Пролог
Владимир Дмитриевич, введенные Россией ответные санкции – запрет на ввоз продовольственных товаров из США, ЕС и ряда других стран – напрямую касаются вашей группы компаний, поскольку в неё входят и сельхозпредприятия, и предприятия пищевой промышленности, и сеть продовольственных магазинов. Сейчас в СМИ нередко озвучивается мнение, что эти санкции на руку отечественным сельхозпроизводителям, поскольку они смогут занять место зарубежных поставщиков. Насколько это утверждение близко к истине?
Думаю, 50 на 50. Какие-то позиции российские производители смогут закрыть, но часть продукции в России вообще не производится. Если же говорить, например, о мясе и молоке, то этот вопрос надо копнуть поглубже, чтобы понимать механизмы формирования цен. Ведь самое главное в продуктах, которые появляются на полках магазинов, – это цена и качество. При одинаковом качестве курятины или свинины принципиальным для потребителя (а значит, и для ретейлера) является цена. В России сейчас производят много свинины, но в продаже постоянно есть и импортная. Почему она появляется и оказывается конкурентной по цене? Потому что её производство субсидируется странами, в которых её производят. И субсидия, которую получил производитель, скажем, из Евросоюза, настолько велика, что компенсирует доставку продукции в Россию. Нередко стоимость европейской свинины у нас ниже, чем стоимость мяса, произведенного здесь, – только из-за того, что субсидии, которые получают российские сельхозпроизводители, намного ниже.
Всё это является частью политики Евросоюза и США. Причем США стали субсидировать своё сельское хозяйство около 100 лет назад. Тогда эта мера была направлена против развивающихся стран. Ведь эти субсидии – очень хитрая штука, которая, как и любая медаль, имеет две стороны. Например, мы как обыватели можем думать: «Ну и хорошо, что европейцы или американцы столько денег вкладывают в субсидии сельскому хозяйству, это же их налоги. А мы в двойном плюсе: на их налоги мы получаем дешёвую продукцию». Но наступает время «Ч», когда страны-поставщики такой дешёвой продукции могут сказать: мы прекращаем вам поставки. Полки магазинов пустеют, и режим той страны, которая подсела на продовольственную иглу, терпит крах. То есть это мина замедленного действия: правительство страны, подсевшей на дешёвые продукты питания, становится зависимым от тех стран, которые эту продукцию производят, хотя последние и несут определенные затраты.
Россия с самого начала (да и СССР в последние годы своего существования) сидела на этой продовольственной игле. Именно поэтому руководители нашей страны так заискивали перед США, а позже – перед Евросоюзом. Потому что они прекрасно понимают, к чему могут привести пустые полки в магазинах.
Конечно, говорить сегодня о том, что страна «закроется» и не будет свинины или мяса птицы, нельзя, здесь речь идет немного о другом. В России производится достаточно мяса и другой сельскохозяйственной продукции, по большинству из этих параметров мы самодостаточны. Но наше мясо, наше зерно и плодоовощная продукция получаются дороже. И никто не хочет говорить вслух о том, что причина этого – не в наших сельхозпроизводителях, а в том, что за рубежом правительства вкладывают огромные деньги в субсидии, выделяемые сельскому хозяйству.
А как же правила ВТО, в которую мы так стремились? Ведь именно на них нередко ссылаются федеральные чиновники, объясняя, почему нельзя увеличить субсидии нашим аграриям.
В той же Европе эти субсидии не прямые, они очень хитро завуалированы. Когда мы с Дмитрием Олеговичем Дмитриевым (директор департамента сельского хозяйства правительства Ивановской области) в тот период, когда я был в аграрном комитете Ивановской областной думы, пытались в Европе разобраться с этими механизмами, то обнаружили, что на эту тему никто не хочет говорить. Просто военная тайна какая-то. Информацию приходилось получать по чуть-чуть из разных источников. Оказалось, чтобы понять объём субсидирования, надо изучить порядка 50 документов. И субсидии там не прямые – прямые запрещены. Но один производитель получает деньги за восстановление ландшафта, другой – за сохранение земли, третий – ещё за что-нибудь подобное. То есть суммы проходят огромные, но под другим флагом. Да, это двойные стандарты, но таким образом работают во всём мире.
