22.04.2015 г. меня задержали в качестве подозреваемого, и я был помещен в изолятор временного содержания (ИВС) г. Иваново. Во время задержания при обыске у меня изъяли всё: документы, часы, нательный крестик, икону и даже расческу. Первые двое суток в ИВС мне не давали ни мыло, ни зубную щетку, ни зеркало, ни расческу. Меня поместили в камеру с матерым грабителем-рецидивистом, (так он представился). У него все два дня не кончались сигареты. Он курил через каждые 30 минут (притом, что я никогда в жизни не курил, а окна в камере были наглухо закрыты) и каждый час рассказывал, как очень плохо в тюрьме, в лагерях, как он не хочет опять туда попадать, как хорошо на свободе. Чтобы отвлечься от его нытья, я попросил у администрации ИВС что-нибудь почитать. Принесли Джека Лондона. На вторые сутки вечером мой сосед куда-то исчез. (Полагаю, что ему надо было отчитаться за проделанную «работу». Больше этот «матерый грабитель-рецидивист» в качестве моего соседа по камере не появился.) Мне судья продлил срок задержания.
На следующий день меня перевели в другую камеру. В обед ко мне подселили нового соседа, как представился - вор-рецидивист. Это был молодой человек, который также курил через каждые тридцать минут и все время рассказывал, как плохо в СИЗО, в лагерях, как там страшно, и как здорово, что он пошел на сделку со следствием и его обещали скоро выпустить на свободу. В обед следующего дня он тоже куда-то исчез. (Видимо, этот «вор-рецидивист» тоже посчитал свою «работу» выполненной, и его забрали).
На четвертые сутки ко мне в камеру подселили очередного «преступника», который представился как «грабитель-рецидивист и убийца полицейского». Рассказы с его стороны были все те же: как хорошо на свободе и как страшно в тюрьме и всегда надо уметь договариваться со следствием. (Он не уточнял, о чем именно и как надо договариваться, просто убеждал меня в необходимости договариваться со следствием). Этот сосед курил уже через каждые 15 минут и все время, даже ночью, нервно ходил по камере и жевал бутерброды из рыбных консервов, (их у него было штук двадцать).
Вечером после суда (25.04.2015 г.) меня привезли в СИЗО № 1 и сразу же, без объяснения причин, поместили в карцер № 1. (Видимо посчитали «работу», проведенную со мной в ИВС недостаточной, т.к. к этому времени я еще не понял, о чем и как «надо уметь договариваться со следствием.») Карцер представляет из себя небольшое полуподвальное помещение, примерно 10 кв.м. (двухместный) с небольшим оконцем под потолком. Под карцером проходят канализационные трубы, соединяющие два колодца. Один колодец (малый) находится в коридоре рядом с помещением карцера, второй - на улице прямо перед оконцем карцера. Эти колодцы постоянно чистят, т.к. они периодически засоряются. Поэтому в карцере всегда стоит постоянный зловонно-терпкий запах сточных вод и нечистот. Когда выключают принудительную вентиляцию здания, то запах стоит просто нетерпимый.
В карцере имеются две кровати, пристегивающиеся замками к стене. Поскольку я нахожусь на общем режиме, то моя кровать не пристегивается, мне в течение дня разрешается на ней сидеть и лежать. У второй, пристегнутой, кровати снизу приварен небольшой столик (помещается одна тарелка и кружка) приспособлен только для еды, поэтому писать приходится либо лежа на кровати, либо сидя на кровати, положив что-нибудь на колени (пачку бумаги или книгу).
Рядом с пристегнутой кроватью к полу приварен железный табурет. Столик и табурет расположены примерно в полутора метрах от места, где справляют естественную нужду. Солнечный свет поступает в карцер только отражаясь от стоящего напротив здания. Он компенсируется яркими лампами, расположенными под потолком на противоположной от кроватей стенке.
Поскольку карцер наполовину находится ниже уровня земли, то он не в состоянии прогреваться естественным образом, и при отсутствии естественной вентиляции воздуха, (вентиляционная шахта закрыта стеклом, за которым располагается видеокамера), в карцере постоянно ощущается холод, (даже когда на улице +25С), и сырой спертый воздух (добавьте сюда канализационные запахи). На трубах, которые служат элементами отопления в зимний период и тянутся через весь карцер, постоянно присутствует влажность, стены влажные, постельное белье влажное. После того, как пройдет дождь, уличная стена вся в промочках. Пол в карцере деревянный с большими щелями, поэтому все испарения из-под пола при отсутствии естественной вентиляции воздуха, конденсируются на стенах и на всем, что находится в карцере.
