Михаил Тимофеев , главный редактор журнала «Лабиринт»
БОЛЬШАЯ ДЕРЕВНЯ
Назвать город «большой деревней» – это значит нанести ему оскорбление, едва ли не унизить. Иваново в силу стечения обстоятельств и активного лоббирования интересов бурно развивавшегося города к началу XX века стал минимегаполисом, проделав, как писали краеведы, путь от села к городу. Однако шила в мешке не утаить – сельскую историю не скрыть ни за какими баннерами, растяжками и прочими ухищрениями, именуемыми в нашем отечестве «потёмкинскими». Иваново нельзя назвать городом сельского типа, скорее он представляет собой то, что обозначается известным газетным штампом «город контрастов».
Как я уже писал, Иваново не уникально в присутствии деревянной застройки в городской черте. И речь не о городах области, развившихся также из фабричных сёл и посёлков. Я помню, как менее двух десятилетий назад перед зданием «Тюменьэнерго» в Сургуте паслись коровы. Не менее живописную картину можно было в ту пору увидеть на Лежневской улице - на пустыре, где ныне парковка ТЦ «Тополь» и транспортная развязка, ведущая на улицу Бубнова, щипали травку три козочки – животные, уступавшие сургутским бурёнкам и по надоям, и по экологической чистоте молочного продукта.
У географов есть поговорка «Тюмень – столица деревень». Иваново – центр одной из наиболее урбанизированных областей, если ориентироваться на статистику. Однако степень урбанизированности во многих городах, получивших этот статус в советское время крайне низка. Только вот этот, с позволения сказать недостаток, вполне можно превратить в достоинство. Благо, что ситуация изменилась, и тысячи горожан стремятся бежать из городов в деревню, в глушь, чтобы насладиться отдыхом на природе. Многим ивановцам бежать и некуда, да и незачем – есть свои двенадцать соток, есть свой укропчик, а то и картошка, и шашлычный запах витает в этих кварталах с апреля по октябрь.
Другое дело, что в какой-нибудь Вологде многие деревянные дома – это произведения искусства, у нас же таких наберётся несколько десятков из многих сотен. Содержать их в аутентичном виде не получается даже на охраняемых как культурное наследие нескольких улицах в Шуе. Имело бы смысл превратить какой-то из центральных локусов города в образцово-показательный, но из этого, скорее всего, получится 130-й квартал или Иркутская слобода в одноимённом городе, которая представляет собой, по словам одного журналиста, «специально создаваемую зону исторической застройки, включающая в себя несколько десятков памятников архитектуры и истории города». Суть проекта заключается в том, чтобы вырвать подлинные строения из контекста городской среды и сделать их удобными для обозрения, превратив в туристический аттракцион. Кого-то это вполне устроит. Думаю, невелика беда, что есть немало людей, которые не могут отличить дом XIX века от его копии. Проблема в том, что те, от кого зависит сохранение подлинности, искренне не понимают её значимость.
Забота об архитектурных памятниках у нас точечная, как и застройка. Не так давно на изрядно обветшавший дом Дюрингера повесили памятную доску, что совсем неплохо, но средств на его приведение в приличествующий вид (не на реставрацию, требующую миллионные вложения) нет и не будет. Расположенный через дорогу особняк Соколова выглядит ещё более невзрачно, хотя былое великолепие угадывается в сохранившемся облике и деталях экстерьера. Можно сказать, что Иваново могло бы лишиться и этой части своего наследия, как это произошло в Казани, где при подготовке к Универсиаде была снесена старая застройка в центре города.
Ещё до сноса дома купца Елина в Иванове, несколько взбудоражившем местную общественность, в предолимпийские дни на сайте «Прогулки по Москве» были представлены фотографии столичных улиц, бесследно исчезнувших в конце 1970-х во время подготовки города к Олимпиаде-80.
Первый удар по патриархальной Москве был нанесён во время реконструкции центра в 1930-е годы, второй в это время. На фотографиях 1960-х – времени, когда Москва вобрала в себя множество деревень при резком расширении границ, мы видим забавные контрасты, которые сейчас можно встретить большей частью только в провинции, т.е в том же Иванове. Так что некогда раздражавшие меня домишки около парк-отеля «Шереметев» стоило бы сохранить.
