустриального парка на всех площадках было задействовано около 1200 человек, в 2015-ом году – 2200, то к концу 2017-го года, я думаю, будет около 4 тысяч человек. То есть у нас идёт стремительный рост по созданию рабочих мест, по общему объему выпуска продукции: сейчас он составляет около 2,5 миллиардов рублей, а к концу 2017 года, я думаю, он будет около 6 миллиардов. И естественно, такой же рост идёт по налогам.
В 2010 году, когда мы запускали этот проект, я сказал журналистам в комментариях: «Я уверен, что лет через 15-20 Родники будут вторым промышленным центром Ивановской области, сопоставимым по объему производства с Иваново». Они тогда как-то похихикали, сказали, мол, глупости какие-то, где Иваново и где - Родники? Да и я тогда думал: то ли получится, то ли не получится. А сейчас процесс уже идёт как раскрученный маховик. Приходят новые резиденты, причем приходят те, кто является партнерами или смежниками действующих резидентов. Например, одна из компаний поставила у нас производство по стерилизации медицинской одежды, к ней подтягиваются производители этой одежды.
Нам удалось миновать так называемую «зону смерти», когда вкладываются огромные инвестиции, огромные усилия, а отдачи еще нет. Когда в проект не все верят. Я хорошо знаю многие индустриальные парки в России, во многих был. И я вижу, что немалое количество парков, в которые вложено до десятка миллиардов рублей, еще не работают: в наличии один-два резидента, а остальные территории пустуют. Именно это состояние я называю «зоной смерти» – когда ты вкладываешь, вкладываешь, а это всё еще не работает. Индустриальный парк «Родники» эту зону прошёл. В России немного площадок, процент заполнения которых сопоставим с тем, что происходит в Родниках. Конечно, есть в Татарстане «Химград», где 300 резидентов. Но заметьте, он существует с 2005 года, и это проект правительства Татарстана. Калужские парки - это тоже государственные проекты. Так что у нас, наверное, первый проект, где работают механизмы государственно-частного партнерства. И он успешен. Конечно, очень серьезную роль в реализации этого проекта сыграло правительство Ивановской области, губернатор Михаил Мень лично принимал участие в общении с федеральными структурами, сейчас губернатор Павел Коньков принимает участие в этом вопросе. Так что если мы окончательно решим все задачи по индустриальному парку, этим на старости лет можно будет гордиться.

- А почему, как вы думаете, «Родники» остаются пока единственным реализовавшимся проектом индустриального парка на территории Ивановской области? Была попытка в Кинешме, были попытки в Иванове, и как-то всё это постепенно затихает.
- Не знаю даже, что и сказать. У нас ведь история из серии «не было счастья, да несчастье помогло»: к созданию парка нас подтолкнул кризис 2008-2009 годов, который изменил наши планы по развитию Родниковского комбината и по использованию ТЭЦ. А наша ТЭЦ, вернее, низкая стоимость энергоресурсов из-за наличия ТЭЦ – один из серьезнейший стимулов для прихода новых резидентов.

- А очистные сооружения? У надзорных органов было немало претензий к экологической стороне деятельности.
- Новые очистные сооружения уже запущены в работу. Проблемы со старыми очистными, надо сказать, были не уникальными – они были и есть на всех предприятиях, которые работают с активными красителями. Просто в Родниках, наверное, активисты оказались более энергичными. Большинство текстильных предприятий в России когда-то работали с кубовыми красителями, и очистные сооружения были рассчитаны именно на них. Постепенно стали переходить на активные красители, поскольку они более дешевые, а очистные остались прежними, биологическими, которые практически не убирают активные красители из стоков. Так что цветная вода в реках – это регулярное явление в районе всех промпредприятий. Мы озаботились этим вопросом уже давно, и в тот момент, когда активисты начали на нас жаловаться, мы уже строили новые очистные. Сегодня в этом смысле индустриальный парк уникален: в Ивановской области больше нет ни одного предприятия, на котором очистные убирали бы активные красители. Так или иначе, сейчас ситуация разрешилась, очистные работают. Да, пока они работают не в полном объеме, идет процесс наладки, но он завершится к концу этого года. И тогда уже можно будет говорить, что проблему мы превратили в успех.
И это дает еще один плюс индустриальному парку: если предприниматель работает с активными красителями, то он либо работает по старинке и сливает неочищенные стоки, либо строит с нуля на своем предприятии очистные (а это порядка ста миллионов рублей), либо приходит к нам. Сейчас надзорные органы очень внимательно относятся к вопросам экологии, и построить новое производство без очистных никто не даст.