В карцере постоянно ощущается замкнутость пространства, (гулять выводят в отдельный одинокий дворик на один час в сутки), и отсутствие понимания реального времени (только утро, обед, вечер, ночь). Пользоваться литературой в СИЗО можно только из библиотеки СИЗО. Поэтому первую литературу (газеты, журналы, книги) мне принесли только на четвертые сутки нахождения в карцере, причем годовой давности. Радио- и электро розетки отсутствуют. Кипятильник не разрешается, (он и не нужен при отсутствии розеток), кипяченую воду для чая носят только три раза в сутки, зеркала нет, бритвенные принадлежности и щипчики для подстригания ногтей не разрешаются, стирать постельное белье можно только тогда, когда один раз в неделю принимаешь горячий душ (здесь присутствует выбор: либо хорошо постирать один комплект постельного белья и дальше мыться в холодной воде, либо мыться в горячей воде, но быть с плохо постиранным бельем), из-под бойлера.
Из-за постоянного холода спишь в том, в чем ходишь в течение дня. Согреваешься только во время прогулки на свежем воздухе. В течение дня постоянно работают в подвале за стенкой карцера какие-то механизмы, шум от которых так заглушает слух, что когда вечером их отключат, наблюдается слабая потеря слуха. Кроме того, из-за постоянного холода и сырости болят уши, особенно по утрам после сна, из них выделяется какая-то слизь. Из-за яркого белого света, производимого двумя мощными лампами, которые включают в 6 часов утра и выключают в 10 часов вечера, постоянно болят глаза и ощущается слабая слепота.
Ко всему этому надо добавить однообразную низкопитательную пищу, постоянные душераздирающие крики других лиц, помещенных в карцеры, (особенно на четвертые-пятые сутки нахождения их там), и отсутствие какого-либо общения даже во время непродолжительных (1час) прогулок во внутренних двориках. На прогулку выводят строго одного и помещают в одиночный прогулочный дворик, который представляет из себя закрытое помещение без крыши площадью примерно от 6 до 10 квадратных метров и решеткой вместо крыши.
На пятые сутки нахождения в карцере мне принесли молитвослов и из молельной комнаты выдали нательный крестик. На двадцатые сутки нахождения в карцере мне сделали розетку и выдали кипятильник. Розетку делали в течение одного часа, но меня тем временем продержали в соседнем карцере, где только один железный табурет и не работает санузел, продержали полдня без воды и света. (Просто небольшая «забывчивость» охранников. Иногда у них это случается: то свет дневной на ночь «забудут» выключить, то окно карцера на ночь закрыть.)
На двадцать пятые сутки нахождения в карцере выдали правила внутреннего распорядка СИЗО, (хотя я обращался по этому поводу еще на пятые сутки), и принесли небольшой пластмассовый тазик для стирки белья и радиоприемник. Все это я получил после того, как ко мне с проверкой приходил Вальков С.В. На тридцатые сутки нахождения в карцере выдали щетку и совок для проведения уборки в карцере: похоже в нем не убирались со дня его создания. Померили уровень влажности в карцере - зашкаливает за 80%. На сороковой день содержания в карцере мне выдали какое-то мутное зеркало, в котором видно лишь расплывчатое мое отражение, а также вентилятор «Ветерок», который хоть как-то, (хотя бы пока работает), спасает от влажности и холода. На сорок пятый день - мне разрешили пользоваться бритвенными принадлежностями и щипчиками для стрижки ногтей.
Таким образом, у меня теперь карцер-люкс, хотя администрация СИЗО наотрез отказывается считать место, где я нахожусь, карцером, а условия моего содержания называет «одиночной камерой общего содержания», пусть и расположенного в месте расположения камер карцерного типа, т.е. на нулевом этаже, и ничем от последних не отличающегося. При этом никаких претензий к сотрудникам администрации места моего содержания у меня нет, просто такое СИЗО.
За этот период меня трижды посещали те, кто инициировали оперативно- розыскные мероприятия в отношении меня, подсылали ко мне с провокационными предложениями некую предпринимательницу - соискательницу земельного участка «для развития своего бизнеса», которая даже заявления об этом подать в администрацию города Иванова не удосужилась, (да и зачем; ей же нужно было только лишь спровоцировать меня на незаконные действия и высказывания, которые она фиксировала полученной от оперативников техникой, чтобы потом квалифицировать их как покушение на преступление), и потом возбудили в отношении меня уголовное дело и заключили меня под стражу. Каждый раз эти лица требовали от меня признания в том, что я не совершал, угрожая, что я сижу именно в той же камере, в которой оговоривший меня ранее арестованный обвиняемый выдержал только десять дней, а мне, если не признаю и не подпишу то, что они напишут, будет еще хуже.