В нынешнем постиндустриальном состоянии можно обратиться к опыту финского Манчестера – городу Тампере. Как отмечает финская исследовательница Ирина Савкина, в 1938 году газета «Таммеркоски» писала: «Когда Тампере называют финским Манчестером, легко возникает ложная картина, совсем к нему не подходящая. Тампере – это не дымный, черный от угольной копоти город с мрачными кирпичными стенами, напротив, он светлый, чистый и красивый». Газета объявила конкурс на «слоган» для города, который не отпугивал бы от него туристов. В пример был приведен отзыв американского журналиста, назвавшего Тампере «белым северным Питсбургом». В итоге первое место присуждено не было, а на втором месте оказалось предложение мастера Юссе Лайярвинена «Прекрасный город фабрик». Другими предложениями были: Самый чистый индустриальный город Финляндии, Светлый город белого угля, Город бездымной мощи, Фабричный город без дыма и копоти.
Иваново, конечно же, не русский город без пыли и шума. Так что экологическое позиционирование, крайне актуальное, кстати, для многих городов – это, скорее всего, не наш путь.
СОВЕТСКИЙ АВАНГАРД
Часто для того, чтобы обратить внимание на имеющиеся в чьём-то распоряжении невостребованные ресурсы, необходим взгляд со стороны. А ещё лучше – заслуживающее внимание стороннее мнение. Иногда непререкаемым авторитетом для россиян выступают иностранцы, порой достаточно и суждений столичных специалистов. Как показывают практики изменения городской среды последних лет, люди, принимающие решения чрезмерно включены в местный исторический контекст и озабочены его ревизией. Сведение счётов с Фридрихом Энгельсом и прочими «боевиками» объяснимо, но свидетельствует о непродуманности решений и каком-то очень уж местечковом размахе и отсутствии концепта. Разомкнутое Шереметевским проспектом центральное ивановское кольцо потеряло свою символическую целостность. Впрочем, в буклете с маршрутом экскурсии «Революционные мифы», созданной Ивановским художественным музеем, на схеме города улица Варенцовой была обозначена как «Улица Нечаева». Так что виртуальный советский Иваново-Вознесенск можно воспроизводить вопреки меняющимся реалиям.
О том, что «родина первого Совета» более интересна миру, чем город фабрик, я писал не один раз. Во время одного из научных мероприятий, проходившем в Музее Первого Совета, московский географ Владимир Замятин недоуменно заметил, что очень странно, что свою главную достопримечательность мирового уровня город как бы и забыл.
Есть в городе и не столь сильно нагруженное идеологическими значениями наследие – архитектурные памятники 1920-1930-х годов. Мы по количеству памятников конструктивизма, уступаем в России обеим столицам, а также Екатеринбургу и Новосибирску. Но я обращу внимание на то, что потенциал наследия имеет не только количественное измерение, но и качественное. Специфика конструктивизма в том, что каждое сооружение уникально, существует в единственном экземпляре. Хорошо известный ивановцам краевед Александр Тихомиров, тщательно задокументировавший в том числе и этот сегмент архитектурного наследия в книге «Иваново/Иваново-Вознесенск: путеводитель сквозь времена», в беседе со мной сказал, что почти все памятники в этом стиле находятся в удручающем состоянии. Особенно это касается жилого фонда, одним из ярчайших примеров которого, является Дом коллектива на первом Рабочем посёлке. Но и дом-пулю на проспекте Ленина так и не начали восстанавливать после пожара.
Разумеется, ведомственная принадлежность существенно мешает заниматься сохранением памятников. В Тель-Авиве что-то около четырёх тысяч зданий, построенных в этом «интернациональном стиле», были признаны мировым архитектурным наследием и взяты под опеку ЮНЕСКО. Сейчас это самый большой музей конструктивизма под открытым небом — одних домов-кораблей там несколько, но степень сохранности многих сопоставима с нашим «четырёхсотым».