А зачем мы тогда так стремились в ВТО?
Аграрии с самого начала говорили, что вступление в ВТО будет серьезным ударом для нашего сельского хозяйства. Эту дешёвую продукцию можно остановить либо повышением субсидий своим производителям, либо высокими таможенными сборами.
Мы с Дмитриевым подсчитали, и у нас получилось, что в Европе субсидии, в том числе скрытые, в общей сложности составляют 500 евро на гектар обрабатываемой площади. А у нас – 10 евро на гектар. И чтобы все были в равных условиях, надо нашим закрыть эти 490 евро. Ну хорошо, пусть 450 – ведь из Европы продукцию сюда надо ещё довезти. Но где мы эти 450 евро на гектар возьмем? Экономить либо не на чем, либо эта экономия приведёт к снижению качества продукции. А европейские производители эти субсидии получают, и в результате могут отдавать свою продукцию ниже себестоимости, поскольку государство им компенсирует все их убытки.
То есть для того чтобы поднять российское сельское хозяйство, запрета на ввоз продукции конкурентов мало – нужны дополнительные шаги со стороны государства. Какие?
У нас сейчас есть два варианта развития событий. Если всё останется как есть, если наше государство будет вести такую же политику, какую оно вело в последние годы, то основные проблемы будут у потребителей – им придется выдержать рост цен на продукты питания. Потому что от этого мы никуда не денемся – мы же не видим этих 450 евро на гектар. Если честно, то, по моим прогнозам, в течение года цены могут плавно вырасти на 20%. И руководство страны всё это знает и всё это понимает.
Если же государство изменит правила игры и начнёт субсидировать отечественных производителей хотя бы в том же объёме, что США и ЕС, тогда роста цен однозначно не будет. Ведь и внутри страны тоже есть конкуренция, скажем, между белгородскими и ростовскими производителями свинины. Так что рыночные механизмы продолжат работать.
Есть ещё мнение, что на самом деле отечественные сельхозпроизводители далеко не по всем товарным позициям готовы закрыть образовавшиеся дыры. Даже если мы не берём сыры бри…
Сыры бри на самом деле технологически закрыть несложно.
Но сделать это быстро, так, чтобы потребители не заметили «провала» по определённым товарным позициям, всё равно не получится. Тем более что сельское хозяйство у нас по-прежнему считается чёрной дырой экономики, и инвесторы неохотно вкладывают в него деньги.
Это уже проблема в головах. Про чёрную дыру – это, к сожалению, стереотип, который в Ивановской области оказался очень живучим. Посмотрите, что происходит в Белгородской, Ростовской областях, в Татарстане, я уже не говорю про Краснодарский и Ставропольский край: там уже давно никто не считает сельское хозяйство чёрной дырой, там вкладывают в него огромные деньги, создаются крупные корпорации, которые серьёзно влияют на то, что происходит в регионе.
Да, в Ивановской области зона рискованного земледелия, и в среднем раз в пять лет урожаи по разным причинам крайне низки. Но у нас всегда были сильны традиции животноводства и птицеводства – это и надо развивать. К сожалению, в Ивановской области в 1990-е годы – годы глубокого кризиса и безденежья в сельском хозяйстве – не сложилось серьёзного сельскохозяйственного лобби во власти, не вкладывались деньги в эту отрасль. В результате сегодня мы имеем огромную кадровую проблему на селе. Причем речь идет в том числе о руководителях хозяйств. Опытных, квалифицированных специалистов очень мало: за последние 20 лет кто ушёл из сельского хозяйства, кто спился, кто в силу возраста уже не может работать. Те несколько человек, которые не только сохранили свои сельхозпредприятия, но и пытаются развивать их, достойны уважения.