В третий раз господин Прик М.В. посетил меня после моего допроса в СУ СК РФ по Ивановской области, который состоялся 05.06.2015 г. Он пришел ко мне в камеру ожидания, на этот раз с прокурором...
Прик сказал, что пришел с прокурором, чтобы еще раз попробовать уговорить меня пойти на сделку со следствием и изменить свои показания, (хотя я всегда на всем протяжении следствия давал только правдивые и только соответствующие действительности показания, но, видимо такие показания Прику как раз и не нужны). Я сказал, что в прошлый раз мне (им) было отведено время для раздумий до 15 июня, на что мне было сказано, что сроки изменились до десятого. Я спросил Прика, как же его слово офицера. Он ответил, чтобы я не ловил его на словах.
Прокурор стал уговаривать меня не брать всю вину на себя, он не сомневается в моей порядочности, но в данном случае я, прежде всего, должен подумать о себе. Я ответил прокурору, что я ни в чем себя виновным не считаю, фактов передачи мне взяток не было, все это оговор другого обвиняемого по делу, который решил таким образом смягчить свою участь и, что по его пути я не собираюсь идти. Я спросил прокурора, знаком ли он с материалами дела, с данными оперативно-розыскной деятельности? Он ответил, что нет, но он полностью доверяет своему однокласснику, т.е. Прику и тому, что он ему рассказал.
Далее беседа с прокурором проходила в отсутствие Прика. Прокурор стал мне объяснять, что он, как профессионал со стажем, не видит иного выбора для меня, кроме, как дать те показания, о которых меня просят. Мне все желают только добра, а настоящие преступники уйдут от ответственности. Я получу условный срок и в скором времени выйду на свободу. А так следствие может длиться годами, а я все это время буду находиться в заключении. И срок, и штраф мне грозят немалые. И вообще я выбрал не того адвоката: он не умеет договариваться со следствием, с прокурором, он раздражает судей своей манерой поведения, и это мне только сильно повредит. Мне нужно выбрать другого адвоката, такого, как, например, у обвиняемого, проходящего по моему делу. Я сказал, что он (прокурор) рассуждает с точки зрения обвинителя, поскольку всю жизнь проработал в прокуратуре, а если бы он рассуждал с моей точки зрения, то у него было бы совсем иное видение дела, но, к сожалению, профессия накладывает свой отпечаток.
Далее к нашему разговору присоединился Прик. Он спросил меня, почему я такой упрямый, почему я не хочу понять, что он желает мне только добра, и после сегодняшнего разговора я ему буду безразличен. Он все материалы по наружке передает в следствие, а они работать умеют. Если я думаю, что опера не научились работать, то я ошибаюсь, они хорошо учатся на своих ошибках и все, что они с лета на меня наработали, все подтверждается фактическими доказательствами. Например, у них есть прослушка, где я называю рыночную стоимость сотки земли в той или иной части города, и они этот факт могут использовать против меня, в том числе, что я обозначаю сумму взятки. Я сказал, что я вижу, как они умеют работать, особенно по последнему уголовному делу, возбужденному в отношении меня на основании показаний двух уважаемых застройщиков города. Даже следователю было смешно, когда он мне его предъявлял. Понятно, что вам это дело нужно для суда, чтобы продлить мне еще на 2 месяца тюрьму.
Далее Прик спросил у меня, сколько же десятков миллионов мне заплатили, что меня не страшит десятилетний срок тюрьмы строгого режима? Неужели мне безразлична моя собственная жизнь и судьба моих близких? Он никак не понимает моего упрямства. Я ответил, что никто мне ничего не заплатил и даже не предлагал. Просто мы с ним разные люди и в настоящий момент он понять мое поведение не сможет. Может быть в будущем, если мы встретимся, я постараюсь объяснить ему мотив моего отказа от сделки со следствием.
Далее Прик предложил мне до 10 июня подумать над новым предложением: я иду на сделку со следствием по первому эпизоду, где фигурирует сумма 12 миллионов, а по остальным я буду проходить только как свидетель. Чтобы я понял, сотрудники администрации дают изобличающие меня свидетельские показания, в том числе бывший глава администрации и его первый заместитель. И следствие не ограничится тремя эпизодами. Сейчас они работают с предпринимателями города, и эпизодов будет достаточное количество. Но эти предпринимателя могут показать на меня, а могут и не показывать.
Затем прокурор еще раз попросил меня все хорошенько обдумать, все взвесить и сделать правильный выбор. Я поблагодарил их за заботу обо мне и мы расстались.
1000inf.ru