В Екатеринбурге и Новосибирске под патронажем областных властей проходят конференции по конструктивизму, привлекающие учёных со всего мира, издаются книги и альбомы. В Иванове же нет даже набора открыток, где были бы представлены утраченные и сохранившиеся шедевры. Александр Михайлович сказал также, что когда снимали сюжеты для «Барса» об этих домах, то долго не могли выбрать удачный ракурс. Пусть он будет неудачным, хорошо бы успеть пока и такой ракурс можно найти, ибо нет уж деревянного цирка, старого ансамбля интердома, а несколько зданий перестроены до неузнаваемости.
После церемонии открытия Олимпиады в Сочи некоторые аналитики предрекли появление интереса к советскому авангарду в обозримой перспективе. Если Россию не ждут великие потрясения, то нужно держать в голове возможный сценарий подобного рода. А тут, как говорится, кто первый встал, того и тапки…
НАУКОГРАД
В советское время ивановскими пропагандистами настойчиво повторялось утверждение, что первым в городе университетом были собрания рабочих на реке Талке. Если оставить в стороне политический пафос этого тезиса, то просто можно констатировать, что агитаторы пытались в массовом порядке повлиять на формирование фабричной культуры в нужном им направлении. Не берусь судить, насколько существенно расширили они в 1905 году кругозор фабричного люда, но к чему привела город и государство революционная обработка масс 12 лет спустя, хорошо известно. И вот уже после Октябрьской революции, в 1918 году в результате благоприятного для нашего города стечения обстоятельств Рижский политехнический институт был эвакуирован в Иваново-Вознесенск. Именно от этого события берет свое начало история развития высшего образования в нашем крае. И тогда же и возникает тесная связь, или, как говорили в ту эпоху, «смычка» фабричной и университетской культуры. Название улицы Рабфаковской – своего рода напоминание о начале этого процесса. Наличие в Иванове семи вузов к концу советской эпохи уже давало бесспорное основание считать город студенческим.
Если считать фабрику и университет некими чистыми идеальными моделями культуры, то общего у них не больше, чем у Запада и Востока, которым, как известно даже не читавшим Киплинга, вместе не сойтись никогда. В век глобализации это утверждение колониальных времен звучит архаично. Вот и фабрика с университетом вполне могут сближаться, создавая симбиотическое сочетание пролетарской и интеллектуальной культуры. Фабрик в городе в постсоветский период стало существенно меньше, а вот количество университетов выросло. Это ли не повод провозгласить Иваново столицей студенчества, Оксбриджем и Афинами-на-Уводи? Думаю, что не повод. Во-первых, рост числа российских вузов и их филиалов в последние два десятилетия - процесс повсеместный и очень неоднозначный, во-вторых, имеет смысл смотреть на проблему шире и не отделять студентов от преподавателей и не занимающихся педагогической работой учёных, т.е. позиционировать Иваново как наукоград. Впрочем, и этот поезд уже ушёл. Ивановские вузы не смогли в своё время объединиться таким образом, чтобы образовать не только Федеральный университет, как в Архангельске, Казани, Калининграде, Ростове, Екатеринбурге, Ставрополе, Красноярске и Якутске, но и научно-исследовательский. А с распылённый по многочисленным городским научным и образовательным структурам этот ресурс просто останется незаметным для решающего эти вопросы федерального центра.
Получается, что куда ни кинь – всюду клин. Как говорят, когда нечего сказать – есть над чем думать и работать. На самом же деле для формирования образа города и концепции его развития необходим мозговой штурм, привлечение профессионалов. Я не претендую на изречение каких-то истин в последней инстанции и понимаю, что сферы, к которым я обращаюсь, весьма далеки от повседневных общественно-политических реалий города и региона. Однако в августе мне будет интересно посмотреть, сколько моих идей используют составители стратегии социально-экономического развития Ивановской области. После упрёка в адрес городских властей, дословно заимствовавших мои тексты в стратегии развития города до 2020 года, никто мне не то что не выразил благодарность за проделанную лично мной работу, но даже не извинился…