Поэтому я считаю, что главное, что надо сейчас делать, – это менять отношение к сельскому хозяйству, как у чиновников, так и у инвесторов. Это такой же бизнес, и результат зависит от того, как ты его выстроишь и отладишь все процессы.
А как же жалобы наших аграриев на высокие ставки по кредитам и нежелание банков кредитовать агропромышленный комплекс?
Да, эта проблема есть, и это тоже поле для деятельности государства. Оборачиваемость средств в сельском хозяйстве низкая. Деньги ты вкладываешь сейчас, а прибыль получишь года через три. Потому что надо не только построить объекты и установить оборудование. Корову или свинью надо вырастить, нужны корма, которые тоже надо вырастить. Нужно сформировать систему сбыта продукции. И здесь, на начальном этапе нужна серьёзная поддержка государства.
Кстати, о сбыте. Ретейлеры, по их словам, неохотно работают с местными производителями сельхозпродукции, потому что есть нарекания, например по поводу товарного вида или упаковки…
Это та же проблема в головах, но теперь уже у самих сельхозтоваропроизводителей. Морковь в ящиках в один кубометр, при этом немытая, или молоко во флягах – это не товар. Ретейлеры действительно не хотят с этим работать, потому что с этим не хочет работать потребитель. Вы ведь при одинаковой цене выберете мытую голландскую морковь в расфасовке по полкило.
Для того чтобы установить линию по обработке и упаковке продукции, требуется не так много денег. Но надо поменять отношение производителя к тому, что он производит. Ретейлеры хотят получать продукт, который можно сразу выложить на полку. Если им его предоставят, тогда торговые сети, пусть не все, но будут работать с местными товаропроизводителями. Потому что у потребителя, если честно, доверие к местным производителям выше, чем к производителям из других регионов и тем более из других стран.
Это вы можете подтвердить на собственном примере?
Примеров на самом деле много. Есть местный пчеловод Игорь Тимаев. Он раньше продавал мёд сам, потом клиентов стало меньше, он пришел ко мне и говорит: ты можешь поставить мой мёд в свои магазины? Я говорю: конечно, но я не могу у тебя его в сотах брать. Ты упакуй его, как это делают другие производители, например из Башкирии. Он сделал пластиковые коробочки с этикетками, написал, что это мёд Тимаева. И его продукция, местный мёд из Тейковского района, сейчас в наших магазинах идёт лучше, чем мёд с Алтая. Нам, на мой взгляд, не нужны огромные заводы, монстры, конкурирующие с «Юнимилком», с «J-7», понятно, что мы это не потянем. И проект по строительству комбината детского питания был абсолютно ненужным. Надо создавать небольшие предприятия, небольшие фермы, близкие к людям.
Похоже, что не только вы так думаете: сейчас в Ивановской области появляются именно такие производители – в Палехском, Фурмановском, Комсомольском и других районах, которые поставляют молоко в полуторалитровых бутылках или йогурты и сметану в пластиковой расфасовке в небольшие магазины…
Это хорошо. Именно это и правильно. Вы посмотрите, что происходит в Европе, – там это сейчас самое модное направление.
Экопродукты?
Да, это они и есть. Может быть, мы стесняемся этого термина или не знаем его. Но мы здесь, в Ивановской области, сразу приходим к ним, перешагивая через предприятия-монстры. И потребитель, к слову, предпочитает именно такие продукты. Знаю по себе: когда мы своё молоко стали выставлять в своих магазинах, к нам сразу обратились из «Юнимилка», потому что продажи их цельного молока в нашей сети стали заметно падать.
Повторю: вектор развития у нас сейчас правильный. Но нужна системная и серьёзная государственная поддержка, чтобы закрепить этот вектор и сделать развитие агропромышленного сектора устойчивым.
